Семья вагановых. Звания и награды. «Жизнь и творчество Агриппины Вагановой»

Агриппина Яковлевна Ваганова.

Она не была эталоном балерины - небольшой рост, тяжеловатые крепкие ноги, жесткая пластика рук. Но она поняла, на что способно человеческое тело, какими средствами добиться от него грации и точности движений. Ее ученицы позже скажут: «Про тело она знала все».

Агриппина Ваганова родилась 14 (26) июня 1879 года. С детства она грезила сценой. Ее отец Яков Ваганов был капельдинером в Мариинском театре, жалованье небольшое, в семье трое детей, жили небогато. Поступление в училище означало для маленькой Груни Вагановой возможность приобрести профессию и, кроме того, облегчить жизнь семьи - тех учениц, кто успешно сдал экзамены после первого года обучения, принимали в училище на полный пансион.
В десятилетнем возрасте девочка была принята в Петербургское театральное училище по классу балета.

У нее не было тех блестящих способностей, обладательниц которых уже в раннем детстве учителя называют «прирожденными танцовщицами», и монотонные упражнения, которые предлагали педагоги, поначалу ее утомляли. Однако безмерное трудолюбие и осмысленный подход к занятиям сделали ее одной из первых учениц в классе. Уже к концу первого года обучения девочка пыталась соединить движения в одно целое, «танцевальный сюжет». Вскоре она вместе с другими ученицами стала принимать участие в спектаклях театра. Особый интерес у нее вызывали репетиции «Лебединого озера». Через много лет она создала свою версию этой постановки.

На выпускном экзамене она получила 11 баллов из 12. В ту пору Агриппине Яковлевне было шестнадцать лет, на сцену брали с семнадцати. Это огорчило Ваганову. Ей пришлось целый год оставаться в училище в роли старшей ученицы. Но еще более обидело ее то, что приглашенный для работы с юными балеринами итальянский педагог Энрико Чекетти почему-то не смог зачислить ее в свой класс, хотя выразил желание видеть в числе учениц. Юная танцовщица, спрятавшись в зале от строгих педагогов, тайком наблюдала за работой знаменитого итальянца.

Она была зачислена в труппу Мариинского театра в качестве артистки кордебалета. Теперь нужно было доказать свое право на маленькие партии - сперва на участие в «шестерках» и «четверках», а дальше на сольные вариации. Ваганова трудилась с такой самоотверженностью, на какую была только способна. Она и не думала разочаровываться в выбранной профессии. Помогал упрямый и независимый характер.

Путь к первым партиям у Вагановой был долгим. Несмотря на то что у нее в работе явно наметились успехи, она, как и прежде, танцевала в «шестерках» и «восьмерках». Она протестовала - и получала взыскания за строптивость. И кто знает, стала бы она знаменитым педагогом, не пройдя через все испытания, которые упорно преодолевала всю свою жизнь.

В эти годы в театре царил ведущий балетмейстер Мариус Петипа. Он приветствовал изящество и женственность на сцене. Отточенный классический танец Вагановой, ее суховатый академизм казался ему бесперспективным, как и сама балерина. Но с особым вниманием следил за успехами Вагановой педагог Николай Густавович Легат.

Он оказал ей помощь в становлении техники классического танца. И чудо свершилось! Ваганова почувствовала, что сумела раскрепостить свое тело, руки, и танец приобрел выразительность. Она показала феноменальное мастерство «полета». Сегодня ее прыжок - уже история балета.

Постепенно репертуар танцовщицы пополнялся небольшими ансамблевыми и сольными партиями, а затем - множеством вариаций в классических балетах, требовавших виртуозной техники танца на пальцах, сильного прыжка, резкой смены танцевальных темпов. В конце концов Ваганова получила от критиков неофициальный титул «царицы вариаций». До сих пор вариации в гран-па балета «Дон Кихот», в па-де-труа теней в «Баядерке», в па-де-труа в «Пахите» и многие другие называют «вагановскими». Со временем она научилась переключать внимание со своего невысокого роста, коренастой фигуры с крупной головой, тяжелыми мускулистыми ногами на свою технику.
Несмотря на неимоверный труд, Ваганова не стала звездой первой величины на балетном небосклоне. Правда, надо признать, что при своих природных данных она достигла максимума. И, что куда важнее, - не простым наращиванием физических нагрузок. Параллельно с тренажом в ней совершалась колоссальная интеллектуальная работа, она познавала возможности человеческого тела, формулировала для себя законы работы с ним, составляла оптимальное расписание занятий.
Ваганова поняла: то, на что не обращали внимания предшественники: корпус, спина, руки - и есть основа, позволяющая добиться полной свободы движения, вращения, прыжков. Мало того, она знала, как распределить силы, как чередовать упражнения, чтобы добиться наилучшего результата, - как стать лучшей балериной в мире. Если бы ей - тело Павловой или Карсавиной! Увы, она знала, КАК СТАТЬ, а они - БЫЛИ лучшими.
Сама Агриппина Яковлевна не раз вспоминала: «Только к концу карьеры я пришла к званию балерины». Непросто складывалась и ее личная жизнь - переезды с квартиры на квартиру, постоянная неустроенность. Она долго жила с женатым человеком, родив от него сына. И хотя этот брак официально не был оформлен, Ваганова была по-своему счастлива. Она любила отставного полковника Андрея Александровича Померанцева.
После рождения сына директор театра В.А. Теляковский по-прежнему не давал балерине сольных партий. Но вскоре ей улыбнулся случай. Ей пришлось заменить больную актрису Тамару Карсавину, исполнявшую вальс в балете «Шопениана». Ваганова провела свою роль блестяще, но в труппу актеров, которая отправлялась в Париж на гастроли, она не была приглашена. И вновь затянувшееся ожидание. Лишь через два года новая роль - Одиллии в «Лебедином озере».
Это был еще один успех. Потом у Вагановой были не раз удачные и не очень удачные образы на сцене. В 1915 году директор театра подписал приказ о ее увольнении на пенсию. Вагановой было всего 36 лет. Она была полна сил и хотела работать. Но со сценической карьерой пришлось распрощаться. Постепенно в Петербурге открылось множество хореографических школ. Ваганова стала преподавать в школе Балтфлота, которой руководил сторонник классического танца А.Л. Волынский.

