Что есть традиция в современной архитектуре? Традиции и инновации в современной храмовой архитектуре
Дом на старой мельнице. Франция.
Старинная архитектура - это акцент любой местности, привлекающий внимание. В зданиях, переживших не одну сотню лет, хранится сама история, и это притягивает, завораживает, не оставляя никого равнодушным. Старинная архитектура городов нередко отличается от традиционных построек, характерных для конкретной местности, сооружаемых в течение определенного времени. Традиционную архитектуру относят к народному творчеству, развивающемуся на основе особенностей местности: климата, наличия того или иного природного строительного материала, национального искусства. Рассмотрим это утверждение на примерах традиционной архитектуры разных стран. К примеру, для средней полосы России традиционным считается деревянное зодчество на основе сруба или каркаса - клети со скатной крышей (двух- или четырехскатная). Сруб получается при складывании бревен горизонтально с образованием венцов. При каркасной системе создается рама из горизонтальных тяг и вертикальных столбов, а также раскосов. Рама заполняется досками, глиной, камнем. Каркасная система более свойственна для южных областей, где и до сих пор можно встретить глинобитные дома. В декоре домов России старой архитектуры чаще всего встречается ажурная резьба по дереву, которую в сегодняшнем строительстве можно заменить изделиями из деревокомпозита.
Традиционная архитектура с резным декором, имитирующем дерево.
Традиционная архитектура Японии никого не оставляет равнодушными. В ее основе - дерево. Изящно выгнутые карнизы старинных домов и пагод узнаваемы во всем мире. Для Японии 17-19 вв. традиционными стали двух- и трехэтажные дома с оштукатуренными и побеленными бамбуковыми фасадами. Навес крыши создавался в зависимости от погодных условий конкретного места: высокие и крутые крыши делали там, где выпадало много осадков, а пологие и широкие с большим выносом в местах, где нужно было устроить тень от солнца. В старых домах крыши были покрыты соломой (сейчас такие постройки можно встретить в Нагано), а в 17-18 вв. начали применять черепицу (в основном ее использовали в городах).
Традиционная архитектура Японии 19 в.
Есть и другие направления в традиционной архитектуре в Японии. Примером может служить старая архитектура деревни Сиракава в префектуре Гифу, известной традиционными строениями "гасо-зукури", которым уже несколько сотен лет.
Традиционная архитектура "гасо-зукури".
Когда говорят о традиционной архитектуре Англии, многим представляются дома в стиле Тюдор или георгианские строгие постройки из кирпича, которыми богата Британия. Такие сооружения как нельзя лучше передают национальный характер английского зодчества, и нередко пользуется успехом у новых застройщиков, стремящихся воплотить английский стиль в современном доме.
Современный Петербург, по мнению ведущих архитекторов, теряет индивидуальность, которая выгодно выделяла его на фоне других европейских столиц. Профессиональное сообщество возобновляет поиск критериев петербургского стиля в архитектуре.
Мамошин: Санкт-Петербург всегда был городом стилевого многообразия
Социально-экономические и политические преобразования 1990-х привели к необходимости переосмысления культурной специфики Петербурга. Тогда же академик Дмитрий Лихачев отмечал: «Нам важно осознать свою роль, свой характер, свою индивидуальность как города, чтобы развить и поддержать хотя бы наиболее важное и значимое в культурной деятельности наших предшественников-петербуржан».
Спустя четверть века тема петербургского стиля вновь обсуждается на форумах и конференциях. Не обошли ее стороной и на IX Международном форуме по градостроительству и архитектуре A.city. «Хотелось бы в результате дискуссии выработать критерии этого понятия, которые бы носили черты преемственности с нашим великим наследием», – сказал глава КГА Владимир Григорьев . По его мнению, петербургский стиль – это не повторение исторических зданий, а использование в современных постройках архитектурных приемов, отличающих Северную столицу от других городов мира.
