Кассиль Л.А.

1905 год... Неудачи в войне с Японией, Кровавое воскресенье. В России одно крупное потрясение сменяет другое. Вести о событиях, будоражащих страну, доходят и до Покровской слободы, раскинувшейся на левом берегу Волги напротив Саратова.

В доме на Кобзаревой улице у доктора Абрама Григорьевича Кассиля собралась местная революционно настроенная интеллигенция. Разгорелся спор о будущем России. По улице медленно прогуливался городовой, искоса поглядывая на окна подозрительной квартиры. Хозяин, Абрам Григорьевич Кассиль, заметив это, усиленно пытается изобразить, что гости отмечают годовщину Полтавского боя. Он периодически высовывается в окно и декламирует стихи А.С. Пушкина.

Страсти тем временем распалялись. Эсеры начали ссориться с эсдеками. Жена доктора, Анна Иосифовна, принимавшая активное участие в споре, разволновалась и почувствовала себя плохо. Гости стали поспешно расходиться. К вечеру в семье Кассилей родился первенец. Назвали его громко - Лев, а дома звали просто Леля или Левушка.

Шло время. Леля рос, становился все более подвижным и любопытным.

Через три года на свет появился его брат Иосиф, которого задиристый Леля окрестил Оськой. Братья жили дружно. Вместе играли в игрушечные поезда, автомобили и пароходы. Изучали языки, музыку, рисование. Занимались в гимнастической комнате. Ими "было оборудовано классическое "золотое детство" - с идеалами, вычитанными из книжек "Золотой библиотеки". Они действительно были очень начитанны: знали наизусть сказки братьев Гримм, греческие мифы, русские былины.

И, конечно же, как и все дети, мальчики мечтали. Леля, например, как и многие его "пешие сверстники", мечтал стать извозчиком, так как "автомобили и самолеты в то время обретали еще пределы мечты". Хотел он быть также кораблестроителем, так как все детство братьев "доставали гудки волжских пароходов". "Они тянулись из далекой глубины ночи, будто нити: одни тонюсенькие и дрожащие, как волосок в электролампочке, другие толстые и тугие, словно басовая струна в рояле" . Леля даже мастерил модели судов. А об одном из самодельных пароходов, типа "Самолет", названном им "Добрыня Никитич", написали в местной газете.

У Лели было много увлечений. Он собирал гербарий, коллекцию бабочек и жуков, которая ночью "бежала вместе с булавками" . Кроме того, "музыканты утверждали", что у него "отличный слух и мягкое туше". Оська рано выучился читать, поэтому в голове у него возникла путаница. Он путал "помидоры" с "пирамидами", вместо "летописцы" говорил "пистолетцы" и недоуменно спрашивал покровского священника: "Тетя! А зачем на вас борода?"

С детства мальчики были окружены заботой и вниманием. Добрейшим человеком была их няня, - Мария Петровна Сычева. С двенадцати лет пошла она в услужение к Кассилям. Нянчила детей и помогала Анне Иосифовне на кухне. Взяли ее для маленького Лели, уже при ней родился и вырос Ося. Леля рано умел читать и учил грамоте няню. "Бывало, заставит что-нибудь выучить, а мне некогда" , - с нежностью вспоминает Мария Петровна. Леля ей говорит: "А тогда, нянюшка, иди становись в угол" . А Абрам Григорьевич - ему: "Раз Машенька наказана, то тебе, Леля, посуду мыть" .

В семье Кассилей к прислуге относились уважительно. Ко всякому празднику обязательно преподносили Машеньке подарок. Однажды, на Рождество, приготовили всем подарки под елкой. Няню не забыли тоже. Леля, узнав об этом, доложил Машеньке: "Нянюшка, и тебе Дед Мороз что-то принес". А Ося, услышав это, пробежал к чуланчику, где стояло блюдо с пирожными, выбрал несколько самых красивых и подарил няне.

С кухаркой Аннушкой, которая позднее будет описана Львом Кассилем в повестях "Кондуит" и "Швамбрания", братья дружили. Разница в возрасте была небольшая: Леле - девять, Аннушке - шестнадцать лет. Они вместе ходили на каток. Леля учил Аннушку кататься на коньках. Когда родители уходили из дома, дети вместе с Аннушкой лезли в погреб "снимать сливки" с варенья.

Отца Лели и Оси, доктора А.Г. Кассиля, знала вся Покровская слобода. Свадебные кортежи останавливались у "докторского дома", чтобы засвидетельствовать свое почтение. В народе его называли просто - "бабий бог". Однако, когда он отстаивал койку для общественной больницы, сход богатых "сыто бубнил": "Нэ трэба" . Нелегко молодому доктору было бороться с отсталостью покровчан. Мать, Анна Иосифовна, происходила из семьи саратовского купца 2-й гильдии И.М. Перельмана. Она получила блестящее образование, знала французский язык и давала уроки музыки на дому. Все детство мальчиков "было положено на музыку".

