Леонид федоров о меланхолии и веселье. Леонид Федоров: Неофит в поисках бесстрастия

Фото: Megaq, заходная фотография - Vladimir Lavrischev/www.leonidfedorov.ru

«Ни один не ворон со всех сторон!» - орали мы на концертах Федорова все последние десять лет, а теперь песню «Голова-нога» можно орать на любом митинге: «А я уже, похоже, не могу молчать, от молчания лопается кожа на плечах. Забываю знакомые имена. Ощущение под превращается в ощущение на!» Только это уже будет не митинг, да и правда в том, что Леонид Федоров - невероятно аполитичный человек. Домашний. Он пишет свои страшные песни на слова Озерского, Введенского и Хлебникова дома, а разговариваем мы на кухне.

Сегодня разве четверг - рыбный день или поститесь?

(Лида, жена и продюсер Федорова, достает из холодильника и духовки разную рыбу - жареную, пареную, соленую).

Это мы диету такую проводим, второй раз уже. Первый день - только гречневая каша, второй - только вареная курица, третий день - кефир или окрошка. Без хлеба, овощи можно. Четвертый день - рыбный, но почему-то сегодня понедельник. Не поверишь - каждый день куда-то килограмм веса уходит. Пятый день - овощи, шестой - праздник, то есть фрукты. С утра-то хорошо, в предвкушении: о, думаешь, курочка, а к вечеру смотреть не можешь на эту курицу, полное отвращение. А на следующее утро кашку ждешь как манну небесную. Очень странные ощущения от еды, понимаешь?

Что ты сейчас читаешь?

Читал биографию Микеланджело, и меня поразило, что при своем большом богатстве он питался всегда вином, сыром, хлебом и оливками. Вот это я понимаю - диета. Неделю еще можно на хлебе с сыром посидеть, но чтобы всю жизнь - невозможно это представить. Вазари пишет, что уже совсем старенький Микеланджело, занимаясь Ватиканским собором, многие годы потратив на мозаику, в конце взял и все разбил молотком. Нормальный парень был.

Мартынова читаем с Лидой, как только он новое что напишет. Невозможно с ним не согласиться, что кругом расслоение и размежевание людей по кругам и тусовкам даже в рамках одной профессии. Мы ходили на семидесятилетие Сильвестрова в Рахманиновский зал, и я понял, что это очень узкий круг, тусовка, где все друг друга давно знают. В музыке много разных кружков. А уж в кино их не сосчитать. Нету единого культурного пространства, общения, воздуха не хватает. Все заменено телевизором или кучкой глянцевых журнальчиков. Понимаешь? Где могут собраться разные люди? Нигде. Последним в музыке, кто удерживал вместе совершенно разных людей, был Курехин. В какой-то момент он умудрился включить в свой процесс вообще всех. Такое же включение, но в мировом масштабе, совершили «Битлз». Миллионы взялись за гитары, я в том числе. Они еще жили в общем для всех культурном слое, в этом общем воздухе было не важно, кто чем занимался - классикой, джазом, да чем угодно. А сейчас, самое смешное, совсем не интересуются, что происходит в соседней музыкальной тусовке. Фри-джазисты не влезают к народникам, не возникает сотрудничества.

Последним в музыке, кто удерживал вместе совершенно разных людей, был Курехин. В какой-то момент он умудрился включить в свой процесс вообще всех. Такое же включение, но в мировом масштабе, совершили «Битлз»

Когда еще пели в деревнях, они же и были фри-джазом в чистом виде, каждый день бабушки новую ноту тянули, новый рисунок мелодии выдавали в зависимости от погоды и настроя. А теперь такое токмо на твоих концертах обнаружишь.

Я читал про Моцарта и Бетховена, что они нотами не пользовались, они непрерывно импровизировали, на всех выступлениях. То, что нам осталось в нотах - это все бледные отпечатки их буйства. В первом отделении играл пианист, а во втором выходил сам Бетховен и импровизировал. Ноты для них ничего не значили. Это сейчас все можно зафиксировать, записать концерт, а тогда каждый день все было по-новому. Если уж мы считаем драгоценностью их ноты, то их игру и представить невозможно. Крутые ребята.

Ну все-таки, умолчав про тебя и «АукцЫон», что тебя по-настоящему поразило в той легендарной музыке времен Ленинградского рок-клуба, когда вы начинали?

Квартирник Башлачева. Когда дали послушать его кассету, мне это никак не показалось. Но концерт... Помню это ощущение. Как будто из-под земли, из-под его стула бил столб пламени и нездешней ярости. Физиологическое ощущение сгустка энергии. Полчаса урагана - слова и три аккорда не важны - и вы видите простого пацана с фиксами и руками в крови. Совершенно потрясающая, ни на что не похожая энергетика. Высоцкий еще сверлил нас какими-то мыслями, а здесь никакой мысли. Это был шквал и землетрясение. И с тех пор такого я нигде и никогда не ощущал, ни у кого. Нет, было немало концертов, где какие-нибудь рокеры качали зал, но я понимал, что это звук такой. А у Башлачева не было ни поразившего меня слова, ни звука. Был поток, огненная лава, разрыв-трава. Причем видео потом смотрел - никакого ощущения, просто вспоминаешь присутствие на том концерте. До сих пор не могу понять, как такое возможно.

Мне однажды звуковым прибором здоровье обследовали. Из стереонаушников исходят четко локализованные в голове щелчки, а компьютер с системой обратной связи по реакции мозга на тысячи щелчков во всем объеме головы ставит диагноз. Так вот, кайф от этой электронно-диагностической «музыки» сильно превышал все удовольствие, что я получал когда-то от немецких «Танжерин Дрим». Как ты думаешь, вытеснит электроника живые инструменты?

Не уверен. Скорее, останется живая музыка. Это, скорее всего, разные жанры. Понимаешь, это как стихи - при любом раскладе в литературе будут существовать. Воздействие этих музык разное, у них разные пространства. Это как книгу с ридером электронным сравнивать, всегда хочется бумагу в руках вертеть больше, чем ридер. Но можно уже и не ходить никуда, все звуки и музыку из компьютера извлекать, книжки скачивать. В «Гугле» музейная программа, так я в Уффици три часа вчера провел, не вставая со стула.

Я его еле вытащила оттуда, - говорит Лида, - у меня уже голова кружилась на картины смотреть, а он все никак не отлипнет, глаза ломает.

В реальные музеи мира ходите вдвоем?

Это мы очень любим, да. Не всегда так было, но лет десять назад вдруг холсты и краски потянули нас. В январе были в мадридском Прадо.

А в театр ты ходишь? На презентации альбома «Вольфганг» в ЦДХ вы устраивали чистый театр с дюжиной древних мосфильмовских стульев и полдюжиной древних деревянных радиоприемников, не говоря уже о Вике Толстогановой на сцене и мультике на экране.

Редко. Последний раз ходили на выступление Мартынова в театре Боякова. Вот прадед мой был абсолютно театральный человек, народный артист Монахов, основатель БДТ и его суперзвезда. У Алексея Толстого в «Хождении по мукам» барышни бегают на Монахова. В кино его помнят по роли помещика Троекурова в «Дубровском». В шестьдесят три года, в 1937-м, он женился на юной, семнадцатилетней, красавице, а та взяла да отравила его. Некоторые думают, что не обошлось без НКВД. Вот такая роскошная жизнь. Он был другом Бенуа и Горького. («Не надо идти по его стопам», - замечает Лида.) Начинал он с куплетов, а закончил Доном Карлосом в Александринке, просто стал великим артистом. Правда, при Сталине, после 1929 года, все его роли высохли и стали отдавать канцелярщиной. Прадед для меня и театр, и его история. А когда я увидел его молодого на фото в мемуарах, то обалдел - вылитый мой отец. Язык и стиль его мемуаров точно такие, как я сам бы написал. Причем вся ситуация и люди очень похожи на нынешние дела. Будто ничего не меняется.

У Башлачева не было ни поразившего меня слова, ни звука. Был поток, огненная лава, разрыв-трава

Смотрю на фото твоего прадеда и вижу тебя в составе куплетистов раннего «АукцЫона».

Я и говорю: ничего не меняется. Вот история про Шаляпина. Одна модная актриса отказалась выступать в театре Монахова, а билеты были все проданы. Чтобы не разориться, Монахов пригласил Шаляпина, который сказал: «Выпьешь со мной - спою бесплатно». А Монахов говорит: «Не могу, язва». Однако все-таки выпили, но на сцену супербас не вышел, потому что прадед предложил поехать к девочкам вместо спасения каcсы.

Сколько раз появлялись твои песни в телевизоре? Давай посчитаем: два раза в восьмидесятых, ноль раз в девяностых, пару раз в двухтысячных. Я имею в виду Гаркушу с песней «Я родился под колпаком» в фильме Учителя «Рок» 1987 года, того же года «Взломщика» Огородникова, опять с Гаркушей, «Музыкальный ринг» в 1989-м, «Дорогу» в «Брате-2» 2000-го, «Зимы не будет» в «Бумере» 2004-го. Спору нет, фильмы знатные, но… А, забыл, на радио пара песен из любимой народом «Птицы» крутилась в 1995-м. Не редко?

Ну мы к Диброву раза три еще ходили, на разные программы, после чего они закрывались. То ли совпадение, то ли что. На всех таких программах я бывал только потому, что просили друзья - Олег Гаркуша, Вова Волков, например. Если бы не друзья, нигде и никогда я бы на экране не появился. Какой-то я чужеродный для телевидения. Мой приятель, Леша Агранович, постановщик всяких зрелищ, церемоний и презентаций, всегда думает, что вот раз - и продвинет меня туда, в свет. Так вот, несколько лет назад он нас привлек выступать на одной из первых церемоний награждения премией «Золотой орел», где мы были втроем - я, Волков и Татьяна Гринденко. И мы были единственные, кого вырезали из записи.

А помнишь программу «Музыкальный ринг»? В том памятном «Ринге» 1989 года на АУ публика реагировала так же интересно, как на вполне обэриутскую лекцию Курехина «Ленин-гриб» в программе Шолохова «Пятое колесо».