Важен симбиоз традиций и новаций, а стиль – лишь инструмент, заметил генеральный директор ООО «Архитектурная мастерская Мамошина» Михаил Мамошин . «Санкт-Петербург всегда был городом стилевого многообразия. Это отражение его исторически сложившейся многонациональности, мультикультурности, – отметил руководитель архитектурного бюро «Евгений Герасимов и партнеры» Евгений Герасимов . – Для меня петербургский стиль – это качество, любая архитектура, но только качественная».
Идентификационные знаки
Архитектура Санкт-Петербурга является отражением не только стилевого разнообразия, но и градостроительного и культурологического феномена города. Подтверждением этого является признание исторического центра города в целом, а не отдельных его зданий объектом Всемирного наследия. Это беспрецедентный случай в истории ЮНЕСКО. Перечисляя градостроительные особенности классического Петербурга, Михаил Мамошин выделил следующие знаковые градостроительные признаки: ансамблевость застройки, наличие небесной и красной линий, правило брандмауэра, обозначающее границы внутриквартального межевания, высотный регламент зданий (исторические ограничения и современное высотное зонирование в историческом центре).
Также для архитектуры имперской столицы характерны и специфические архитектурные черты. В частности, вертикальное решение оконных проемов, осевое построение фасадов, нечетное количество окон формируют ось, протяженность фасада (по линии застройки 25–50 м, исторически происходящее из объединения земельных участков), обязательное наличие цоколя (традиционно путиловская плита), диагональные осевые построения композиций угловых зданий и их элементов (в зоне перекрестков улиц).
«Слава богу, что город выступил с инициативой снизить высоту застройки. Важно сохранять преемственность в законодательстве, – подчеркнул Михаил Мамошин. – Французские архитекторы живут по законам, которые были сформулированы еще при Наполеоне. Там есть преемственность мышления – это то, чего нам сегодня не хватает».
К концу ХIХ – началу ХХ века градостроительные традиции, воплотившиеся в петербургских ансамблях, были столь сильны, что революционный пыл архитекторов молодой Советской республики реализовывался в приемлемом формате.
«Всегда архитектура исчезала к верху, это очень важное качество удалось сохранить даже в период моды на конструктивизм – в Ленинграде не увлеклись супрематическими зданиями, для которых характерно нарастание формы к верху»,– отметил архитектор.
Кроме того, важны и такие петербургские мотивы, как его театральность, колористика. Красноречивы уже сами по себе метафоры: «Петербург – штукатурный, цветной город».
Отличительной чертой также являются публичные открытые пространства, например набережные. «Если возьмем Лондон, там открытые пространства обычно приватные. Этот наш бренд мы должны развивать», – говорит архитектор.
Между тем эти знаковые градостроительные и архитектурные особенности город постепенно утрачивает, констатировал Михаил Мамошин.
Тактичное сосуществование
Санкт-Петербург всегда строился на достаточно ясных принципах, говорит Владимир Григорьев. Здесь много зданий возведено не архитекторами, а гражданскими инженерами (Доменико Трезини – автор первого генплана Санкт-Петербурга, военный инженер; Николай Баранов – главный архитектор города в 1938–1950 годах – окончил Ленинградский институт гражданских инженеров. – Прим. ред.). Навыки рисования были более распространены среди инженеров, чем сейчас среди архитекторов, заметил он.
Важен симбиоз традиций и новаций, а стиль — лишь инструмент(Чтобы увеличить, кликните на фото)
Другой отличительный принцип петербургской застройки – тактичность: при возведении нового дома старались не затмить соседа. «Архитекторы в своем творчестве амбициозны, но то ли наше небо так действует, то ли всегда оставалось ощущение того, что Петербург – столица, но в итоге была создана архитектура, которой мы сейчас гордимся», – сказал Владимир Григорьев.
Петербург архитектурно многогранен, и если его исторический центр сформировался к началу ХХ века, то город продолжал развиваться за его пределами. В 1917–1936 годы, в период расцвета советского конструктивизма, ленинградские архитекторы оказались в числе передовых.