Со временем ей пришлось взять в семью двух детей своей умершей сестры. Вскоре после 1917 года Померанцев, подавленный событиями в стране, покончил с собой. Перед угрозой голодной смерти, когда все исчезло - пенсия, продукты, дрова, - Ваганова соглашалась на любую работу, выступала с концертами, за которые платили хлебом и картошкой.
«Великий исход» артистов балета из России опустошил театральные сцены Петрограда и Москвы, но в то же время наполнил свежими силами различные эмигрантские балетные труппы, которые возникали в это время по всему свету - от Константинополя до Берлина, от Парижа до Харбина, от Чикаго до Загреба, от Каунаса до Шанхая. К счастью для России, в Петрограде осталась балерина-пенсионерка Агриппина Ваганова, ставшая во главе хореографического училища. Не будь ее, советского балета, возможно, вовсе не существовало бы…

В штат балетного училища Ваганову взяли в 1921 году. Было холодно и голодно, занимались в кофтах и платьях. Но Ваганова была счастлива. Как-то в классе появилась невзрачная на первый взгляд миниатюрная блондиночка. Педагог предложила ей несколько упражнений. Потом - еще. И все это девочка выполнила с удивительной легкостью. «Я чуть не вскрикнула от восхищения», - вспоминала позже Агриппина Яковлевна. Это был переломный момент в истории балета: Ваганова обрела ТЕЛО - то, которого так не хватало ей самой, с помощью которого она могла создать величайшую балерину в мире. И создала. Имя этого чуда - Марина Семенова.
А потом были Галина Уланова, Татьяна Вечеслова, Ольга Иордан, Наталья Дудинская, Алла Шелест, Алла Осипенко, Ирина Колпакова, Фея Балабина, Елена Тангиева - всего Ваганова воспитала двадцать девять выпусков.
Как знать, возможно, если бы Ваганова изначально была бы более одарена от природы, она не стала бы столь вдумчивым педагогом. А при сложившемся положении вещей и при ее упорном характере и постоянном стремлении к самосовершенствованию ей приходилось тщательно анализировать все движения, расчленять их на составные части, внимательно выискивать собственные ошибки и пути их преодоления. Методика Вагановой вырабатывалась в ее неустанной работе над самой собой, именно поэтому впоследствии она могла сразу заметить недостатки своих учениц и объяснить им возможности их устранения.
Одной из особенностей системы Вагановой было то, что если прежде основным методом был показ, то она каждое движение объясняла. Да и зачем было показывать: она хотела совершать все движения - но не своими, а их руками и ногами, выпрямлять не свою, а их спину, поворачивать не свою, а их головки. Показы были - но совсем другие: когда ученица ошибалась, Ваганова карикатурно передразнивала ее. Ей было нетрудно подражать им, ведь это были ее тела. Зато уж когда хвалила - это значило, что девочка действительно добилась важного успеха.
Как однажды сказала в одном из интервью Майя Плисецкая: «У Вагановой были «фантастические» мозги. Она видела сразу, в чем дело. Она никогда не говорила ученице: «Попробуй так!» Она требовала: «Надо так». Она для меня Микеланджело в балете.»
В первые годы советской власти официально обсуждался вопрос ликвидации балета как искусства, «чуждого пролетариату». Ваганова мечтала сохранить классический балет. Как показало время, она была права. Но сиюминутные «новшества» выдвигали вполне авторитетные балетмейстеры. И если в двадцатые годы было важно сохранить классическое наследие, то в тридцатые главной задачей стало создание современного репертуара.

С 1931 по 1937 год Ваганова возглавляла балетный коллектив Академического театра оперы и балета. За это время были созданы спектакли «Пламя Парижа», «Бахчисарайский фонтан», «Утраченные иллюзии», «Партизанские дни», новые редакции балетов «Лебединое озеро» и «Эсмеральда». В этих спектаклях утверждался и отшлифовывался исполнительский стиль танцовщиков. «Не надо быть особым знатоком в области балета, чтобы заметить на спектаклях нашего театра у всех - от артисток кордебалета до ведущих балерин - нечто общее в манере исполнения. Единый стиль, единый почерк танца, проявляющийся ярче всего в гармоничной пластике и выразительности рук, в послушной гибкости и в то же время стальном апломбе корпуса, в благородной и естественной посадке головы - это и есть отличительные черты «школы Вагановой», - писала в воспоминаниях о своем педагоге Наталья Дудинская.

Опыт Вагановой был признан и воспринят другими педагогами, а её ученицы постепенно распространили её методику по всей стране. Выход в свет книги «Основы классического танца» сделал метод Вагановой достоянием всего мира - книга выдержала множество изданий и была переведена на разные языки.