При поступлении в Ленинградский рок-клуб, кстати, нас заподозрили, что мы казачки засланные. Там были уже группы без пафоса, так сказать. «Странные игры», например. За странных нас все и держали, нам-то было пофигу, как нас комсомольцы воспринимают. Честно говоря, за эти последние двадцать лет мое желание нигде не светиться, не тусоваться только окрепло. За всех остальных не буду говорить. Понимаешь, в восьмидесятых, когда мы только начали играть, конечно, хотелось узнаваемости и всяческой славы, но мы быстро остыли. Появиться в ящике основательно возможностей было много. Но когда я начал общаться с людьми оттуда, мне это не очень понравилось. Не люди, а вся атмосфера того, что называют шоу-бизнесом. Вот я и слился с ТВ, стал как-то резко отказываться от предложений. Круг общения и интересы были явно не мои. То есть это было скучно, муторно и непонятно зачем. Результаты редких появлений на ТВ мне не нравились. Чего там светиться, когда до сих пор в стране нет никакой музыкальной индустрии. Зарабатывание денег есть, а качества продукта на выходе нет. А тогда, в восьмидесятых и девяностых, это было тем более детским садом. Были музыкальные идеи - свои, не свои, неважно. И когда понимаешь, что, затратив много усилий и времени на реализацию этих идей, придется все превратить в балаган, в удобоваримый для телезрителя продукт, выбираешь другое: занимаешься только тем, что интересно. Вот я методично этим интересным и занимался. Мне было бы что-то интересно сделать со знакомыми режиссерами, может, и им со мной, но у нас свои дела, сложно найти время.

Так режиссер фильма про Ландау тебе нравится, потому ты там снялся?

Там были съемки сталинской Москвы в Харькове, эти сотни людей в одежке тридцатых, это настолько ни на что не похоже, не прожектерство, а эксперимент, по сути, не просто показ ряженых. Конечно, когда и человек, и идеи его нравятся, есть понимание того, что он не сделает фильм ниже ожидаемого уровня. Игорь Волошин, Илья Хржановский - они примерно на одной волне, мы много общались. Не то чтобы общие интересы, но мы в одном пространстве находимся, несмотря на то что мы разные. Бывало, другие режиссеры предлагали сценарии почитать, спрашивали, понравилось ли, здорово ли. Приходилось говорить, что не здорово, потому что не хочу я назад идти, спускаться в подвалы, терять время. Это чувство снижения полета и уровня присуще всем, то есть те проекты, где я мог бы десять лет назад поучаствовать, сейчас никак не подходят.

В шестьдесят три года, в 1937-м, прадед мой женился на юной, семнадцатилетней, красавице, а та взяла да отравила его

Все люди из состава «АукцЫона» как-то ненарочито, случайно подобрались для совместного творчества. К примеру, появился в поле зрения Озерского в Институте культуры человек с оперным вокалом, Сергей Рогожин - и тут же запел в АУ; пришел танцор диско, как сейчас говорят - представитель стиля жизни contemporary dance, Вова Веселкин - и сразу составил бешеный дуэт с Олегом Гаркушей. Никогда не было четкого плана, каким должен быть АУ?

Да, неплановое хозяйство. Но мы были амбициозны, нам хотелось всего и сразу. Люди собрались не совсем обычные, но это судьба. Как у Гаркуши в стихах, «мальчик как мальчик, родился под колпаком». Эти моменты объяснить нельзя, случилось, и все. В той стране мы просто не имели права выступать, только на танцах. Когда я уволился с работы, прогуляв два дня, родители сказали, что я с ума сошел, ведь в рок-клубе мы выступали лишь пять раз в год и совершенно бесплатно. Радовались сцене и звуку, только и всего. Но с 1988 года появились возможности для, так сказать, не бесплатного драйва. Гаркуша и Бондарик, осторожные люди, работали в своих конторах до 1991, что ли, года.

А с Сергеем Курехиным когда ты познакомился?

Где-то в 1985 году, но Гаркуша с ним больше знаком был, в «Поп-механике» активно участвовал. Как только Курехин увидел Гаркушу в «АукцЫоне», так сразу его и прибрал к рукам. У нас был общий друг, Фирсов, вот у него мы иногда встречались, особенно в последние годы жизни Сергея. Понимаешь, Курехин вообще на всех и на все повлиял, но не меньшее влияние оказывали остальные. «Аквариум» как музыкальное явление на меня повлиял намного больше, чем «Поп-механика». «Поп-механика» была порождением той атмосферы. Это было для нас нормальным визуальным воплощением происходящего вокруг. Вывел козла на сцену, вывел народных артистов в роли дворников, ну и молодец. Какого-то придыхания особого, криков «ах!» у нас не было. Понимаешь, тогда это было в голове у всех. Меня всегда больше интересовала музыка, козла мне было бы лень выводить, а он легко это всеобщее коллективное безумие воплощал. Мне и в «АукцЫоне» шоу было фиолетово. Озерский хочет спектакль - пожалуйста, пусть делает. Миллер хочет какой-то костюм на меня напялить - давайте, если не тесно в нем будет. Мы ничего не придумывали, все бралось из атмосферы того времени.

Во вполне советском, но хорошем фильме Учителя «Рок» идея была наглядной - показать невыносимых государству трубадуров-смутьянов как тихих, полезных обществу «винтиков»: простого кочегара Витю Цоя, нежного папу Борю Гребенщикова, стройного учителя танцев Антона Адасинского, ласкового киномеханика Олега Гаркушу и так далее. А что такое в реальности был Цой, к примеру?

Удивителен Цой, удивительна его судьба. Не кочегар, а Лермонтов скорее. Он достиг гигантской популярности без всяких масс-медиа вообще. Когда он появился на телевидении, он был настолько известен, настолько кумир, что это для телевизора было пиаром, а не для Вити. О Цое знали поголовно все без исключения. Однажды мы играли в «Поп-механике», в августе 1988 года, в Алуште. Мы приехали толпой, всей поп-механикой, нас было человек пятнадцать, в том числе я, Гаркундель, Гаспарян. Первый день был совсем дикий: нас не хотели селить в гостиницу, мы спали в каком-то деревянном пионерлагере, никому нафиг не нужные. К тому же был скандальный концерт. Но на следующий день приехал Цой, который уже сделал «Группу крови». И волшебным, резким образом все сразу поменялось. Нас поселили в лучшую гостиницу, мы ходили на спецпляж. Со всех сторон облепили поклонники, кричали: «Цой!» Еще Африка - Сергей Бугаев был дико популярен после фильма «Асса». Курехина вообще никто не знал, нас тем более, а Цой звучал из каждого магнитофона, киоска, кабака и закутка.

Мне и в «АукцЫоне» шоу было фиолетово. Озерский хочет спектакль - пожалуйста, пусть делает. Миллер хочет какой-то костюм на меня напялить - давайте, если не тесно в нем будет

Ваши дуэты с Волковым и Озерским можно послушать лишь в маленьких клубах. Что, лень афиши вешать на заборы, собирать «Олимпийский» какой-нибудь?

Ну-у-у… А зачем, а почему? Не думаю, что сейчас надо этим заниматься. Дело не в афишах, мало ли разных Васей Пупкиных висит над Тверской. Есть какое-то внутреннее ощущение, сколько народу может слушать эту музыку, кому она действительно нужна. Мне понятно, почему Цой мог собрать полмиллиона людей. А мы-то чего, с какими песнями, собственно, могли выходить: «Не могу и не умею быть таким, как все»? (Смеется.) Не думаю, что сейчас с Введенским и Хлебниковым можно быть кумирами страны.

Когда ты познакомился с Владимиром Волковым?

Волкова знал всегда. Но мы не были лично знакомы до 1997 года. Я был далек от музыки, что играл Волков, далек от всякого фри-джаза и прочего. Как-то судьба свела с ним, на похоронах Курехина. Вова рассказал о своем «Волков-трио», ну а потом вышла у нас первая запись - «Зимы не будет». Когда записали, я был в большом сомнении, стоит ли эту запись издавать. Это было даже для нас странное и непривычное звукоизвлечение. Перестраивался сам подход к музыке. Выбрали эксперимент, поэтому то, чем мы вдесятером занимались последние десять лет, не могло ничем помочь, это совсем другая деятельность. Прекрасно знаю, что моим близким друзьям, то есть всему «АукцЫону», это не нужно, это не в сфере их интересов. Дело не в том, на стихи кого петь, Хлебникова или Хвостенко. Дело вот в чем. Все диски, записанные с Волковым - абсолютно разовые вещи. Недавно мы с Вовой послушали кусочек «Безондерса» и поняли, что сейчас бы сделали совсем по-другому, а прошло-то лет пять всего. Понимаешь, это вставлено в контекст времени, это только мгновенно можно было записывать. Волков мобилен абсолютно - собрался за полчаса и приехал. Чего-то насвистели и сидим по ночам тихонько наигрываем, он на контрабасе тихонечко, чтобы соседей не будить. С большим АУ такое тогда было невозможно, но уже возможно сейчас. Все уже понимают, собрались и почувствовали. Вдруг стало понятно, как записывать без репетиций, без сотен дублей, как записывать саму данность времени во времени, в эту самую минуту. Все диски АУ делались традиционно: мы целый год репетировали песни, довольно мучительно, а потом быстро все записывали. Поэтому меня никогда не радовал результат: то, что придумывалось, никогда не получалось на записи, а я никак не мог понять почему. Вдруг дошло, что получалось только то, что происходило в самой студии, неожиданно, озаряло в процессе самой записи, а не на репетициях длиною в год. «Жилец вершин» получился потому, что не только все придуманное заранее, но и озарения разных людей на самой записи сразу вписывались. Но все-таки было еще придумывание. А вся работа с Волковым - чистая импровизация, без дублей. Просто пробуем три - обычно - варианта и выбираем. Так? Не так? Вот он! Он такой. И все.

Видеозапись интервью с Леонидом Федоровым и Дмитрием Озерским смотрите

В мой мир

– Федоров – это человек, о котором всегда ходили всевозможные слухи, домыслы и мифы. И несмотря на то, что он живет сравнительно далеко от Москвы, в Питере, эти слухи на протяжении многих лет до столицы беспрерывно докатываются и делают здесь его личность совершенно виртуальной. И люди ходят на концерты "АукцЫона" не только послушать старые хиты, но и посмотреть на человека, про которого столько говорят.

Федоров – стопроцентно великий художник, который создает великие вещи. Создает их редко, не торопясь, только по зову сердца, когда приходит вдохновение, когда приходит время общения с Богом. Он один из редчайших русских рок-музыкантов, который принципиально не интегрирован в шоу-бизнес, и один из немногих, для которого слова "интервью", "промоушн", "телепередача", "радиопрограмма" – абсолютно пустой звук. У него свои критерии – написание песни в студии и исполнение ее на концерте. Все остальное суета.