Во времена сталинского классицизма, 1936–1956 годы, застраивались проспекты Стачек и Московский, Ивановская улица. И в этом же стиле был создан Кировский стадион, ныне утраченный. Тогда же велось строительство метро. Город восстанавливался после войны, и этот период был успешнее, чем в других городах Европы, считает Владимир Григорьев. Интересно решалась задача массового озеленения районов города: на месте разрушенных домов разбивали скверы, создавались зеленые зоны, в частности, на Каменноостровском проспекте.
«Это удивительный, блестящий период в нашей архитектуре, когда под руководством Николая Баранова Ленинград усилил свой архитектурный бренд», – считает Михаил Мамошин.
Бережное отношение ко всем периодам градостроительной деятельности – отличительная черта Петербурга, считает главный архитектор города.
Под знаком жилищной программы
Как отмечает Владимир Григорьев, в 1956–1990 годы государство сосредоточило усилия на решении жилищного вопроса – советская строительная индустрия работала исключительно на квадратные метры. Архитектура была объявлена излишеством. Но нет худа без добра – это обогатило градостроительную практику. Широкое распространение получила комплексная жилая застройка микрорайонного типа, где дома приобрели свойство архитектурных элементов.
Несмотря на то что целые районы застраивались скромными типовыми зданиями, именно они стали композиционными деталями ансамблей новых микрорайонов. Масштабным проектам была свойственна безупречная регулярность планировки, улицы и проспекты были прямые.
Ленинградские архитекторы создали свою собственную градостроительную школу, особенностью которой стала идея сохранения исторической застройки – новые жилые кварталы активно росли по периферии города.
В советское послевоенное время создано немало достойных зданий и сооружений, их нужно брать под охрану, считает главный архитектор города. Союз архитекторов Санкт-Петербурга прорабатывает этот вопрос.
«Качество типовой застройки очень разное, но все это, как и исторический центр, составляет Петербург, микрорайоны которого не спутаешь с кварталами других городов», – утверждает Владимир Григорьев.
Закодироваться?
По мнению Михаила Мамошина, мы живем в эпоху постфункционализма, пострационализма. С 1991 года архитектор освободился из-под диктата строителей, жестких ограничений со стороны власти. «Казалось бы, для архитекторов настало время исторической справедливости – золотой век. Но мы все испытываем одинаковую неудовлетворенность тем, что происходит. Простые фасады хрущевок иногда бывают более гуманны, чем вакханалия современной жилой архитектуры, – признает Владимир Григорьев. – Современники всегда ругают архитектуру, и определенная объективность в этом есть. Однако рассчитывать на то, что мы к этому привыкнем, что эта новая архитектура врастет в Санкт-Петербург, наверное, не стоит».
В Смольном обеспокоены качеством застройки на границе города и области. «У петербургских новостроек должен быть свой отличительный стиль. Такую задачу перед комитетом по градостроительству и архитектуре поставил губернатор Георгий Полтавченко . КГА планирует провести конкурс на поиск петербургского стиля для новых жилых районов», – сообщил Владимир Григорьев.
Отличительной чертой Петербурга являются публичные открытые пространства, например набережные(Чтобы увеличить, кликните на фото)
Ведутся дискуссии не только о петербургском стиле, но и о том, как вернуться к петербургской градостроительной культуре. Германия проблему идентификации решила по-немецки прямолинейно – ввела дизайн-код. В Берлине этот инструмент неплохо сработал, заметил Михаил Мамошин, но нам это не подходит.
«Нашей архитектуре должны быть свойственны ментальные и идентификационные элементы исторического кода. А как пользоваться этим инструментом, решает архитектор, – пояснил он. – Блестящий Петербург, ленинградская архитектура (особенно ее ранние сюжеты), у нас есть возможность формировать идентичную культурную среду на традициях. Период самоидентификации нужен не только архитекторам, но и горожанам».
По мнению Михаила Мамошина, пора создать площадку для обсуждения этой темы, провести исследования и разработать методологический инструмент, который будет носить рекомендательный характер. «Я бы не стал называть рекомендации жестким дизайн-кодом, это для творчества вредно».