В 1937 году Ваганову освободили от должности руководителя Кировского (ныне Мариинского) театра, не дав достойно проявить себя, и предложили место в родном хореографическом училище. Ваганова, подавляя горечь и обиду, с энтузиазмом включилась в уже хорошо известное ей дело.

С начала войны она работала в Ленинграде, потом в Перми. В 1943 году ее вызвали в Москву, присвоили звание профессора хореографии и. направили в Большой театр. Она согласилась, но при условии, что со временем вернется в родной Ленинград.
Через год Ваганова была уже в своем училище. Последние выпуски давались Агриппине Вагановой нелегко. Она болела, все больше времени проводила в больнице. Она не могла, как прежде, выйти на поклон к зрителям, присутствовать на выпускных вечерах своих учениц.

5 ноября 1951 года Вагановой не стало. Во время прощания с ней звучало адажио из «Лебединого озера».

В 1957 году Ленинградскому хореографическому училищу (ныне Академия русского балета) было присвоено её имя.

Д. Трускиновская

Она не была эталоном балерины – небольшой рост, тяжеловатые крепкие ноги, жесткая пластика рук. Но она поняла, на что способно человеческое тело, какими средствами добиться от него грации и точности движений. Ее ученицы позже скажут: «Про тело она знала все».

Агриппина Ваганова родилась 14 (26) июня 1879 года. С детства она грезила сценой. Ее отец Яков Ваганов был капельдинером в Мариинском театре, жалованье небольшое, в семье трое детей, жили небогато. Поступление в училище означало для маленькой Груни Вагановой возможность приобрести профессию и, кроме того, облегчить жизнь семьи – тех учениц, кто успешно сдал экзамены после первого года обучения, принимали в училище на полный пансион.

В десятилетнем возрасте девочка была принята в Петербургское театральное училище по классу балета.

Она была зачислена в труппу Мариинского театра в качестве артистки кордебалета. Теперь нужно было доказать свое право на маленькие партии – сперва на участие в «шестерках» и «четверках», а дальше на сольные вариации. Ваганова трудилась с такой самоотверженностью, на какую была только способна. Она и не думала разочаровываться в выбранной профессии. Помогал упрямый и независимый характер.

Путь к первым партиям у Вагановой был долгим. Несмотря на то что у нее в работе явно наметились успехи, она, как и прежде, танцевала в «шестерках» и «восьмерках». Она протестовала – и получала взыскания за строптивость. И кто знает, стала бы она знаменитым педагогом, не пройдя через все испытания, которые упорно преодолевала всю свою жизнь.

Постепенно репертуар танцовщицы пополнялся небольшими ансамблевыми и сольными партиями, а затем – множеством вариаций в классических балетах, требовавших виртуозной техники танца на пальцах, сильного прыжка, резкой смены танцевальных темпов. В конце концов Ваганова получила от критиков неофициальный титул «царицы вариаций». До сих пор вариации в гран-па балета «Дон Кихот», в па-де-труа теней в «Баядерке», в па-де-труа в «Пахите» и многие другие называют «вагановскими». Со временем она научилась переключать внимание со своего невысокого роста, коренастой фигуры с крупной головой, тяжелыми мускулистыми ногами на свою технику.

Несмотря на неимоверный труд, Ваганова не стала звездой первой величины на балетном небосклоне. Правда, надо признать, что при своих природных данных она достигла максимума. И, что куда важнее, – не простым наращиванием физических нагрузок. Параллельно с тренажом в ней совершалась колоссальная интеллектуальная работа, она познавала возможности человеческого тела, формулировала для себя законы работы с ним, составляла оптимальное расписание занятий.

Ваганова поняла: то, на что не обращали внимания предшественники: корпус, спина, руки – и есть основа, позволяющая добиться полной свободы движения, вращения, прыжков. Мало того, она знала, как распределить силы, как чередовать упражнения, чтобы добиться наилучшего результата, – как стать лучшей балериной в мире. Если бы ей – тело Павловой или Карсавиной! Увы, она знала, КАК СТАТЬ, а они – БЫЛИ лучшими.

Сама Агриппина Яковлевна не раз вспоминала: «Только к концу карьеры я пришла к званию балерины». Непросто складывалась и ее личная жизнь – переезды с квартиры на квартиру, постоянная неустроенность. Она долго жила с женатым человеком, родив от него сына. И хотя этот брак официально не был оформлен, Ваганова была по-своему счастлива. Она любила отставного полковника Андрея Александровича Померанцева.

После рождения сына директор театра В.А. Теляковский по-прежнему не давал балерине сольных партий. Но вскоре ей улыбнулся случай. Ей пришлось заменить больную актрису Тамару Карсавину, исполнявшую вальс в балете «Шопениана». Ваганова провела свою роль блестяще, но в труппу актеров, которая отправлялась в Париж на гастроли, она не была приглашена. И вновь затянувшееся ожидание. Лишь через два года новая роль – Одиллии в «Лебедином озере».

Это был еще один успех. Потом у Вагановой были не раз удачные и не очень удачные образы на сцене. В 1915 году директор театра подписал приказ о ее увольнении на пенсию. Вагановой было всего 36 лет. Она была полна сил и хотела работать. Но со сценической карьерой пришлось распрощаться. Постепенно в Петербурге открылось множество хореографических школ. Ваганова стала преподавать в школе Балтфлота, которой руководил сторонник классического танца А.Л. Волынский.