Мне приходилось брать у него интервью для своей книги "Сто магнитоальбомов советского рока". Разговор наш начался беспрецедентно. Когда я сказал, что меня интересует история создания альбом "АукцЫона" 89-го года "Как я стал предателем", что это один из лучших альбомов 80-х, что это золотой фонд нашего рока, Леня подумал-подумал и спросил: "А что, у нас такой альбом был?" И если в случае с Петкуном это была бы стопроцентная провокация и игра, то тут человек, может, пять минут назад из космоса сигнал получил, и у него сейчас какая-то темка в голове крутится. А тут я мучаю его на диктофон. Меня он воспринимал как какое-то неизбежное зло в человеческом облике. Если говорить умными словами, Федоров, мне кажется, не рефлексирует на тему своего творчества – сделали программу, вышел альбом, какие-то вещи остались в плей-листе группы. Он живет неторопливо, флегматично, медитативно, живет как знает.

Я слышал про десятки разбитых девичьих сердец. Но Федоров не ловелас, он не бегает за каждой юбкой, просто такие волны от него идут. Его поклонницы, как правило, девушки из активных, энергичные девушки шоу-бизнеса – искусствоведки, журналистки, менеджеры. Когда они видят Леню Федорова, обычно это заканчивается для них очень плачевно.

Дмитрий Озерский, автор текстов и клавишник группы "АукцЫон":

– Мы с Леней начали играть еще где-то году в 82-м, наверное. Играли года полтора-два, потом был перерыв, и в качестве "АукцЫона" мы собрались в 85-м году. С Леней мы учились вместе в политехническом институте, на факультете металловедения, технологии термической обработки металлов. Ну как все начинают – на танцах играли, на выпускных вечерах по школам. Бас-гитарист еще раньше начал с Ленькой играть, они в школе вместе учились.

Стихи для группы я писал практически с самого ее создания. Сначала немного, потому что в основном тексты приносил Олег Гаркуша, потом я гораздо больше стал писать. Раньше мы не задумывались особо. где брать тексты, довольно известная в свое время песня "Когда рабочие встают" была написана на стихи, которые кто-то из группы обнаружил в обычной советской газете. По большому счету, кроме как для группы, я ничего не писал никогда: ни стихов, ни прозы. Манера написания текстов у нас нетрадиционная для рок-музыкантов. Тексты изготавливаются по принципу либретто – уже на готовую музыку. Поэтому ситуации – я приношу тексты и говорю: мол, хорошо бы их куда-нибудь пристроить – такой не бывает. Наоборот – сначала возникает какая-то музыкальная тема. Работа над одной песней может длиться месяц, два – по четыре-пять часов в день. Бывает, что работаешь над песней, пишешь, пишешь, а от нее неожиданно остается одна строчка, которая изначально была, может, выброшена.

Я не знаю, почему в "АукцЫоне" все музыканты подолгу играют. Наверное, сам коллектив такой, хотя все, безусловно, разные, и вкусы у всех разные. Мы просто делаем то, что хотим делать. Если это еще кому-то нравится, это здорово. Естественно, что Леня главный, потому что он композитор – и что пойдет, а что не пойдет, решает практически единолично он. А противоречия чаще всего возникают из-за того, что я считаю – готово, он – нет. И наоборот. С Леней мы живем в одной квартире, нормально живем, достаточно комфортно существуем вместе. А с остальными музыкантами бывает вместе отдыхаем – трое из группы любят рыбу ловить, почти все любят грибы собирать, и Леня тоже.

Олег Гаркуша, шоумен, автор текстов и вокалист группы "АукцЫон":

– Я могу запамятовать, где-то году в 78-м, когда нынешний наш бас-гитарист Витя Бондарик дружил с моей сестрой Светой, он привел ко мне домой Леню Федорова. Они играли в молодежной группе "Фаэтон" на всяких школьных вечерах, чтобы купить различные динамики, колонки и всяческую другую рухлядь. И вот Витя познакомил Леню со мной и моей сестрой. Позже Бондарик ушел в армию, на флот, а Леня тем временем женился на Свете.

Я писал стихи, Леня писал музыку, и мы сделали первую программу в 83-м году. Практически на все мои стихотворения были написаны песни, мы разрабатывали концепцию выступления, грим, костюмы, шумы всякие между песнями. А потом, к сожалению, так получилось, что мы на два года растеряли весь состав, аппаратуру у нас украли, еще что-то произошло.

А в 85-м году опять все собрались и уже ударили по полной. Я писал стихи, был звукооператором, носильщиком проводов и аппаратуры, и просто мне нравился сам процесс. Я там где-то около сцены и на сцене присутствовал, приплясывал, ну так, дурака валял. Потом Леня попросил спеть пару слов из песни, написанной мной же. Я спел, и это было круто. С этого моя творческая жизнь и началась.

Я совсем не стремился к этому безобразию, что происходит в течение уже восемнадцати лет нашей деятельности. Конечно, в детстве я ставил какие-то пластинки и изображал певца. Но серьезно я об этом, конечно, не думал. Я был диск-жокеем, руководителем дискотеки, тогда ди-джеев не было. Ставил пластинки какие-нибудь рок-н-рольные, танцевальные, выбегал в зал, кричал "э-ге-гей", приплясывал, не то что заводил, мне самому было в кайф. Может быть, эти вещи и сыграли главную роль.

Я очень люблю спонтанные какие-то вещи. Знакомства, которые впоследствии выливаются в какие-то серьезные отношения, получаются проекты, осуществляются планы. И тогда тоже – раз, с Бурлакой познакомился, Бурлака познакомил меня с рок-клубом, в рок-клубе я познакомился уже со всеми, начиная с Гребенщикова и заканчивая Цоем. И с "АукцЫоном" все было спонтанно. Рогожина обнаружили где-то в буфете Ленинградского института культуры, Веселкин просто подошел ко мне и сказал, что хочет танцевать в группе. Тубист Миша Коловский, который у нас уже много лет играет, он тоже на запись пришел и остался вместо гитариста.

Если честно, я никогда не выпячивал грудь и не говорил, что я самый главный. Естественно, самый главный – это Леня Федоров. Я всегда во всех интервью это говорю, но, несмотря на мои официальные высказывания, мне не верят. Леня не любит давать интервью, он такой, непоказной. И я не люблю, но мне приходится, потому что никто не хочет.

Племянницу свою, старшую Ленину дочку Ксюшу, я недавно прослушивал на фестивале "Окна открой". Мы отбирали молодые коллективы для участия в фестивале, и в одной из групп играла Ксюша Федорова на клавишных. Но они, к сожалению, не прошли, даже несмотря на то, что родственник в жюри. Блата мы не потерпим. Но играет она интереснее, чем наш клавишник Дима Озерский.

Сергей Гурьев, журналист:

– Впервые "АукцЫон" я увидел в Ленинграде на открытии нового сезона рок-клуба в 86-м году. на сцене были вокалист Сергей Рогожин, естественно, Гаркуша, как основной фронтмен, и никто в зале так и не понял, что не они, а какой-то мальчик с гитарой, Леня Федоров, который делает всю музыку, и является главной фигурой в группе.

И так было до тех пор пока Рогожин не ушел из "АукцЫона" в ВИО "Форум" и в группе не возникла проблема вокалиста. Насколько мне известно, Федорова друзья долго убеждали, чтоб он пел сам. У Лени была ужасная дикция, и невозможно было разобрать ни одного слова, но пел он очень так эмоционально. Гаркуша создавал шоу для группы, делал ее доступной среднетусовочной массе. А утонченным любителям "АукцЫона" он, может быть, даже несколько мешал воспринимать творческое излучение от главной фигуры – Лени Федорова.

Единственный свой коммерческий альбом "Птица" "АукцЫон" записал более-менее случайно, совершенно не желая создать что-то коммерческое. Перед этим у них вышел трагический альбом "Бодун", лучший, мне кажется, в истории "АукцЫона" и по звуку, и по всем характеристикам. А "Птица" получилась более плоской, но коммерческой по звучанию, и некоторые песни оттуда попали на радио. После этого группу стали приглашать в Москву на концерты, и такое ощущение, что у Федорова сразу возникла огромная агрессия по отношению к коммерческой музыке. И когда чуть ли не весь российский шоу-бизнес валялся у Федорова в ногах и говорил ему: "Леня, ну запиши ты еще один такой альбом, как "Птица", – это его, наоборот, отвращало со страшной силой от всего, что имеет отношение к форматным композициям, и поворачивало в сторону авангарда.

После этого он записывал авангардные альбомы с Хвостенко, на стихи Велимира Хлебникова, знаменитый "Жилец вершин". Потом стал, как известно, сотрудничать с "Волков-трио", где они играли совершенно галимый авангард, неудобоваримый для радио. И так продолжается до сих пор. Вот уже прошло почти десять лет, как от Федорова все отчаянно пытаются добиться еще одной "Птицы". Но, как Леня объясняет, записать такой альбом – как щелкнуть пальцами, но это совершенно неинтересно, и поэтому он этого делать не будет. Но, несмотря ни на что, "АукцЫон" на протяжении этих десяти лет остается одним из очень немногих альтернатив глубоко антимузыкальному русскому року и столь же антимузыкальной современной форматной музыке, рокапопсу.

Когда я с Федоровым начал общаться живьем, мне он показался человеком достаточно нервным, замкнутым, который явно очень авторитарен на поле своей группы, а со внешним миром общается без особого энтузиазма, с трудом, и его вообще грузит необходимость с ним общаться. Во втором и последнем номере журнала "Свистопляс" (который быстро накрылся) мы сделали такую концептуальную статью про группу "АукцЫон" и проводили с Леней фотосессию. Мы приехали, привезли аппаратуру, дорогостоящего фотографа. Леня жил у Лиды Бенциановой, тогда своей невесты, в прекрасной квартире с огромной светлой комнатой. Фотограф, как воше, сказал: "Ну все, сейчас мы сделаем гениальную съемку, только бог нам мог послать такую студию". Естественно, что вытащить Федорова в настоящую студию было нереально. И хотя в нашем распоряжении были полтора часа времени и море пленки, ничего вообще из этой фотосессии не вышло. Она вся оказалась запорота. Что только Леню не просили сделать – посмотри туда, посмотри сюда, заставляли даже играть на гитаре, что-то напевать, но он строил какие-то рожи, абсолютно причем необаятельные, и смотрел в пол. Сколько на него извели пленки – не получили ни одного человеческого кадра. Было видно, что процесс с этой фотосессией для Федорова – нечто очень искусственное и глубоко ему неприятное, и он внутренне враждебно на это реагирует. В результате для журнала увеличивали какие-то старые концертные фотографии. Но все равно это было лучше, чем пользоваться результатом этой эксклюзивной фотосессии.