«Я плохо отношусь к словосочетанию дизайн-код, – заметил Владимир Григорьев. – Никакими нормами невозможно регламентировать красоту и архитектурную индивидуальность. Профессионализм подразумевает адекватное решение задачи применительно к условиям, которые существуют в определенный исторический период. Должен быть не дизайн-код, а стиль территорий».
Диалог с водой
Доцент кафедры архитектурного проектирования СПбГАСУ Владимир Линов напомнил о градостроительной традиции Петербурга, когда создается среда, насыщенная небольшими реками и каналами.
Современным архитекторам приходится только мечтать об этом. Так при разработке проекта «Дуденгофский квартал» архитекторы попытались включить водное пространство в ткань жилых строений. Но это им не удалось сделать из-за жесткого федерального водного законодательства, рассказал руководитель архитектурного бюро «СТУДИЯ-17» Святослав Гайкович .
«Мы не используем колоссальный ресурс – воду. Развитие города вдоль Невы, когда-то не принятое в генеральный план по оборонным соображениям, должно наконец начать реализовываться», – сказал Михаил Мамошин.
Репортажи
Современная храмовая архитектура: традиция или новация?
Современная храмовая архитектура должна рождаться из глубины церковной традиции, считают участники круглого стола в Москве
Москва, 3 ноября, Благовест-инфо. Традиция и новация - как соотносятся они в архитектуре современных христианских храмов? Эта тема, которой был посвящен 1 ноября круглый стол в Культурном центре «Покровские ворота», только на первый взгляд кажется узкоспециальной. Организаторы дискуссии - КЦ «Покровские ворота» совместно с Государственным университетом по землеустройству (ГУЗ) и Итальянским институтом культуры - предложили обсудить проблему в широком контексте традиционной и современной культуры.
Об этом говорил, открывая круглый стол, директор Итальянского института культуры профессор Адриано Делл"Аста: «Сегодня вопрос об искусстве часто сводят к борьбе между новаторством и консерватизмом, между абстракционизмом и изображением, между светским и сакральным искусством». Таким образом, «все сводится к словам о красоте, а сама красота исчезает», а вместе с ней – «исчезает и сам человек». Но если человек еще жив, он «скучает по красоте», и соотнесение опытов разных культур и конфессий только углубляет «свидетельство о красоте», отметил профессор.
В первой половине вечера студенты ГУЗа представили свои проекты храмов и часовен, посвященных свв. Петру и Февронии Муромским, в которых использованы, в основном, традиционные для русской храмовой архитектуры элементы. Как отметил преподаватель ГУЗа Александр Головкин, студенты старались воплотить единый замысел храма: они спроектировали не только внешний облик, но и интерьер здания, элементы внутреннего убранства. В условиях, когда архитектура и дизайн стали отдельными специальностями, это можно считать особенностью данных проектов.
Несмотря на огромную потребность в строительстве новых храмов, в России нет учебной специальности «храмостоительство». Об этом с сожалением говорила завкафедрой архитектуры ГУЗа Светлана Ильвицкая.
Должны ли студенты-архитекторы, занятые проектированием храмов, знакомиться с основами богословия и богослужения? По мнению преподавателей ГУЗа, включать такие курсы в программу будущих храмостроителей необходимо. Однако пока такого компонента нет, каждый из преподавателей выходит из положения по-своему. Так, профессор Михаил Лимонад рассказал, что при работе над очередным церковным проектом архитекторы читали молитвы из чина венчания, представляя, как будет совершаться это таинство в созданном ими пространстве. Еще один оригинальный профессиональный секрет: размеры нового храма старались соотнести с параметрами среднестатистической молящейся «бабушки», рассказал профессор ГУЗа. Он также посетовал на то, что поиск новых архитектурных решений в современном российском храмостроительстве сильно ограничен вкусами заказчиков, которые, как правило, настаивают на копировании известных древних образцов.