«Великий исход» артистов балета из России опустошил театральные сцены Петрограда и Москвы, но в то же время наполнил свежими силами различные эмигрантские балетные труппы, которые возникали в это время по всему свету – от Константинополя до Берлина, от Парижа до Харбина, от Чикаго до Загреба, от Каунаса до Шанхая. К счастью для России, в Петрограде осталась балерина-пенсионерка Агриппина Ваганова, ставшая во главе хореографического училища. Не будь ее, советского балета, возможно, вовсе не существовало бы…

А потом были Галина Уланова, Татьяна Вечеслова, Ольга Иордан, Наталья Дудинская, Алла Шелест, Алла Осипенко, Ирина Колпакова, Фея Балабина, Елена Тангиева – всего Ваганова воспитала двадцать девять выпусков.

Как знать, возможно, если бы Ваганова изначально была бы более одарена от природы, она не стала бы столь вдумчивым педагогом. А при сложившемся положении вещей и при ее упорном характере и постоянном стремлении к самосовершенствованию ей приходилось тщательно анализировать все движения, расчленять их на составные части, внимательно выискивать собственные ошибки и пути их преодоления. Методика Вагановой вырабатывалась в ее неустанной работе над самой собой, именно поэтому впоследствии она могла сразу заметить недостатки своих учениц и объяснить им возможности их устранения.

Одной из особенностей системы Вагановой было то, что если прежде основным методом был показ, то она каждое движение объясняла. Да и зачем было показывать: она хотела совершать все движения – но не своими, а их руками и ногами, выпрямлять не свою, а их спину, поворачивать не свою, а их головки. Показы были – но совсем другие: когда ученица ошибалась, Ваганова карикатурно передразнивала ее. Ей было нетрудно подражать им, ведь это были ее тела. Зато уж когда хвалила – это значило, что девочка действительно добилась важного успеха.

Как однажды сказала в одном из интервью Майя Плисецкая: «У Вагановой были «фантастические» мозги. Она видела сразу, в чем дело. Она никогда не говорила ученице: «Попробуй так!» Она требовала: «Надо так». Она для меня Микеланджело в балете.»

В первые годы советской власти официально обсуждался вопрос ликвидации балета как искусства, «чуждого пролетариату». Ваганова мечтала сохранить классический балет. Как показало время, она была права. Но сиюминутные «новшества» выдвигали вполне авторитетные балетмейстеры. И если в двадцатые годы было важно сохранить классическое наследие, то в тридцатые главной задачей стало создание современного репертуара.

С 1931 по 1937 год Ваганова возглавляла балетный коллектив Академического театра оперы и балета. За это время были созданы спектакли «Пламя Парижа», «Бахчисарайский фонтан», «Утраченные иллюзии», «Партизанские дни», новые редакции балетов «Лебединое озеро» и «Эсмеральда». В этих спектаклях утверждался и отшлифовывался исполнительский стиль танцовщиков. «Не надо быть особым знатоком в области балета, чтобы заметить на спектаклях нашего театра у всех – от артисток кордебалета до ведущих балерин – нечто общее в манере исполнения. Единый стиль, единый почерк танца, проявляющийся ярче всего в гармоничной пластике и выразительности рук, в послушной гибкости и в то же время стальном апломбе корпуса, в благородной и естественной посадке головы – это и есть отличительные черты «школы Вагановой», – писала в воспоминаниях о своем педагоге Наталья Дудинская.

Опыт Вагановой был признан и воспринят другими педагогами, а её ученицы постепенно распространили её методику по всей стране. Выход в свет книги «Основы классического танца» сделал метод Вагановой достоянием всего мира – книга выдержала множество изданий и была переведена на разные языки.

Через год Ваганова была уже в своем училище. Последние выпуски давались Агриппине Вагановой нелегко. Она болела, все больше времени проводила в больнице. Она не могла, как прежде, выйти на поклон к зрителям, присутствовать на выпускных вечерах своих учениц.

5 ноября 1951 года Вагановой не стало. Во время прощания с ней звучало адажио из «Лебединого озера».

В 1957 году Ленинградскому хореографическому училищу (ныне Академия русского балета) было присвоено её имя.

Д. Трускиновская

Народная артистка РСФСР (1934), лауреат Сталинской премии (1946), профессор (1946). Окончила Петроградское театральное училище в 1897 (ученица Л. Иванова, Е. Вазем, П. Гердта, Н. Легата), позднее совершенствовалась у О. Преображенской. В 1897-1916 танцовщица Мариинского театра (первая танцовщица с 1906, балерина с 1915).

В 1917-20 преподаватель в балетных школах Балтфлота и Миклоса; с 1917 началась ее работа педагога классического танца в младших и средних классах ЛХУ, в 1921-51 - выпускных классов. Ее ученицы - М. Семенова, Г. Уланова, Т. Вечеслова, О. Мунгалова, Н. Млодзинская, Е. Тангиева (Бирзниек), В. Каминская, О. Иордан, Н. Дудинская, Ф. Балабина, Н. Анисимова, В. Станкевич, А. Васильева, Е. Чикваидзе, В. Лопухина, Н. Железнова, 3. Васильева, Г. Кириллова, Н. Красношеева, А. Шелест, С. Шеина, Н. Ястребова, Л. Войшнис, М. Мазун, Н. Кургапкина, О. Моисеева, И. Генслер, Н. Петрова, А. Осипенко, И. Колпакова и др.