Ольга Барабошкина, концертный директор:

– Когда у "АукцЫона" вышел новый альбом "Птица", мне позвонил наш общий друг Кирилл Кувырдин и предложил помочь сделать группе концерты в Москве. Тогда шоу-бизнес здесь еще не начал толком развиваться, а рок-н-рольный андеграунд немного ушел, и основным источником средств к существованию были гастроли в Германии. Немецкий менеджер Кристоф, бывший таксист, устраивал Клубные туры "АукцЫона" по Германии, сразу на месяц, концертов на двадцать. Кристоф купил им такой автобусик, старый "Мерседес", и "АукцЫон" ездил из одного немецкого города в другой. Там они зарабатывали, возвращались домой и ждали следующего тура. А в России концертов практически не было. Тогда мы с Леней Федоровым и познакомились. Он невероятно обаятельный, абсолютно порядочный человек, по природе своей художник. Без сумасшествия, но в то же время не от мира сего, какой-то беззащитный. Хотя в группе Федорова называют Начальником, и он лидер прежде всего, но, если как-то по-другому судьба повернется, Леня может легко пропасть, тогда как другие выплывут.

Как-то Леню и Лешу Хвостенко уговорили прийти на радио "Максимум", они как раз заканчивали работу над альбомом "Жилец вершин". В прямой эфир, как обычно, звонили люди, задавали вопросы, но Леня все время молчал и только смотрел на тапочки. Хорошо, что хоть Хвост разговорчивый. Когда задали вопрос: "Сколько лет существует группа "АукцЫон"?" – ведущий обратился к Лене, потому что Хвостенко все-таки не имеет отношения к группе: "Ну, Леня, скажи, сколько лет "АукцЫону"?" – "Много", – сказал Леня. По-моему, это было все, что он сказал за эту передачу. Я не могу его обвинять, мне даже по кайфу такое его отношение. Но если объективно судить, то профессионально с ними сложно работать, они совершенно не желали интегрироваться в новую систему шоу-бизнеса, хотя "АукцЫон" мог бы добиться многого. Может быть и хорошо, что они таким оазисом остались. У группы есть свои слушатели, и хотя со времени выпуска последнего альбом прошло уже чуть ли не десять лет, эта аудитория не уменьшается. Федоров это подсознательно понимает и считает, что какие-то шаги популяризации совершенно не стоит делать, надо жить в своей творческой скорлупе, себя реализовать, и тогда все будет.

Леня Федоров очень любит Лешу Хвостенко. При Хвосте Леня менялся, это его вдохновляло на какую-то большую открытость и активность. Хвост сейчас то ли в Америке, то ли в Париже, много раз собирался приехать сюда, даже концерты заявлял, но так и не добрался. Я думаю, если бы Хвост приехал, Леня был бы очень рад. У Хвоста тоже отдельная история – то паспорт теряет, то еще какие-то проблемы. Мы делали акустический концерт Хвоста с "АукцЫоном" на квартире, который потом Олег Коврига выпустил на пластинке. И вот уже все собрались, группа приехала, поставили все, инструменты настроили, сидим, ждем. Хвоста одного нет. Уже и куча народу собралась, телевидение. Все час ждут Хвоста, два. Его все нет. Что такое? А Хвост, оказывается, в лифте застрял. Только с ним такое могло случиться.

В Саратове на каком-то фестивальчике "АукцЫону" не поставили второй гитарный кондек. Тогда еще Дмитрий Матковский играл на лидер-гитаре, а Ленька на ритм-гитаре. Директор Сережа Васильев начал кричать: "Вот, кондека нет, кондека нет!" А Леня сидит и говорит: "Ну слушай, оттого что ты генеришь, кондек не появится". Вот это его жизненная позиция. Другой бы заявил: "Пока не принесут кондек, на сцену не выйду!" Но для Лени это все не главное, у него другие категории в жизни, он понимает цену всему, что на самом деле важно, а что суета. В суете он не хочет принимать участия.

Олег Морозов, музыкант, модельер:

– Я, конечно, больше друг Гаркуши, но и с Ленькой мы в очень хороших отношениях. Леня, он, не знаю как сказать, не замкнутый, не скрытый, а сам в себе такой. Человек-секрет. Можно от него ждать чего угодно, но почему-то этого не происходит. Очень многие девушки, кто видел Леню, очень хотели с ним познакомится, причем те, которые обычно ни на кого не обращали внимания. Но больший плейбой в группе – это все-таки Олег Гаркуша. А Леня относится к этому всему спокойно и скорее всего стесняется. Раньше еще он очень стеснялся петь. Особенно когда начались его сольные концерты, очень робел и без бутылки не мог выходить на сцену. Но сейчас уже все нормально. Олег тоже тогда много квасил, а теперь вообще перестал пить.

Как музыкант я с "АукцЫоном" не играл, а работал, как дизайнер по костюмам. Пиджак с брошками – это идея Гаркуши была, правда большинство брошек я ему подарил. Мы с ним хотели сменить имидж группы после того, как с ней работал Кирилл Миллер, но, кроме Олега, никто не хочет меняться. Хотя у Федорова тоже есть мои вещи – свитера какие-то, футболки, рубашки. Он в них иногда выступает. Многие музыкальные инструменты, которые Гаркуша использует на сцене – тоже мой подарок, последним был рожок обходчика железнодорожных путей годов 40-х. Антикварная штука, он в него иногда дудит.

Когда "АукцЫон" приезжает в Москву, мало кто из музыкантов в гостинице живет, все по знакомым разъезжаются и отсиживаются до концерта. Олег с барабанщиком Борюсиком ко мне часто приезжают. Ленька один раз только был. Он у новой жены, Лиды, останавливается. Из-за того что Леня разошелся с женой, сестрой Олега Гаркуши, теперь он скитается по разным квартирам. Раньше у него было постоянное место жительства, дети и телефон, по которому его всегда можно было найти.

Мне кажется, что состав "АукцЫона" мало меняется потому, что, во-первых, они очень дружные и любят подшучивать друг над другом, особенно перед концертами. Во-вторых, они месяцами иногда друг друга не видят просто, а общаются в основном на гастролях и в поездках. Ленька работает с "Волков-трио", с "Ленинградом"; Гаркуша ездит со своими стихотворными вечерами по России или как ведущий шоумен; у Коли Рубанова и у Миши Коловского два своих музыкальных проекта, Борюсик Шавейников ездит с "Чижом" и еще с кем-то. Только Виктор Бондарик ни с кем не ездит. В результате все видятся довольно редко.

Вообще "АукцЫон" не старается, по словам Лени Федорова и директора, куда-то вылезать, быть известным. Есть такая история, что изначально Юрий Айзеншпис хотел раскручивать не группу "Кино", а "АукцЫон". Просто Леня отказался от этого.

Сергей Васильев, директор группы "АукцЫон":

– Группу "АукцЫон" я всегда любил, но на концерт никак не мог попасть. То времени нет, то денег, то группа заявлена, а не выступает по каким-то там техническим причинам. Первый раз попал случайно – работал гардеробщиком в ДК связи и на халяву пробрался на балкончик. Сижу, сверху ни фига не вижу, а рядом со мной сидит какая-то старушка и в бинокль музыкантов на сцене рассматривает. Я слегка удивился, что пожилые люди тоже ходят на "АукцЫон", но тем не менее наглости набрался и попросил бинокль – посмотреть ребят вблизи. Она говорит: "Пожалуйста". Сижу, смотрю в бинокль одну песню, вторую, потом стыдно стало, решил ей отдать бинокль. Она говорит: "Да смотри, я на них уже во как насмотрелась. Я мама вон того маленького, который с гитаркой прыгает". Это была мама Лени Федорова.

А еще когда я учился в институте, у нас объявили, что будет играть "АукцЫон", но концерт почему-то так и не состоялся. Обидно было. И, попав второй раз на их выступление в 93-м году, я подошел к Лене Федорову и сказал, что хочу сделать концерт в институте. Он ответил: "Ну делай". Я сказал, что хочу заплатить столько, сколько группа стоит. Леня, не задумываясь, говорит: "500 рублей". Я удивился такой маленькой цифре, но решил перестраховаться: "Это все-таки студенты, давай хотя бы 400". Он сразу согласился: "Ну хорошо, давай 400".

И на этом самом концерте у меня украли деньги. То есть я заплатил группе оговоренный гонорар, а после концерта решил рассчитаться с аппаратчиками и за зал заплатить. Сунул руку в карман, а там денег нет. Прихожу к Федорову, говорю, что деньги украли, не хватает рассчитаться 200 рублей. Он берет гонорарные деньги, отсчитывает 200, дает. А у меня первая мысль, что организаторы концертов часто так поступают: ой, у меня деньги украли, извините, спасибо, до свидания. И самое страшное было, что обо мне так и подумают. А Леня мало того что дал мне эти деньги, так он еще оставшиеся поделил на группу (в группе девять человек, я десятый) и десятую часть отдал мне. Я говорю: "Ты что, у меня только что деньги украли, а ты мне еще даешь. Ты же не знаешь, украли их у меня или я украл". На что Озерский объяснил позицию коллектива: "300 рублей – это большие деньги для одного человека, а 30 рублей – это так, фигня, и ничего не решает. Поэтому забирай деньги и не выеживайся". Я потом месяца четыре копил, но все-таки отдал им этот долг.

Концерт тот "АукцЫону" понравился, и мне предложили ехать с ними в Германию. Там тоже были свои плюсы и минусы в работе. Коллектив десять человек, и достаточно тяжело чисто психологически, когда по месяцу едешь в одном автобусе. Не важно, в какой ты должности находишься – лидер группы, музыкант, подчиненный, – все равно тяжело. А когда вернулись, ребята сказали: "Ну все, теперь ты директор". До меня у "АукцЫона" было девять директоров. Дольше всех работал Сергей Скворцов, три года, все остальные по полгода, по году, потом не выдерживали – или сами исчезали, или их выгоняли. Причем за первый год я слышал об этом от разных людей, с кем приходилось общаться. И это немножко на меня давило. Я же ничего не умел, никогда этим не занимался. В основном делал все интуитивно.

Коллектив "АукцЫона" – это одна семья, мафия такая. Текучесть кадров в группе почти нулевая – за время моей работы сменился только один музыкант. Претензий личных друг к другу может быть море, но тем не менее все живут, ладят, терпят, любят… Может быть, это политика Федорова, но я думаю, просто в нашей стране очень сложно найти человека, чтобы взять его на работу, чтобы он подходил и полностью устраивал, срабатываться люди не умеют. И если нашли такого человека, то, естественно, он уже никуда не уйдет.