В Италии ситуация иная: там архитекторы смело экспериментируют с новыми формами храмовой архитектуры. Об этом подробно рассказал главный архитектор Вероны (Италия) Марко Молон. Свое выступление он начал неожиданно: на экране появилось изображение «Троицы» Андрея Рублева. Именно этот образ воплощает для итальянского зодчего суть «евхаристической тайны Церкви», которая должна раскрываться в храмовой архитектуре. Продемонстрировав католические церкви, построенные за последние 10 лет в Милане, Риме, Перудже и других итальянских городах, М. Молон риторически вопросил: «Что осталось от пророчества Рублева в этих зданиях?»
По мнению другого участника круглого стола, профессора Свято-Филаретовского института (СФИ) Александра Копировского, эти сооружения мало чем отличаются от банков и супермаркетов.
Сам Марко Молон идет иным путем: на примере спроектированного им храма св. мученика Петра Веронского он показал, как можно языком архитектуры проиллюстрировать житие святого; как, опираясь на традицию, творить новую форму. Например, в основу нового здания он положил традиционный древний тип церкви мучеников - греческий толос (монументальное, круглое в плане здание). «Быть новатором – это значит работать внутри традиции. Это позволит избежать морфологических странностей, которые будут отражаться на богослужении», – сказал выступавший.
Связь архитектуры и богослужения – ключевой принцип церковного строительства в Италии. Рассказывая о системе архитектурных конкурсов последнего десятилетия, гость из Вероны подчеркнул, что над каждым проектом вместе работают архитектор, инженеры, дизайнеры, художники и другие специалисты, но решающее слово должен сказать «литургист» -- клирик, который дает заключение о соответствии проекта богослужебному циклу. Жюри такого конкурса возглавляет епископ; он же определяет, где будет строиться новое здание.
Однако, в отличие от прежних времен, храм перестал быть архитектурной доминантой города, продолжил выступавший. В условиях, когда церковь приходится строить рядом со стадионом или в тени торгового центра, возрастает роль «нового христианского творчества», которое должно «наполнить смыслом» молитвенное пространство.
М. Молон отметил также важный момент, обычный для Италии, но не характерный пока для церковной архитектуры России: как правило, создается проект не только храма, но целого приходского комплекса, где есть помещения для социальной, катехизической деятельности, работы с детьми, общих трапез и т.д.
Со своей стороны, профессор Копировский поставил вопрос: что должен знать современный архитектор из области богословия? С одной стороны, даже не зная вообще ничего, архитектор в России так или иначе воспитывается традицией храмового зодчества, и тогда он создает вариации на традиционные темы. Однако наилучший вариант для современного зодчего – «знать все», т.е. находиться внутри традиции, быть не номинальным, а настоящим христианином, участвовать в таинствах Церкви. Сочетание архитектурного, богословского образования с курсом истории искусства может побудить к поиску современных форм на основе глубокого знания традиции.
Искусствовед отметил также, что, в идеале, в проектировании новых храмов должны участвовать не только специалисты, но и церковные общины – «не захожане, а люди, живущие вместе духовной жизнью». Именно в такой среде появятся «самые плодотворные архитектурные решения», сказал ученый.
Подытоживая дискуссию, атташе по культуре посольства Ватикана в РФ Джованна Парравичини подчеркнула, что современные храмостроители должны понимать и воплощать главную идею церковной архитектуры: что «литургия – это дело Божье, самое главное дело в жизни». «Надо оказаться в глубине церковной традиции, только тогда можно не бояться искать новые архитектурные формы», -- заключила Дж. Парравичини.
Юлия Зайцева
Ваш Отзыв
Поля, отмеченные звездочкой, должны быть обязательно заполнены.
Однако не буду уводить читателя далеко от главной темы статьи и её проблемы, как бы ни была интересна сама история мировой архитектуры и интернационального стиля, в частности. На сегодняшний день глобализация стирает с лица земли традиционную архитектуру. А это значит, что исчезает понятие идентификации архитектурного объекта по его истории, культуре и уникальности того народа, который этот объект представляет.
А ведь архитектура, как вид искусства, может быть прекрасным посредником в межкультурном и межнациональном диалоге. Через архитектурные творения и наполняющую их идею представителю одной культуры представляется возможность ближе познать традиции другого народа. И в свою очередь история и уникальность различных национальностей нашей планеты не останутся забытыми самими представителями той или иной национальности. Выполнить эту задачу может одно из направлений в современной архитектуре - регионализм или региональная архитектура.