В 1934-41 возглавляла педагогическое отделение при ЛХУ (ученики - Н. Базарова, Е. Иванова, В. Костровицкая, В. Мей, М. Тер-Степанов, Л. Тюнтина, М. Шамшева и др.). В 1946-51 заведующая педагогическим отделением ЛХУ при Ленинградской консерватории. В 1917-51 преподаватель класса усовершенствования, в 1931-37 - художественный руководитель балета Мариинского театра, где осуществила новые редакции балетов «Лебединое озеро» (1933), «Эсмеральда» (1935; 2-я ред. - 1948).

«Историческая заслуга Вагановой заключается в том, что она вела неустанную борьбу за классический танец, что она была несравненным учителем танца. Развернутый, технически оснащенный и разнообразный танец (и прежде всего классический танец) был для Вагановой главным материалом балета, главным оружием балетмейстера, «языком» актера. Своих учениц она готовила для осмысленного выразительного танца» (П. Гусев). Одна из первых и любимых учениц Вагановой - М. Семенова позднее вспоминала: «Она требовала, чтобы в танце образ, эмоции, содержание передавались всем телом: ведь тело - наш инструмент. И потому она заботилась о том, чтобы этот инструмент был развит до совершенства».

Огромная заслуга Вагановой состоит и в том, что она вооружила советский балет своей методикой преподавания классического танца. Созданный ею учебник «Основы классического танца» - «высшая академическая грамматика хореографии» (В. Трефилова) - был впервые издан в 1934 и выдержал несколько изданий в СССР и за рубежом. В предисловии к книге Ваганова писала: «Мы бережно охраняем классику, но думаю, если бы встали из могилы Дидло, Тальони-отец, Перро - они не признали бы своего детища. Время делает свое, все совершенствуется. Тем более неизбежно стремимся к совершенству мы, танцовщики. Каждый день в экзерсисе мы имеем дело с одним и тем же материалом и невольно отделываем свою технику все больше и больше... Работая над своим методом преподавания, я пыталась зафиксировать основания науки танца, свои достижения, все то, к чему привел меня многолетний опыт танцовщицы и педагога».

О вагановской школе, впитавшей в себя достижения многих поколений педагогов хореографии, еще в 30-е гг. удачно написала Л. Блок: «К какой школе следует отнести манеру Вагановой? К итальянской, французской или русской? Ни к одной, в том виде, как они до сих пор существовали. Ваганова в своем методе опирается и на итальянские элементы, и на французские, а общая совокупность создает новый этап русской школы».

В 1957 Ленинградскому хореографическому училищу было присвоено имя А. Я. Вагановой.

Литература: А. Я. Ваганова.- Л., 1940; Франгопуло М. А. Я. Ваганова. 50 лет работы в балете.- Л, 1948; Богданов-Березовский В. Л. Я. Ваганова,- М.; Л., 1950; А. Я. Ваганова,- Л., 1958 (в кн. приведена библиография статей А. Вагановой); Кремшевская Г. Агриппина Ваганова,- Л., 1981; Красовская В. А. Я. Ваганова.- В кн.: Русский балетный театр начала XX века. Л, 1972, т. 2; Вечеслова Т. А. Я. Ваганова,- В кн.: Музыка и хореография современного балета. Л, 1979, вып. 3; Слонимский Ю. Профессор классического танца. Новые факты к биографии А. Вагановой.- Муз. жизнь, 1961, № 24; Кремшевская Г. Грамматика Агриппины Вагановой.- Там же, 1979, № 13; Дудинская Н. Об Агриппине Яковлевне Вагановой.- Театр, 1983, № 6; Красовская В. Две жизни Вагановой,- Нева, 1985, № 9, 10.

А. Деген, И. Ступников

Сайт:

Агриппи́на Я́ковлевна Вага́нова ( - ) - артистка балета Мариинского театра , балетмейстер и педагог, автор книги «Основы классического танца » (1934), ставшей основополагающей для русской балетной школы XX века. Народная артистка РСФСР (1934) . Лауреат Сталинской премии первой степени ().

Биография

Агриппина Ваганова родилась 14 (26 июня) 1879 года в Санкт-Петербурге , в семье капельдинера Мариинского театра . Её отец – Акоп (Яков Тимофеевич) Ваганов – перебрался в Петербург из Астрахани, где со времён Ивана Грозного существовала армянская община; впрочем, сам он был из персидских армян и капитала в Астрахани не нажил; служил унтер-офицером, а после отставки переехал в Петербург.

С 1931 по 1937 год Ваганова - художественный руководитель балетной труппы ЛАТОБ имени С. М. Кирова .

Память

Фильмография

1986 - «Агриппина Ваганова» («Лентелефильм », режиссёр Виктор Окунцов)
2004 - «Вспоминая великую Ваганову», передача «Царская ложа» (режиссёр Галина Мшанская)
2009 - «Агриппина Ваганова. Великая и ужасная» - документальный фильм Никиты Тихонова

Сочинения

А. Ваганова. Основы классического танца. - Л. : ОГИЗ-ГИХЛ, 1934. - 192 с. - 3250 экз.