Целый год я жил с Федоровым в одной коммуналке. Никаких проблем с совместным проживанием не ощущалось. Очень коммуникабельно жили. Основной плюс – это праздники. В гости далеко ходить не надо. Постучал соседу. Выпили. Поговорили. Предпочтение отдается виски, но все зависит он наличия средств на данный момент. На что хватает, то и покупаем. Деньги то есть, то нет. Если бы деньги были всегда, концерты, наверное, не игрались бы.

Сергей Шкодин как-то сказал, что "АукцЫон" – это группа, которая успешно борется со своей популярностью. Чтобы сделать популярной группу, надо снимать клипы, постоянно "светиться" на всевозможных тусовках, давать интервью. Чем больше о группе будут говорить (причем не важно, что и как), тем больший интерес к ней проявляется. Это закон шоу-бизнеса, но Федоров так не считает. Леня не любит давать интервью, ходить на ток-шоу, даже участие в фестивалях он считает никому не нужным "пиаром".

По поводу интервью могу привести такой пример. Однажды на нашем сайте проходила акция, задавали вопросы Федорову. А с Леней мы договорились, что он ответит на десять лучших, определяемых путем голосования. Закончилось голосование, приношу ему список, порядка ста вопросов получилось. Сел он с листиком бумажки, написал ответы на все вопросы и оставил их в коридоре для меня. Мы как раз тогда жили в одной квартире. Прихожу домой, смотрю – лежат ответы. Почитал, нормально, годится. Оставил на этом же месте, чтобы не забыть. С утра забираю листки, смотрю, а там все перечеркано. И на вопрос: "Что ты хочешь?" – он ответил "Ничего не хотеть". А ночью перечеркнул и написал "Хотеть!". То есть ответил на вопрос полностью противоположно. Это о чем говорит – сегодня человек думает так, завтра он думает по-другому. И это как бы нормальные вещи. Давая интервью, человек говорит то, что он думает сию минуту. Завтра может быть все наоборот.

Лида Бенцианова, жена Леонида Федорова:

– Я работала в независимой продюсерской группе "Ы", мы занимались организацией разнообразных концертов в Москве – "Мумий Тролля", "Воплей Видоплясова" и в том числе "АукцЫона". Это было семь лет назад. Конечно же, я не сразу поняла, что Леня будет моим мужем, и, собственно, таких мыслей не было вообще. У нас были разные семьи, но так получилось, что сначала мы очень долго встречались, а потом решили быть вместе. Естественно, Леня за мной ухаживал, и я за ним ухаживала. Стихи мне он не посвящал. Это очень банально, по-моему. Все эти конфетно-букетные периоды меня мало интересуют, важно же какое-то внимание человеческое, понимание. Хотя, конечно, мне приятно, когда Леня дарит цветы, я их люблю.

Мы снимаем одну квартиру в Москве, другую в Питере, и обычно два-три дня в неделю мы здесь, а остальное время там. Но сейчас практически все время живем в Питере, приезжаем только на концерты. Леня часто выступает в Москве с сольниками, потому что и одному ему тоже интересно работать, так же, как интересны эксперименты с другими группами и музыкантами.

На поклонниц я реагирую абсолютно спокойно. Мне кажется, что любой человек, который на виду, обладает способностью притягивать людей в большей или меньшей степени. Может быть, из-за того, что Леня редко обращает внимание на окружающих, все хотят с ним познакомиться, всем интересно, что это за человек. Меня не волнуют поклонницы, известность, я просто знаю, что мне нравится все, что Леня делает, и стараюсь ему не мешать. Он спрашивает мое мнение о своих песнях, не знаю, прислушивается к нему или нет. Песни он сочиняет практически каждый день, иногда с утра до вечера сидит.

Не знаю, повезло мне, что я с Леней, или нет, но другой жизни я бы не хотела. Мне не всегда легко, конечно, живется. Во-первых, мотаемся. Во-вторых, бывает, настроение у нас не совпадает. Спим мы по четыре часа. Лене больше спать не надо. Обычно мы ложимся в два и максимум до семи спим. Я привыкла, и сама первая просыпаюсь. Часов до 11 ничего не делаем – болтаем, смотрим телевизор, лежим, завтракаем. Просто все люди в это время спят, и делать особо нечего. Домашние обязанности у нас никак не распределены. Я не представляю, что Леня мне, например, скажет: "Пошла-ка бы ты, Лидочка, на кухню и приготовила обед". Никто никому ничего не говорит. Кто хочет, тот и делает. Наверное, это называется демократия.

Детей у нас общих нет, у каждого свои. Ленины дочки живут со своей мамой, а мой сын часть недели проводит с нами, а часть самостоятельно с бабушкой и няней. Сейчас летом, мы вместе жили в Питере. Леню мой сын просто обожает. Леня водил нас в свои любимые музеи, например, в Музей военно-морского флота, там всякие кораблики, пушечки.

Но чаще мы развлекаемся вдвоем – ходим в кино, в гости, редко в клубы, просто гуляем, и в церковь ходим. Напротив нашего дома в Питере Смоленское кладбище и Смоленская церковь известная. Там очень красиво и приятно прогуляться. На днях мы ездили в Репино загорать, первый раз за весь год. В прошлом году мы один день загорали на Красном море в Израиле. А больше не получается, специально мы не ездим.

С "Нашим радио" "АукцЫон" не то что поссорился, просто аукцыонщики и так не горели особым желанием выступать на "Нашествии", а "Наше радио" не захотело платить гонорар, там все бесплатно выступают. Бесплатно ездить и выступать десяти людям, которым по сорок лет и у всех дети и семьи, – это достаточно тяжело. И они отказались. Но это настолько все не важно, Лене не до этого. Ему интересно делать музыку.

Сергей Шнуров, солист группы "Ленинград":

– Наше знакомство и последующее сотрудничество с Федоровым получилось довольно случайным. Мы искали саунд-продюсера для первого альбома "Пуля", а Леня Федоров в этот момент находился в студии. Он послушал демо-кассету, ему понравилось, и он согласился с нами работать. Так что никакой романтической истории нет. Но вообще мы ходили на концерты "АукцЫона", любили и слушали его всегда.

До записи первого альбома мы играли только полгода и приходилось учиться всему. Поначалу мы совершенно не понимали, почему один трек идет в брак, а другой трек, порой и хуже сыгранный, становится главным. Федоров возился с нами долго. Я не знаю, безвозмездно или нет. Наверное, просто из интереса. Леня такой человек, если и работает за деньги, все равно у него интерес к делу на первом месте. Я не в курсе, заработал ли он на записи, я не спрашивал.

Настоящий саунд-продюсер никогда не скажет, как играть, Федоров просто позволял нам раскрыться. И наша группа в корне изменилась после такого опыта сотрудничества. Появилось понимание драйва, отдавания себя на сцене всецело. На самом деле научить этому невозможно, только собственным примером можно показать. Мы выступали вместе, на одной сцене, например, в Горбушке.

Он не относился к нам покровительственно, умные люди так себя не ведут, а Леня Федоров – умный человек. Я не знаю, благодаря Лене мы попали на большую сцену или нет. Леня на самом деле раскруткой групп не занимается, он песни пишет. Может, мы играли бы на маленькой, но, безусловно, его участие имеет место быть. Конечно, у меня есть чувство благодарности по отношению к нему, впрочем, как и у него ко мне есть чувство благодарности, потому что саунд-продюсером он ни у кого до этого не выступал. Безусловно, у нас был такой энергообмен. А под конец альбома мы провели очень много совместных пьянок.

Леонид Федоров, лидер группы "Аукцыон" дал одно из редких в последнее время интервью. В нем он поговорил о конце времени композиторов, о том, что группа "Пилот" - это тупо, а Константрин Кинчев и Юрий Шевчук совсем не изменились за последние десятилетия.

Вопросы Леониду Федорову задает интернет-издание prorok.noonet.ru.

Леонид Валентинович, в одном из ваших интервью вы сказали, что произведения, которые появляются сейчас, не несут той силы и мощности, как музыка прошлого. Так ли это?

Есть книжка "Конец времени композиторов". Разговор тогда шёл о конкретной композиторской музыке. О музыке, как мы понимаем, классической. Она перестала являться тем, чем была в XVII-XIX веках. Это не говорит о качестве музыки. Разговор идёт о некоей духовности, энергетическом посыле. Было время, когда Бетховен был не просто великим композитором, а вершиной духовной жизни. Он представлял верх интеллектуальной мощи европейской цивилизации в тот момент. Именно его творчество явилось как бы квинтэссенцией своего времени. В ХХ веке композиторская музыка, несмотря на то, что были великие композиторы, перестала быть ведущей. Властителями дум стали абсолютно другие вещи: джаз, рок-н-ролл и прочее. Музыка перестала быть ведущей. То, что сейчас называется музыкой - немножко другое. Не значит, что хуже. Для того чтобы она стала ей, ничего не надо делать. Потому что она ей никогда не станет. Обратно всё не вернётся.

- Может быть, дело в религиозности?

Дело не в религиозности как таковой. Дело во властителях душ. И во времена Бетховена были музыканты, типа менестрелей, трубадуров, мощное явление, которые пели песни развлекательного жанра. Но они были маргинальным слоем, состоянием. И их потихонечку задвинули.

Сейчас всё наоборот. Трубадуры вылезли наверх. Все большие сцены и экраны занимают идолы - рок-музыканты, а в маргинальном положении находится классический музыкант. Произошла смена эпох. Почему и говорилось о конце композиторской музыки. Конец её влияния, фавора культурной жизни. В книге речь идёт не о музыке, а больше о духовности, о том, в каком состоянии находится музыка в мире, в человеке, о влиянии культурной музыки сегодня. А музыка как таковая ни при чём. Она есть. Значимыми будут какие-то другие вещи. Смешно было бы во времена Бетховена думать о том, что будет какой-то "Битлз". Что это такое для того исторического момента? Какие-то люди из подворотни. И всё. Тогда тоже такие были.

Речь идёт о композиторском искусстве, его мощи, которое сейчас утрачивается. Остались, конечно, композиторы, много, но…

Вопрос не о религиозности, а в отношении с Богом. После того, как Ницше сказал, что Бог умер, изменилось отношение к нему. Во времена Пёрсела было немножко другое отношение к Богу, а во времена ещё более древние, григорианской музыки, несли свой колорит. Как началась композиторская музыка в XIII веке? Это являлось выходом, когда человек почувствовал, что он более свободен. Во время григорианской музыки не было такого понятия религиозный - нерелигиозный. Были определённые музыкальные каноны, которые нельзя было изменять. Это была композиторская догма. Первый композитор сказал: "А почему это должно быть так? Я думаю, что должно быть так!" С этого и началась композиторская музыка. А теперь она закончилась…

Опера - вершина композиторского искусства. Это зрелище. А сейчас ТВ, кино, да что угодно. Компьютеры… Язык другой. Появился и развивается. И когда говоришь об опере, имеется в виду ретро, установившаяся форма, которая была когда-то давно. Наверное, сейчас можно какие-то вещи назвать оперой, но всё равно это будет классический кивок. То, чем занимаются другие музыканты, к ней очень трудно отнести. Музыка ли это вообще?