Сама идея использовать в архитектуре национальные элементы не нова. Среди предшественников регионализма среди русских архитекторов назову имя Фёдора Шехтеля, который удачно использовал элементы традиционной русской архитектуры в направлении модерна.
Ярославский вокзал, Москва
Также нельзя не упомянуть о русско-византийском стиле, в котором проектировал Константин Тон. Можно сказать, что объекты этого направления - гордость как отечественной, так и мировой архитектуры. Первые отголоски регионализма.
Храм Христа Спасителя, Москва
Расцвет же данного направления относится к периоду второй половины ХХ века, как ответ политике глобализации. Данное архитектурное течение подразумевает:
- Обращение зодчего к местным национальным традициям, истории, эпосу
- Вдохновение образами местной природы, обращение к ландшафту
- Силуэтное восприятие объекта
- Наличие этнокультурного компонента
- Проектирование в исторической среде
- Использование национального декора
- Трансформация национальной архитектуры в современный объект
Регионализм имел успех как за рубежом, так и на территории нашей родины. Япония, страна, где возник потрясающий синтез модернизма и регионализма, подарила миру шедевры региональной архитектуры в работах К.Танге. Одна из знаменитых его построек - Олимпийский спортивный комплекс "Йойоги". Сложные криволинейные формы подражают древнему японскому искусству оригами.
В СССР же направление региональной архитектуры отразилось в работах В. Джорбенадзе, В. Орбеладзе (Дворец торжественных обрядов, Тбилиси. Силуэт здания повторяет формы горного серпантина).
Дворец торжественных обрядов, Тбилиси
Г. Мовчана, В. Красильникова, С. Галаджевой (Аварский театр, Махачкала).
Аварский театр, Махачкала
В Тырнаузе (Кабардино-Балкария) также до сих пор стоят жилые многоэтажные здания, на фасадах которых красуется национальный орнамент.
А в одной из поездок во Владикавказ я случайно нашла один из домов, выполненный тоже в том же направлении (но уже отражающий дух осетинского народа).
Региональная архитектура не исчезла и после распада СССР. Это направление до сих пор заявляет о себе. На сегодняшний день на территориях кавказских республик появляются новые объекты архитектуры, отражающие национальную идентичность. Ярким примером можно назвать Грозный-Сити (арх. Джалал Кадиев), где панорама зданий рисует зрителю вайнахские башни и титанических воинов.
Национальные традиции в архитектуре актуальны до сих пор. Каждый народ должен хранить память о своей истории, традиции, культуре. И архитектура, как лицо времени, может стать прекрасным инструментом для этого, посредником в межкультурном и межнациональном диалоге.
Здесь Вы можете найти топик на английском языке: Architecture.
Architecture
Architecture the art of building in which human requirements and construction materials are related so as to furnish practical use as well as an aesthetic solution, thus differing from the pure utility of engineering construction. As an art, architecture is essentially abstract and nonrepresentational and involves the manipulation of the relationships of spaces, volumes, planes, masses, and voids. Time is also an important factor in architecture, since a building is usually comprehended in a succession of experiences rather than all at once. In most architecture there is no one vantage point from which the whole structure can be understood. The use of light and shadow, as well as surface decoration, can greatly enhance a structure.
The analysis of building types provides an insight into past cultures and eras. Behind each of the greater styles lies not a casual trend nor a vogue, but a period of serious and urgent experimentation directed toward answering the needs of a specific way of life. Climate, methods of labor, available materials, and economy of means all impose their dictates. Each of the greater styles has been aided by the discovery of new construction methods. Once developed, a method survives tenaciously, giving way only when social changes or new building techniques have reduced it. That evolutionary process is exemplified by the history of modern architecture, which developed from the first uses of structural iron and steel in the mid-19th cent.