Книга многократно переиздавалась. Среди новых изданий:

А. Ваганова. Основы классического танца. - Лань, 2000. // Электронная библиотека

Библиография

Франгопуло М. . - Л.-М.: Искусство, 1948. - 28 с. - 4000 экз.
Богданов-Березовский В. М. . - Л.-М.: Искусство, 1950. - 112 с. - 5000 экз.
Кремшевская Г. . - Л. : Искусство, 1982. - 162 с. - 25 000 экз.
. - Л.-М.: Искусство, 1958. - 344 с. - 7000 экз.
Красовская В. М. . - Л. : Искусство, 1989. - 224 с. - 50 000 экз. - ISBN 5-210-00023-0 .

Напишите отзыв о статье "Ваганова, Агриппина Яковлевна"

Примечания

Ссылки

Ученицы Вагановой



-



-





-



-





-

Литература о балете

Методическая литература

История балета

Балетоведение Балетная критика

Музыковеды

Мемуарная литература

Книги Книжные серии

Отрывок, характеризующий Ваганова, Агриппина Яковлевна

Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.

17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.

– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.

Балет – одно из самых требовательных, если не сказать – жестоких занятий. К тем, кто хочет ему служить, он предъявляет самые строги требования, начиная с физических данных. Агриппина Яковлевна Ваганова стала балериной не «благодаря», а «вопреки».

Усердие в учебе означало для юной Груни не только достижение своей цели, но и облегчение положение семьи: отцовское жалованье было невелико, а ученица, успешно сдавшая экзамены за первый году учения, могла рассчитывать на полный пансион. Недостаток физических данных Агриппина преодолевала упорным трудом и уже в то время старалась объединить движения в некий «танцевальный сюжет».

В 16-летнем возрасте Агриппина окончила училище, получил на экзамене 11 баллов из 12 возможных, но для того, чтобы начать работать в качестве балерины, нужно было ждать 17-летия, и она остается в училище еще на год. Как раз в то время для работы с ученицами-балеринами пригласили известного итальянского педагога Э. Чекетти – очень хотелось юной балерине у него учиться, но в его класс е не зачислили. Впрочем, это Агриппину не остановило: когда он вел занятия, она пряталась в зале и тайком наблюдала за его работой.

Свой творческий путь Агриппина Ваганова начала в Мариинском театре в качестве артистки кордебалета. Далее последовало участие в «четверках» и «шестерках» – и этот период затянулся. полагал, что она бесперспективна, сольных вариаций ей не давали, а если она пыталась протестовать – следовали взыскания.

На молодую балерину, которую «браковал» великий , обратил внимание педагог Н. Г. Легат. Под его руководством А. Ваганова смогла усовершенствовать технику классического танца, почувствовать свое тело, приобрести выразительность, «полетность» движений. Балерине начинают доверять небольшие ансамблевые и сольные партии, а также вариации в классических балетах: гран-па в « », па-де-труа в балете «Пахита», па-де-труа теней в « »… вариации она исполняет с таким совершенством, что критики именуют ее «царицей вариаций». Что же касается «небалетной» коренастой фигуры и тяжелых ног, то публика этого попросту не замечает, будучи увлечена блестящей техникой балерины.

И все же стать звездой балетной сцены А. Вагановой не удалось, хотя она беспрестанно совершенствовала свое мастерство. При этом балерина не ограничивалась наращиванием физической нагрузки – ее работа над собственным телом была предельно интеллектуализирована. «Она знала о тле все», – говорили о танцовщице впоследствии. В своей работе она не только учитывала закономерности движений, но и составляла оптимальное расписание занятий.

Несмотря на такие колоссальные усилия, сольные партии ей давали редко – например, роль в балете « » она смогла получить только в качестве замены заболевшей Т. Карсавиной. Несмотря на блестящее исполнение этой партии, на гастроли во Францию ее не взяли. Два года спустя балерина успешно исполнила партию Одиллии в балете « ».

И вот – 1915 год, 36-летнюю А. Ваганову отправляют на пенсию, ее сценическая картера закончена. Но она в расцвете жизненных сил – она может и хочет работать! Но перед балериной, распрощавшейся со сценой, открывается другой путь – преподавание. И если Агриппина Яковлевна в силу природных данных не могла достичь предельных высот сама – благодаря неустанному исследованию своего тела она знала, как это сделать, а значит – могла передать ученикам. И вот на начинает преподавать в школе Балтфлота.

По-настоящему тяжелое время наступило после Октябрьской революции: нет пенсии, нет продуктов, не хватает даже дров, а на руках у Агриппины Яковлевны двое малолетних племянников, которых она растит после смерти своей сестры… Приходилось выступать с концертами за картошку и хлеб.

Несмотря на все трудности этого сложного для страны периода, Агриппина Яковлевна не сделала того, что сделали в то время многие артисты русского балета – не уехала за границу. И она была действительно нужна стране, нужна прямому наследнику русского балета – зарождающемуся балету советскому.

С 1921 года А. Ваганова преподает в балетном училище. Ее методика отличалась от традиционных способов работы балетных педагогов: она делала ставку не на показ, а на объяснение – и это помогало ученикам полностью осознавать свои движения, свое тело. Свою методику Агриппина Яковлевна изложила в книге «Основы классического танца», поспособствовали ее распространению и ученики. За годы работы в училище А. Я. Ваганова воспитала 29 выпусков. Среди ее учениц – , Н. Дудинская, А. Шелест, А. Осипенко, Ф. Балабина…

В 1931 году А. Ваганова возглавила балетную труппу Академического театра оперы и балета. К сожалению, этот пост она занимала недолго – в 1937 году Агриппину Яковлевну освободили от должности, на которой она еще многое могла бы сделать, но достигнуто за эти годы было немало: новые редакции « » и « », создание новых балетов – « », «Утраченные иллюзии», « », «Партизанские дни».