- Леонид Валентинович, а что можно назвать новым в музыке?

В музыке нового множество. В том, что мы называем музыкой. А если говорить о каких-то конкретных мелодиях и прочем, то ничего нового и не может происходить. Мелодии, как говорил Бетховен, в воздухе летают. Меняется язык, выражение. А всё остальное остаётся тем же самым. Сейчас такое богатство всяких приспособлений, приёмов, которые даже и музыкой не называются. Любой звук является конкретной краской, которую я могу использовать как угодно. Независимо от того "9 симфония" Малера, звук трамвая или речки. Это то, из чего можно делать какое-то звуковое изображение. Так же в любом другом виде искусства.

Если в средневековой опере надел маску - и ты уже лев или Ева, то сейчас средства изобразительности стали намного изощрённее. Сейчас идёт общее смешение всех языков, глобализация, границы размываются.

Классический пример. Был фестиваль тибетской музыки в городе Осло. Это довольно-таки странно. По-моему, ни одного из тибетских музыкантов там не было. Играли, в основном, европейцы. Тибетскую музыку. Странное мероприятие… Это и есть новое. Появляется новый художественный язык. Смешно рисовать картины в духе ранних голландцев. Это бессмысленно. И вообще живопись смешна.

Когда вы украшаете свою квартиру, вы же не станете покупать картины сумасшедше дорогих мастеров. Вы спокойно купите репродукцию Волхова или что-то иное и спокойно повесите. Это и дешевле. На самом деле вам нужно создать определённое состояние в квартире. Вы его создали быстро и дёшево, и самое главное - качественно. С одной стороны, это довольно обидно, а с другой стороны, в этом есть правда - такое положение на сегодняшний день.

Так же и с музыкой происходит. Зачем собирать симфонический оркестр, писать гигантскую партитуру для него, оплачивать коллектив и задействованных людей, если ты можешь просто взять синтезатор и изобразить то, что ты хочешь дома, в спокойной обстановке. Ты знаешь своё определённое состояние. Искусство приходит немножко в других формах, не в написании партитуры, а создании образа иными средствами. Такова судьба.

- Музыка становится не творческой, а более технологичной?

Творчество тут ни при чём. Есть другие средства. У композитора процесс творчества можно изобразить так: сидит дома и пишет ноты. Даже рояль не нужен. Он слышит музыку и пишет её сразу. А здесь требуются какие-то другие вещи: видеокамера, компьютеры. А творчество заключается в том, как это всё слепить так, чтобы было выразительно и ярко.

- Но сегодня легко задать определённые рисунки, например, той же босса-новы, и не выдумывать радио.

Вы говорите о том, как технически воспроизвести то, что вы уже слышали. Вам нужно босса-нову? Легко. Я её сделаю за пять минут. Но это как раз и есть ремесленничество. А творчество заключается в том, чтобы создать новое. Новое по сути. Вещь, которой раньше не было. Не босса-нову, а музыку, которую можно придумать и написать, хотя это нереально. Как ты можешь передать скрип ногтя по стеклу? Это невозможно записать на ноты, но и провести надо так, чтобы было художественно. А если вы ещё используете какое-либо видео, свет, цвет, а если ещё и сами себя пишите, лицо, гримасы… Как это составить убедительно всё вместе и является творчеством.

- Сейчас преобладает ремесленничество?

Оно всегда было. Я бы не сказал, что его сейчас больше, чем было сто лет назад. Композиторов выпускали массу, писателей, художников. Работали целые институты. И что? Мы много их знаем? Много прочитали? Сколько макулатуры! В музыке точно такая же история. Настоящих талантов всегда было не так уж много, единицы. Факт, что ремесленничество было всегда. Если подходить с той точки зрения, что задать боса-нову, то, конечно, для этого не нужно никаких особых творческих порывов. А если говорить о какой-то конкретной песне - тут надо что-то придумать.

- Можно ли назвать творчеством рэп, использующий куски классических произведений?

Я не поклонник рэперов. Опять же из всех рэперов, которых я слышал, по-настоящему выдающихся не так много. Это какая-то коммерческая история. А почему бы и нет? Там же нет претензий на какую-то большую музыку и поэзию. Хотя, может быть, среди них и есть талантливые люди, мне сложно сказать - не увлекаюсь ими.

- Леонид Валентинович, какая творческая обстановка для вас может считаться наиболее идеальной?

Мне вообще нравится творчество. В любой его ипостаси. Даже не обязательно это было связано с музыкой.

- Обилие модных тусовок, шоу-бизнес, коммерционализация повлияли на качество рок-музыки?

Почему? Вы много не слышите настоящей музыки, потому что она некоммерческая. Но её много. И потом страна сегодня перевёрнутая. Масса всякой музыки. Заходишь в магазин - масса некоммерческой музыки, громадное количество. Так во всех странах. У нас, наверное, это меньше, потому что у нас вообще мало музыки и всего остального.

Некоммерческая музыка на рынке дороже стоит. Это так. Чем лучше музыка, тем она дороже. Просто не все её будут слушать, но всё равно найдутся ценители. А музыка попроще… Немногие бегут на Вермеера. Если смотреть на его живопись, то думаешь, что там должны стоять безумные толпы, с давиловами, с записями очередей за год вперёд. Но не стоят же! Кому это нужно? Понимаю, что это одна из вершин живописи. Кто-то понимает. А кому-то, большей части, интересно смотреть выставки голого тела.

- Авангард, гламурное творчество…

Авангард бывает тоже вот те нате. Гламур - это не авангард. Это они придумали для себя термин и радуются сами от себя. Ну и пусть радуются!

Вам в радость выступать с "АукцЫоном", но, тем не менее, у вас множество сольных проектов. В чём вы видите преимущества работы сольно и с коллективом?

Преимуществ я не вижу ни там, ни там. Они разные по сути. Какие-то вещи я не могу сделать с "АукцЫоном", мне это и в голову не приходит. А какие-то штуки не могу сыграть один. Даже на физиологическом уровне. Это опять же разные технические средства. Могу так, а могу и по-другому.

- Когда вы впервые взяли в руки гитару? Кто был вашим первым учителем? На какой музыке вы учились играть?

Первые аккорды мне показывали ещё в деревне, году в 1976. Мне было 12 лет. Мой приятель показал мне первые блатные аккорды. Тогда же мне и купили гитару за 7 рублей 50 копеек. Пели Высоцкого, ещё кого-то. Но мне и тогда уже нравилась неблатная музыка, уже тогда хотелось играть рок.

Не помню уже, что тогда слушал. У меня и магнитофона не было. Он стоил больших по тем временам денег. Чтобы подарили магнитофон, надо было постараться. По-моему, он появился у меня в году 1977-1978. Тогда стал слушать "Пинк Флойд", "Rush", "10 CC", "Queen". А с такими группами, как "Doors", я столкнулся позже.

- Вы поклонник классической музыки. Что вам более всего нравится из классики?

Люблю Баха, Вивальди, Малера, Бетховена, русскую классику - Мусоргский, Бородин, хотя меньше. Вершиной для себя считаю Вагнера и Малера. Мне нравится более театральная музыка. Родители привили интерес. На слух она мне более близка. Из современных мне нравится Мартынов.

Вы предпочитаете использовать для своей музыки творчество различных поэтов - Джойса, Дмитрия Озерского, Анри Волхонского, Велимира Хлебникова. Как поэзия ложится на музыку?

Трудно сказать. Мне нравится какой-то момент, я проникаюсь этим. Что-то получается, что-то нет. Есть какие-то вещи, которые принимаешь близко. Поэзию практически не читаю.

А как получилось с Хлебниковым? Прочёл несколько его текстов и ощутил некое внутреннее состояние, которое было близко мне. Понял, как это можно сделать конкретно для себя. Я же не литератор. Я слышу, как это звучит. Для меня достаточно одного звука. Хлебников меня и поразил тем, что я впервые услышал поэзию, в которой ритм, звук и глубинная энергия первична, чем вещи, которые мы привыкли считать смыслом.

Вот мы сейчас как раз с Мартыновым беседовали. Он высказал классную мысль, что с Пушкина на самом деле началась болтовня в нашей литературе. Вся русская нация была молчаливой, были знаковые вещи, которые не надо было объяснять. А "Евгений Онегин" - светская болтовня, которая в большинстве не несёт в себе ничего. Кроме каких-то единичных моментов.

А Хлебников как раз тот человек, которой этой болтовни избегал. Он понимал, что прочее болтовня, а то, что пишет он - не болтовня. Вначале было слово. Хлебников это прочувствовал для себя и сочинял тексты совершенно другого уровня, которые и являются новой эпохой в поэзии. Рок-музыка - это продолжение тех футуристических исканий.

- Но вы и сами пробовали немного сочинять стихи.

Иногда у меня появляются тексты, но появляются к конкретной мелодии, и подобное бывает очень редко. Просто так я не пишу. Я не задавался такой целью, потому что у меня не рождается никаких слов, не знакомо. Какие-то музыкальные фразы в голове иногда возникают. А вот словесные - нет. Для меня всё едино.

- Вы помогли раскрыться группе "Ленинград". Что вас побудило это сделать?

Было любопытно попробовать сделать что-то непривычное. Мне было интересно заниматься записью, экспериментировать. Это был опыт. Не я играю, а со стороны слушаю. Заодно и помогал, конечно. Работал как саунд-продюсер. Слушал, подсказывал, помогал выстраивать звук.

Популярность "Птицы" отвернула вас от музыки подобного плана. Успех среди масс населения - это неправильный выбор пути для вас?

Альбом "Птица" мне не нравился и не нравится по одной простой причине, что эта работа сделана топорно. Не нравится доморощенность. А не вовсе потому, что альбом имел коммерческий успех. Мне на это наплевать. Это не является для меня главенствующим. Если он есть - пусть будет. Я не против. Просто думаю, что масса замечательной музыки, которую я знаю, не пользуется коммерческим успехом. При этом нисколько не умаляет её как музыки. А авангард… Для меня творчество - по сути эксперимент. Рождается что-то новое, чему удивляюсь даже сам. А когда ты делаешь какую-то заданную кальку, если кому-то нравится - ради бога, кому-то нравятся эти "достоинства". Чтобы добиться каких-то интересных вещей, нужно иное. Авангард или что толкает музыку в себя.