Until the 20th cent. there were three great developments in architectural construction-the post-and-lintel, or trabeated, system; the arch system, either the cohesive type, employing plastic materials hardening into a homogeneous mass, or the thrust type, in which the loads are received and counterbalanced at definite points; and the modern steel-skeleton system. In the 20th cent. new forms of building have been devised, with the use of reinforced concrete and the development of geodesic and stressed-skin (light material, reinforced) structures.
See also articles under countries, e.g., American architecture ; styles, e.g., baroque ; periods, e.g., Gothic architecture and art ; individual architects, e.g., Andrea Palladio ; individual stylistic and structural elements, e.g., tracery , orientation ; specific building types, e.g., pagoda , apartment house .
Architecture of the Ancient World
In Egyptian architecture, to which belong some of the earliest extant structures to be called architecture (erected by the Egyptians before 3000 BC), the post-and-lintel system was employed exclusively and produced the earliest stone columnar buildings in history. The architecture of W Asia from the same era employed the same system; however, arched construction was also known and used. The Chaldaeans and Assyrians, dependent upon clay as their chief material, built vaulted roofs of damp mud bricks that adhered to form a solid shell.
After generations of experimentation with buildings of limited variety the Greeks gave to the simple post-and-lintel system the purest, most perfect expression it was to attain (see Parthenon ; orders of architecture). Roman architecture, borrowing and combining the columns of Greece and the arches of Asia, produced a wide variety of monumental buildings throughout the Western world. Their momentous invention of concrete enabled the imperial builders to exploit successfully the vault construction of W Asia and to cover vast unbroken floor spaces with great vaults and domes , as in the rebuilt Pantheon (2d cent. AD; see under pantheon).
The Evolution of Styles in the Christian Era
The Romans and the early Christians also used the wooden truss for roofing the wide spans of their basilica halls. Neither Greek, Chinese, nor Japanese architecture used the vault system of construction. However, in the Asian division of the Roman Empire, vault development continued; Byzantine architects experimented with new principles and developed the pendentive , used brilliantly in the 6th cent. for the Church of Hagia Sophia in Constantinople.
The Romanesque architecture of the early Middle Ages was notable for strong, simple, massive forms and vaults executed in cut stone. In Lombard Romanesque (11th cent.) the Byzantine concentration of vault thrusts was improved by the device of ribs and of piers to support them. The idea of an organic supporting and buttressing skeleton of masonry (see buttress), here appearing in embryo, became the vitalizing aim of the medieval builders. In 13th-century Gothic architecture it emerged in perfected form, as in the Amiens and Chartres cathedrals.
The birth of Renaissance architecture (15th cent.) inaugurated a period of several hundred years in Western architecture during which the multiple and complex buildings of the modern world began to emerge, while at the same time no new and compelling structural conceptions appeared. The forms and ornaments of Roman antiquity were resuscitated again and again and were ordered into numberless new combinations, and structure served chiefly as a convenient tool for attaining these effects. The complex, highly decorated baroque style was the chief manifestation of the 17th-century architectural aesthetic. The Georgian style was among architecture"s notable 18th-century expressions (see Georgian architecture). The first half of the 19th cent. was given over to the classic revival and the Gothic revival .
New World, New Architectures
The architects of the later 19th cent. found themselves in a world being reshaped by science, industry, and speed. A new eclecticism arose, such as the architecture based on the Ecole des Beaux-Arts , and what is commonly called Victorian architecture in Britain and the United States. The needs of a new society pressed them, while steel, reinforced concrete, and electricity were among the many new technical means at their disposal.
After more than a half-century of assimilation and experimentation, modern architecture , often called the International style , produced an astonishing variety of daring and original buildings, often steel substructures sheathed in glass. The Bauhaus was a strong influence on modern architecture. As the line between architecture and engineering became a shadow, 20th-century architecture often approached engineering, and modern works of engineering-airplane hangars, for example-often aimed at and achieved an undeniable beauty. More recently, postmodern architecture (see postmodernism), which exploits and expands the technical innovations of modernism while often incorporating stylistic elements from other architectural styles or periods, has become an international movement.