После освобождения от должности Агриппина Яковлевна возвращается к преподаванию. В 1943 году она получила звание профессора и некоторое время работала в Большом театре, но год спустя вернулась в родной город.

Агриппина Яковлевна Ваганова ушла из жизни 5 ноября 1951 года. Она похоронена на «Литераторских мостках» Волковского кладбища. Прощание с балериной сопровождалось звучанием Адажио из балета « ».

С 1957 года Ленинградское хореографическое училище – ныне Академия русского балета – носит имя Агриппины Яковлевны Вагановой.

Музыкальные Сезоны

Весна 1888 года. Под холодным весенним дождем по набережной Фонтанки идут двое – пожилой армянин с болезненным, осунувшимся лицом и его пухленькая девятилетняя дочка. Девочка подпрыгивает и кружится, повторяя:
- Я ведь буду балериной?
Отец кивает, думая про себя:
- Пристрою Груню в императорское танцевальное училище, и можно спокойно умереть…
В училище девочку, действительно, приняли, несмотря на нестандартную для балерины фигуру.
- Будет танцевать в кордебалете, на жизнь сможет заработать, и то хорошо, - обрадовались ее родители.
Им и в голову не могло прийти, что через семьдесят лет танцевальное училище будет с гордостью носить имя их дочери, Агриппины Яковлевны Вагановой.

Агриппина Яковлевна Ваганова (1879-1951)