Рутину нельзя делать. В какой-то момент от неё начинает тошнить. Песни были удачные. Этот процесс самый неконтролируемый. За исключением ударных песен. Это как ощущение. Входишь в дом, висят картинки. Смешно, если на всех стенках один и тот же сюжет. Это выглядело бы очень дико, ужасно. Когда вообразишь, что ты создашь ещё десять таких "Птиц", то становится грустно. Кому-то это нравится. Развиваться в этом направлении, делая одну картину, всё время улучшая её качество. Мне интересно параллельно заниматься и улучшением качества, и чтобы картинки были разными.

- "АукцЫон" появился во время начала творчества таких групп, как "Алиса", "ДДТ". Эти группы сильно изменились с того времени, коммерционализировались. Некоторые утверждают, что "АукцЫон" остался тем же. Ваша точка зрения?

Слава Богу, он поменялся. Дух сохранился. Мы изменились. Мне кажется, что "Алиса" и "ДДТ" как раз меньше поменялись, чем "АукцЫон". Слышал последние песни Кинчева. Я перенёс уже эту историю и давно спокойно к этому отношусь. Он по-прежнему пишет такой же крепкий хард-рок, крепкие тексты. Но это не суть. Всё осталось, на мой взгляд, таким же. Для меня как раз это большая беда. А может быть, пусть он будет лучше такой, чтобы не в худшую сторону измениться. Было бы интереснее, если бы он начал открываться в каких-то других выражениях.

Всё, что изменяется, изменятся лишь по смыслу. Если он в прошлом говорил "люблю", сейчас говорит "не люблю". Это абсолютно одинаково, бессмысленно. Всё это привязано к какому-то времени, к себе, к чему-то. Это глупая поэзия, не интересная.

Интереснее, когда делают вещи, находящиеся над временем, под ним или изнутри. Это и есть живая поэзия, которая безвременна. Она более оторвана и, соответственно, более сумасшедшая. В то же время более жизненная и правдивая.

Я слышал, что делает группа "Пилот". Одна песня, которую я слышал, на Кинчева похожа, другая - на Цоя. Сыгранно всё уверенно, убедительно. А на мой взгляд, это тупость. Для меня уж лучше живой Кинчев. Лучше так, чем "под "Алису". Это уж совсем примитив.

- "Когда, в какой момент истории родился "АукцЫон"? Кто сказал "а"?

На мой взгляд, это был конец 1985 года, когда стали играть по тем временам необычно. А кто сказал "а", точно не помню. На тот момент у нас уже была вполне сложившаяся группа. И был барабанщик Игорь, единственный, который умел более-менее играть, и Гаркуша был.

- Ваши пожелания всем любителям творчества "АукцЫона"?

Стараться слушать не только "АукцЫон" - столько всего происходит! Держать хвост по ветру, морковку вверх. В жизни много есть хорошего. Как и гадостей полно. Побольше улыбаться. Есть побольше, а то ледник какой-то на нас полезет или ещё что-нибудь. Или другие проблемы начнутся…

Леонид Федоров:​​​​
«Надо запретить безвкусицу»

Лидер группы «АукцЫон» о том, почему мы живем в гениальное время, что считать искусством и куда делся пафос

W→O→S Вы сейчас будете давать сольный концерт. Чем это отличается от аукцыоновских выступлений?

Насчет публики не знаю - я со сцены привык никого не видеть. А для себя разница есть, конечно. Одному спокойнее, меньше суеты. Когда на сцене народу много, всегда пытаешься услышать кого-то, кроме себя.

W→O→S Но публику сложно не услышать.

Я ж не знаю, кто чего ждет, и потом, мне не очень это интересно. Такого прям Артист Артистовича у меня внутри нет. Пускай они «Птицу» с «Дорогой» ждут, а я, может, лучше на десять минут Хлебникова затяну, че. Мне хочется, чтобы мне самому было хорошо. Чтобы стыдно потом не было.

W→O→S А что, бывало стыдно?

Бывало, еще как! Стыдно бывает как раз, когда пытаешься понравиться. Так что лучше подумать о себе, понять, что тебе надо.

W→O→S Именно поэтому вы не вписываетесь ни в один из привычных форматов...

Терпеть не могу слово «формат». Нет никаких форматов, есть лишь то, что ты сам для себя выбираешь. Раньше в Москве была радиостанция SNC, по которой, допустим, крутили 20-минутные композиции группы Can - очень легко, чего там? В Америке сейчас масса маленьких университетских радиостанций - в Беркли, например, в Сан-Франциско. Они фигачат такие треки, что даже я не знаю, как это назвать. Все зависит от желания, а если у людей желание только фуфло гонять... Я не против, но кроме этого-то ничего нет. Вот мне Гаркуша говорил, что в Питере сейчас около пятисот групп. Пятисот! Я не говорю, что все они гениальные, но уверен, что среди этих пятисот наберется с десяток хороших. Где они? Чьему формату они соответствуют? Например, мой друг Владимир Иванович Мартынов считает, что, если композиция длится меньше десяти минут, о ней даже говорить смешно. А нас приучают слушать трехминутные треки, еще и криво порезанные и сделанные топорно, с клише столетней давности. И это не только наша беда - это всеобщая история.

W→O→S Хорошо, а из этих пятисот групп вы сами что-нибудь слышали?

К сожалению, не так много, и еще меньше мне понравилось. Вот, например, в Москве есть отличная группа «Синкопированная тишина», странная такая. А вообще я больше по западным группам. Наших я и раньше немного слушал, потому что все-таки больше музыку люблю, а тот же русский рок мало отношения к музыке имел. Да и поэзии я в нем никакой не вижу, если честно. Ну кроме там Янки, и Башлачева. А все остальное ближе к бардовской теме. Сейчас, наверное, есть что-то интересное, но специально я ничего не ищу. Я обычный потребитель, и вообще меня сейчас в музыке больше раннее барокко волнует.

Нет никаких форматов, есть лишь то, что ты сам для себя выбираешь.

Я не люблю всю эту музейную фигню - мне всегда нравилось как-то вышибаться из своего времени.

1. «Странные игры»
Команда из ленинградского Политеха сильно отличалась от рок-клубовских адептов новой волны - разухабистый ска и ритм-н-регги были нетипичны для местных болот. Участники «Странных игр» основали еще три команды: «АВИА», «Игры» и в конце 90-х - электронных «Deadушек».

Тогда

Сейчас

2. «Ночной проспект»
Один из новаторских электронно-индустриальных проектов на территории СССР. Группа пережила распад и смерть ее сооснователя, но продолжает записывать пластинки и выступать.

Тогда

Сейчас

W→O→S А в поэзии вас что сейчас волнует? Русский авангард?

Слово «авангард» тоже какое-то… Хотя вот Хлебникову оно очень подходит. Он толкает вперед даже сейчас. Просто потому, что никого равного по силе не было. И никакие Нобелевские премии, которые продолжают вручать зачем-то, ничего не решают. Хармс говорил, что есть писатели, которых назовут великими и будут защищать по ним диссертации, а есть те, кто толкает литературу. Я в Хлебникове, во Введенском чувствую какую-то сильную энергию, которая дает мне возможность развиваться. Что-то внутри у меня появляется хорошее. Злое, что важно, появляется тоже.

W→O→S А что есть во Введенском и Хлебникове, чего нет у других?

Введенский и Хлебников - это два человека, которые умудрились отодвинуть свою личность в сторону. При всей эмоциональности в их стихах могучий холод. Вот Ахматову можно читать только определенным образом, и не всякий это умеет. А Хлебникова могут читать все, и хуже он от этого не становится. Потому что здесь слова не глупы: в них нет всего того, из чего построены человеческие отношения. Наверняка во всех ахматовских «Ох, он меня разлюбил» и «Ах, я обронила перчатку» тоже что-то есть, но я этого не чувствую, потому что для меня смешно все это.

3. «Звуки Му»
Проект эксцентричного переводчика со скандинавских языков Петра Мамонова получил известность благодаря потусторонней харизме лидера и способности собрать всех деятелей андеграундной сцены того времени в одной комнате. Мамонов давно перессорился со своими музыкантами и ударился в театр и православие.

Тогда

Сейчас

4. «Джунгли»
Наименее почитаемая теперь группа Ленинградского рок-клуба. Благодаря вечному поиску в диапазоне от постпанка до Роберта Фриппа и техничной зауми в духе King Crimson команда в первых рядах выехала на гастроли за рубеж. После сотрудничества с «Аквариумом» и Курехиным и пертурбаций в составе распалась в 1990 году.

Тогда

Сейчас:

не функционирует

5. «Николай Коперник»
Команда постмодерниста Юрия Орлова существовала в относительной изоляции от процессов русского рока и записала множество психоделических опусов. Например, музыка с магнитоальбома «Родина» 1986 года положена на стихи из сборника, подготовленного к 60-летию СССР. Распавшись в 1993 году, в 2005-м группа возобновила деятельность в новом составе.

Я повелел быть крылом ворону
И небу сухо заметил: «Будь добро, умри!»
И когда мне позже приспичилось,
Я, чтобы больше и дальше хохотать,
Весь род людей сломал, как коробку спичек,
И начал стихи читать.
Был шар земной
Прекрасно схвачен лапой сумасшедшего.
- За мной!​
Бояться нечего!

Сейчас:

Тогда

«Война в мышеловке», Велимир Хлебников

6. «Коллежский асессор»
Киевская группа появилась на волне психоделик-ренессанса конца 80-х и выдавала то, что можно назвать специфическим советским саундом. Формально команда не прекращала свою деятельность: последние записи датированы началом 2000-х.

W→O→S Смешно или скучно?

И то и другое. Если бы там было «Ах, мне отрубили голову», было бы хоть страшно. А большая часть поэзии - это про перчатки ронять. А когда время головы рубить, появляются Введенский или Хармс. На мой взгляд, эмоции должны быть максимально напряженными или их не должно быть вообще.

W→O→S Но для многих «Ах, я обронила перчатку» так и остается самой напряженной эмоцией.

Мы живем в гениальное время с совершенно другим информационным фоном. После того как я, допустим, в интернете увидел, как солдаты головой в футбол играют, попробуй скажи мне про оброненную перчатку. Почему я должен читать эти стихи? Че вы мне тут лепите горбатого - я каждый день могу увидеть такое, что не снилось даже нашим отцам! А у тех ребят была своя жизнь - да мне плевать на нее! Я не люблю всю эту музейную фигню - мне всегда нравилось как-то вышибаться из своего времени.

W→O→S Ну музейная фигня всегда существовала для среднего читателя и зрителя.

Мы с Лидочкой (женой. - W→O→S) ходили как-то в Русский музей на выставку. И там была чумовая картина Филонова, помните, где сидит он, она, младенец, а на переднем плане петух такой шикарный. И мы уперлись так восхищенно, а рядом один другому говорит: «Ну че это такое, вот лучше посмотри» - и указывает на копию с манерных итальянских картинок, где долина, а по ней Иисус идет. А выставка называлась что-то типа «Христианство в русской живописи». Ну понятно, христианство - значит Иисус, живопись - значит природа. Черт подери, рядом стоит шедевр, который вообще ни на что не похож, на него часами можно смотреть! Но людям лень глаза открывать, и они искусством считают открытку. И таких очень много. Вот стоит стол, но, если он будет без скатерти, для них это уже плохой стол.

Тогда

Сейчас:

современных видеозаписей в открытом доступе нет.

«Крестьянская семья»
Павел Филонов
1914

W→O→S Вы восхищаетесь глобальностью Введенского, а при этом не раз говорили, что сейчас надо избегать любого пафоса.

А пафоса больше и нет. Весь XX век сама возможность пафоса методично уничтожалась. Дело не только в диктатурах и мировых войнах. Вот, допустим, никогда не было ничего пафоснее смерти, да? А сейчас ощущение сакральности смерти потеряно - нет ничего более обыденного, чем убийство: зашел в парадную, пырнул ножом, взял мобильник и убежал. Пафос героический тоже невозможен, потому что впервые за многие века в войнах погибают в первую очередь не те, кто воюет, а гражданское население.

W→O→S А если говорить о музыке?

Прямой пафос в чистом виде уже нельзя выдать. Мы уже знаем что-то страшнее. Это хорошо понял этот, как его, который «Меланхолию» снял... Триер. Он же пафос этот перегоняет в дикий-дикий гротеск. «Меланхолия» вообще одна из самых убедительных вещей, которые я видел. А если о каком-нибудь «Кольце Нибелунгов» говорить по нашим меркам, то с точки зрения драматургии это же вообще никак. Скучно и пошло, по-моему.

W→O→S А если говорить о вашей музыке?

Боязнь погрузиться в пафос на самом деле приводит к тому, что ты везде стараешься его сбить, везде начинаешь иронизировать. Музыка «АукцЫона» предполагает и пафос, и рефлексию над ним. И поэтому она всегда для меня остается незаконченной. Как с альбомом «Девушки поют», который все-таки хотелось сделать более прямым.

W→O→S И несмотря на ощущение незаконченности, долго что-то выпиливать вы так и не научились.

Ну уж нет, вымученные истории сразу себя выдают, и за них потом жуть как обидно. Поэтому в какой-то момент я решил, что буду делать все спонтанно. И потом, я же записываю альбом и никогда его больше не переслушиваю. Потому что музыка существует сейчас и больше никогда. Ну а раз запись такая вышла, что делать, такая и будет. Здесь опять же нет никакого пафоса: мы не делаем незыблемую Вещь. Я, честно говоря, такого пути боюсь: вот у меня что-то родилось, потом я это сделал, и теперь есть такой граненый, блин, графин. Тогда возникает вопрос: «А что дальше? Все?» Это и называется творческим тупиком.

W→O→S А вам нравится, как ваша музыка в кино звучит? У Балабанова, например?

Нет. У Балабанова мне в последнем фильме только понравилось, как он поставил «Голову-ногу», но это единственный пример. А в остальном, я считаю, могла бы быть любая другая. Кино - вещь субъективная. Особенно в случае с Балабановым. Вот он так видел, так слышал, ну и ради бога.

W→O→S А не жалеете, что не смогли сняться у него?

Я счастлив, что не смог, если честно. Я же никогда не стремился в кино сниматься. Это вот Гаркуша любит.

W→O→S Вы редко даете интервью, поэтому, видимо, вас принято спрашивать об актуальных общественно-политических событиях. Не хочется сейчас подробно разбирать борьбу с американцами, геями и матом. Просто интересно: у вас правда есть какая-то гражданская позиция по всем этим вопросам?

Все это глупости какие-то. На мой взгляд, эти вещи обсуждают только для того, чтобы сбить с толку людей, отодвинуть от каких-то других вещей. Свободы, например, элементарной. Никто даже не вспоминает, что у нас существует такое явление, как прописка. Еще Ельцин говорил, что его надо отменить, что это ни в какие ворота не лезет. Или вот то, о чем Эдичка Лимонов написал: пока все эту чушь мусолят, провели закон, по которому человек, состоявший в любой так называемой экстремистской организации, не имеет права участвовать в политической жизни. Такого не было в Европе со времен Гитлера. Ну то есть реально здесь мы первые после наци. Их волнует, а меня волнует безвкусица. Надо ее запретить. Вот Саакашвили, например, в свое время запретил во всех кабаках играть блатняк - это, я считаю, закон офигенный.

* Спасибо клубу «Мастерская» за помощь в проведении интервью.

Из биографии: Леонид Валентинович Фёдоров родился 8 января 1963 года в Санкт-Петербурге - российский рок-музыкант, лидер группы АукцЫон. За последние 20 лет Леонид Фёдоров справедливо заслужил репутацию одного из лидеров независимой рок-музыки в России. Уроженец Санкт-Петербурга (ранее - Ленинграда), в 80-е го... Читать полностью

Леонид Федоров , один из старейших рокеров в России и участник известной группы АукцЫон, очень неожиданно отреагировал на интервью. До момента появления в руке диктофона Леонид легко общался, много рассказывал о себе и сам расспрашивал, но как только в руке появился диктофон, он… вдруг стал стесняться. Держа на коленях гитару, он как бы стесняясь, ковырял ее пальцем и отвечал на вопросы, местами теряя связь с вышесказанным.

Андрей Помидорров: Услышим ли мы когда-нибудь новые песни "АукцЫона", будут ли новые альбомы?
Леонид Федоров : Надеюсь (смеется). Есть сейчас предложение одно, если закончится все нормально, то будем в Америке писаться.

А.П.: Почему в Америке, а не у нас?
Л.Ф.: Потому что там есть музыканты, которые предложили нам записаться. Не знаю, слышали ли таких - Джон Зорн, саксофонист, Марк Рибо, гитарист "уэтовский". Зорн, наверное, лучший саксофонист мира.

А.П.: А как же Рубанов?
Л.Ф.: И он тоже будет, это же "АукцЫону" предложение было, не мне.

А.П.: Почему так часто у вас концерты в Америке, за год несколько раз?
Л.Ф.: Нет, мы раз в год где-то ездили. Сейчас как-то так получилось, что сыграли в крутых местах.

А.П.: Почти все отдельные от "АукцЫона" проекты вы делаете совместно с Волковым. Почему выбор пал именно на него?
Л.Ф.: Очень хороший музыкант, да и как личность потрясающий. Таких в России, да и в мире, думаю, немного. Его даже сравнивать не с кем. Ну, может, Старостин только.

А.П.: В свое время вы помогли группе "Ленинград". Сейчас вам импонирует то, что делает этот коллектив?
Л.Ф.: Я продюсировал первый альбом "Ленинграда", помог им записаться. Да мне как-то все равно. Тогда было интересно, необычно. Тогда был немножко и состав другой. Пел Вдовин.

А.П.: А за последнее время вам кто-нибудь понравился из исполнителей?
Л.Ф.: Вот единственное, что мне понравилось - это группа "Инсайд" и Нино Катамадзе.

А.П.: Периодически, когда пишут в новостях "группа АукцЫон", добавляют "питерская". Вам приятно это слово и любите Питер?
Л.Ф.: Я в нем родился и жил вплоть до 2002 года. Как же его не любить?

А.П.: А сейчас живете в Москве?
Л.Ф.: Да, и Москва мне, кстати, нравится тоже.

А.П.: А в столице живете, потому что ближе ко всем музыкальным движениям?
Л.Ф.: Нет. Потому что жена из Москвы, там сын учится. Ну, как-то так вышло. По большей части, мы там. Вообще, трудно сказать, где мы живем. По большей части мы ездим.

А.П.: А бывают у вас отпуска, как иногда устраивают себе группы?
Л.Ф.: Бывают, но редко. Стараемся, но как-то не получается. Вот в последний год как раз вышло. Я сломал позвоночник летом и провалялся месяца два. Правда, я писал альбом "Безондерс", как раз в этот момент, чтобы уж не умирать совсем (смеется). Мы один раз в жизни съездили в Тунис, второй раз вот захотели съездить в Черногорию. Там у нас знакомый, но в первый же день я сломал позвоночник.

А.П.: А какие-нибудь активные виды спорта приветствуете?
Л.Ф.: Да я бы приветствовал, если бы было время. А так выдастся время свободное, я лучше полежу. Старость изматывает. Да и времени немного. Кроме концертов, есть еще записи альбомов. В прошлом году мы записали две пластинки. Много как-то.

А.П.: Песни из последних альбомов хорошо бы подошли как саундтрек к спектаклю. Поступают предложения о написании музыки к фильму или спектаклю?
Л.Ф.: Не было каких-то таких предложений, которые реально бы цепляли. Да и свободы не много. Мне гораздо легче, когда просто возьмут готовую песню и куда-то вставят. Я когда специально пишу, почему-то не попадаю в то, что надо. К примеру, "Зимы не будет" я писал для одной девочки, и она в итоге побоялась песню брать. Зато потом она прозвучала в трех других фильмах.

А.П.: Я его слышал только в "Бумере".
Л.Ф.: Кроме "Бумера", были еще фильмы. Да этот альбом вообще весь по кино разошелся. Мне сейчас не нравится, что в кино делается. За последнее время ничего выдающегося не сделано. Но вот единственное, что мне нравится это фильм "Четыре". Сценарий Сорокина. Его долгое время у нас запрещали, пока он не получил гран-при в Амстердаме. Хотя его все равно запрещают. Это кино ни на что не похоже. Сейчас хоть лучше стали снимать, пять лет назад кино вообще ужасное было.

А.П.: А как вам "Бумер" и "Брат"?
Л.Ф.: Мне не нравится. Мы какое-то время с Балабановым дружили, я ему так в глаза и сказал. На самом деле, у него есть хороший фильм, правда не законченный. И даже в таком виде он офигительный. Там у него погибла актриса. Он его выпустил в недоделанном виде. Собственно, после того, как я увидел этот фильм, я с ним и познакомился. А вот "Брат"… все равно американцы снимают лучше. Вот Бодров мне понравился, незадолго до его смерти я с ним познакомился. Он произвел на меня сильное впечатление. Гениальный актер. Ну, а сам режиссерский ход… я не понимаю этого.