Агриппина Ваганова родилась в 1879 году в Петербурге. Ее родители хоть и были членами богатой армянской общины, деловыми качествами не обладали. Семья с тремя детьми еле сводила концы с концами. Яков Ваганов, отставной унтер-офицер, имел свойственную своему званию военную выправку, что помогло ему получить должность капельдинера в Мариинском театре. В его обязанности входило встречать у дверей высокопоставленных гостей. Отец часто брал Груню с собой в театр, и девочка фанатично полюбила балет.
С девяти лет оказавшись в стенах танцевального училища, она с головой погрузилась в изучение хореографии. Постепенно она поняла, что добиться совершенства ей мешают две вещи – коренастая от рождения фигура и устаревший способ преподавания в училище.
Вот танцовщик Облаков грациозно вплывает в танцевальный класс, и даже не глядя на шеренгу юных учениц, демонстрирует танцевальное па.
- Повторяйте… Раз, два, три, - приказывает он.
Агриппина выходит вперед и спрашивает:
- А Вы не хотите разобрать с нами это движение?
Облаков чуть не теряет дар речи от такой наглости:
- Ваше дело, сударыня, повторять за мной, а не задавать глупые вопросы!
Хоть Агриппина прославилась на все училище строптивым характером и частенько перечила учителям, успеваемость у нее была хорошая. Вскоре ей доверили крошечную роль Амурчика в Спящей красавице. Репетируя рядом с прославленной Анной Павловой, Агриппина старалась осмыслить каждое движение балерины и прокручивала весь танец в голове. Такое вдумчивое отношение к работе сделало Агриппину заметной личностью в танцевальной школе. На выпускном экзамене она получила 11 баллов из возможных 12.
В 17 лет, она была принята в труппу Мариинского театра. Казалось бы, мечта начала сбываться. Но карьерного роста не получалось. При всей отточенности ее движений, хореографы не видели в Вагановой солистку. Подводила ее недостаточно изящная фигура. Главный хореограф, знаменитый Петипа, с первого взгляда невзлюбил Ваганову. «Госпожа Ваганова ужасна! Не пойду на балет!» - писал он своим друзьям в случае, если Агриппине удавалось получить мало-мальски заметную роль. Публика очень благожелательно воспринимала танец Вагановой.
- Значит, зрители были подсадными утками! – упорствует Петипа.
Но, как бы ни критиковали ее внешность, Агриппина пользовалась большим успехом у мужчин и всегда была окружена толпой поклонников. В свободное от репетиций и выступлений время она обожала шумные вечеринки с танцами.
Она любила вспоминать, как на гастролях в Париже их труппа собралась в ресторане, и музыкант из оркестра Мариинского театра схватил со стены видавшую виды скрипку… Он заиграл развеселую мелодию, и Агриппина танцевала всю ночь к восторгу посетителей.
- Вот Ваш счет за пользование скрипкой, - сказал под утро хозяин заведения. Агриппина очень смеялась.
По возвращении в Петербург Ваганова неожиданно влюбилась… Как она встретила инженера-путейца Андрея Померанцева, человека совсем не театрального, история умалчивает.
Он был примерным семьянином и растил сына. Встреча с Агриппиной Вагановой меняет всю его жизнь. Померанцев немедленно решает развестись, но жена не соглашается. Так Агриппине пришлось связать свою жизнь с женатым мужчиной. Теперь после концерта она стремится домой, где ее ждет любимый незаконный муж. К счастью, в театре ее совсем не осудили.
В 1904 году появляется на свет долгожданный сын, Саша, и Ваганова несколько лет посвящает воспитанию ребенка, совершенно забросив театр. Семейные праздники стали для нее счастьем не меньшим, чем успешная премьера балета. Особенно ей нравилось выбирать новогоднюю елку.
- Мама, почему ты больше не танцуешь? – однажды спросил маленький Саша, глядя на украшавшую интерьер фотографию. На ней была изображена Агриппина Ваганова в пачке и на пуантах.
Агриппина задумалась:
- А вдруг меня никто не ждет в Мариинском?
Но решила попробовать вернуться.
Как ни странно, в театре ее возвращение восприняли очень хорошо и она получила несколько ролей, о которых раньше не могла и мечтать. К тому же знаменитая балерина Карсавина повредила ногу, и Ваганова наконец-то смогла заменить ее в заглавной партии Лебединого озера – станцевать Одетту-Одиллию.
Если до этого момента Ваганова считалась просто танцовщицей, то главная роль позволила ей получить звание балерины. Публика рукоплескала Одетте-Одиллиии в исполнении Вагановой, но сама Агриппина была недовольна.
- Вот бы с моими знаниями и опытом иметь другое тело! – думала она, глядя в зеркало.
Размышляя над каждым мгновением танца, Ваганова достигла удивительных результатов в прыжке.
В те времена был популярен критик Аким Волынский, к его голосу прислушивались все любители театра.
«Госпожа Ваганова срывается с места и повисает в воздухе!» - написал Волынский, став поклонником балерины.
«Мне исполняется восемдесят семь лет – и вместо подарка – на сцене ужасная госпожа Ваганова!» - заявил непремиримый Петипа.
Михаил Фокин, напротив, с удовольствием работал с Вагановой и вроде бы ценил ее мастерство… Но когда набирались танцовщицы для русских сезонов Дягилева, Фокин предпочел взять в Париж не являющуюся балериной миллионершу Иду Рубинштейн. Ваганова приглашения не получила.
В 1916 году Агриппине Вагановой исполнилось тридцать шесть лет, она достигла пика карьеры – и вдруг… Директор театра вызывает ее в кабинет и протягивает бумагу, украшенную виньетками.
- Вы уволены по возрасту! – сказал он не без удовольствия. Госпожа Ваганова столько лет его раздражала!
Беда не приходит одна. 1917 год принес Вагановой страшную трагедию. Померанцев потерял и работу, и состояние в неразберихе Октябрьского переворота. Перед рождеством он застрелился прямо под елкой.
Удивительно, но танцевальное училище продолжало существать несмотря ни на что. Классы не отапливались, продуктов в столовой не было. Многие знаменитые танцовщики и педагоги предпочли не вернуться с заграничных гастролей.
Наступил звездный час Агриппины Вагановой. Она поступает на работу в училище и набирает учениц в соответствии со своими требованиями.
- Ей просто повезло с ученицами! Ей случайно достались самые лучшие! – сплетничали коллеги. На самом деле Агриппина Яковлевна столько лет готовилась преподавать, столько мечтала об этой возможности, что результаты не заставили себя ждать.
Систематизируя накопленный опыт, Агриппина Яковлевна начала писать книгу «Основы классического танца». Улучшить текст с литературной точки зрения ей помогала лучшая подруга – Любовь Менделеева-Блок. Та самая Прекрасная дама, предмет поклонения великого поэта, после смерти мужа превратилась в толстую старуху.
- Кто это приходит к нашей Агриппине Яковлевне? – шушукались ученицы, не узнавая некогда знаменитую женщину. Сама Ваганова оставалась исключительно подтянута и хороша собой. Она представляла из себя пример того, как должна выглядеть настоящая балерина.
Книга Вагановой стала лучшим учебником для артистов балета не только в СССР, но и в Европе. Это был триумф Вагановой, как теоретика танца.
И на практике она достигает не менее громких результатов. В 1922 году Ваганова выделила среди учениц маленькую, худенькую девочку…
- Она будет знаменита на весь мир! – поняла с первого взгляда Агриппина Яковлевна. У этой девочки было именно то тело, которого не дала природа ей самой. Девочку звали Марина Семенова. Через несколько лет она будет солировать в Мариинском театре, а после гастролей в Европе ее признают настоящей звездой.
Педагогический талант Вагановой был неоспорим – каждый год она выпускала прекрасных танцовщиц – Галину Уланову, Наталью Дудинскую, Татьяну Шмырову.
В тридцатых годах ей удалось поработать хореографом в Мариинском театре, но педагогическая работа для нее оставалась превыше всего. Перед войной она вернулась к своим ученикам.
В 1941 году училище было эвакуировано в Пермь, но Агриппина осталась в Петербурге с невесткой, ожидающей ребенка. Ее сына война застала в коммандировке – он, пойдя по стопам отца, строил железную дорогу.
Она ждет писем целый год, умирая от голода и холода, и только получив весть от сына, соглашается на эвакуацию в Пермь. В 1943 году на правительственном уровне ее вызвают в Москву, утвердив на должность хореографа в Большом театре.
Но такое повышение по службе Агриппину Яковлевну мало интересовало – после прорыва блокады она немедленно возвращается в Ленинград.
Балетное училище продолжило свою работу на Театральной улице, переименованной в улицу Зодчего Росси.
Агриппина Ваганова преподавала до самой смерти. Ее не стало 5 ноября 1951 года. В 1957 году ленинградскому хореографическому училищу, ныне Академии русского балета, было присвоено имя Агриппины Яковлевны Вагановой. Хотя сама она считала, что так и не достигла совершенства в танце, судьба подарила ей возможность стать великим педагогом. Именно Агриппина Ваганова, первый в нашей стране профессор хореографии, создала ту школу русского балета, которую сейчас знает весь мир.

(Друзья! Принимаю замечания по тексту.)