"У мамы тонкие длинные пальцы , - вспоминал Лев Кассиль. - Изнеженной барышней она храбро покинула большой город и уехала с папой в "земство", в деревню, к далекой и глухой Вятке. Там ей суждено было просидеть много бессонных ночей у черного разузоренного стужей окна в ожидании отца, который ездил в далекое село к больному" .

Покровская слобода, куда в 1904 году переехала чета Кассилей, мало чем отличалась от Вятки. Зимами здесь тоже "ходит пурга". "Степь снегами и вихрями вторгается в слободу. Всю ночь тогда покровские церкви мерно звонят. Колокол указывает дорогу заблудившемуся в степи" .

До 1914 года город Покровск был слободой. "Слобода Покровская. Слобода была богатая. На всю Россию торговала хлебом... Жили в слободе Покровской украинцы-хлеборобы, богатые хуторяне, немцы-колонисты, лодочники, грузчики, рабочие лесопилок, костемольного завода и немного русских крестьян" , - пишет Лев Кассиль в "Кондуите и Швамбрании".

Быт покровчан, по воспоминаниям писателя, был незатейлив и весел: "Летом калились до синевы под степным солнцем, гоняли верблюдов. Ездили на займище, дрались на берегу. Гонялись на лодках с саратовцами. Зимой пили. Справляли свадьбы, танцуя по Брешке. Лузгали подсолнухи. Зажиточные хуторяне собирались в волостном правлении на сходку. И, если подымался вопрос о постройке новой школы, о замощении улиц и так далее, горланили обычную резолюцию: "Нэ трэба!"
Болота и грязь затопляли слободские улицы. Так жили в слободе Покровской, в семи верстах от Саратова" .

В 1913 году в газете "Саратовская копейка" появилось объявление, в котором сообщалось о том, что "врач А.Г. Кассиль переехал на Базарную площадь, дом Ухиных". Кассили заняли первый этаж дома. Кабинет Абрама Григорьевича, где он принимал больных, в представлении ребят был "капитанским мостиком", - вход посторонним туда был запрещен. Гостиная - "рубка первого класса", в столовой - "кают-компания", комната Аннушки и кухня - "третий класс, трюм, машинное отделение". А дом в целом представлялся большим пароходом, "бросившим якорь в тихой гавани Покровской слободы".

Из окон своей комнаты мальчики любили смотреть на Покровскую (в народе - Базарную) площадь. Зрелище было впечатляющим: "В открытые окна рвалась визгливая булга торговок. Пряная ветошь базара громоздилась на площади... Возы молитвенно простирали к небу оглобли. Снедь, рухлядь, бакалея, зелень, галантерея, рукоделие, обжорка".

За углом, на пересечении улицы Кобзаревой и Хорольского переулка (ныне ул. Коммунистической и Театральной) находился "синематографический электротеатр "Эльдорадо", куда Левушка Кассиль ходил вместе с мамой, папой и няней смотреть приключенческие киноленты. От "Эльдорадо" по мощеной части Базарной площади до дома Ухиных проходил неширокий бульвар, который покровчане называли "Брешка" и "Брехаловка" - от слова "брехать", то есть разговаривать. Это было место встречи и гуляния всех жителей слободы. Кассиль писал позднее: "Вся Брешка - два квартала. Гуляющие часами толкались туда и назад, от угла до угла, как волночки в ванне от борта до борта... Сплошной треск разгрызаемых каленых семечек стелился над толпой. Вся Брешка была черна от шелухи подсолнухов. Семечки назывались у нас "покровский разговор" .

Мальчики не любили Брешку. Однажды им в голову "пришла ослепительная идея". Они решили открыть свою "страну обетованную", "где все по справедливости ", " кино каждый день" и "все дети от родителей свободные". Это случилось 8 февраля 1914 года, когда братья отбывали очередное наказание в углу, в темной "аптечке". Так называлась полутемная проходная комната, где находились пузырьки, бутылки с микстурами, коробочки с лекарственными порошками. Дело в том, что папа считал наказание "стоя" негигиеничным, а поэтому не ставил в угол, а сажал. "На 12-й минуте братишку, как младшего, помиловали, но он отказался покинуть меня, пока мой срок не истечет, и остался в углу. Несколько минут затем мы вдумчиво исследовали недра своих носов, когда носы были исчерпаны, мы открыли Швамбранию" , - вспоминает Лев Кассиль. Швамбрания, "страна вулканического происхождения", была названа в честь писателя Шваба, написавшего любимую книгу ребят "Легенды и мифы Древней Греции".

Они наблюдали, как за окном медленно "плыла Брешка", а на подоконнике "воздвигались невидимые дворцы", воздушные замки, распускались пальмы. На подоконнике была Швамбрания!..

Пришло время Леле идти учиться. И вот "в первый день, торжественный и страшный, серьезный августовский день, я в новых ботинках (левый чуть жал) поднялся к дверям гимназии" , - читаем мы в повести Льва Кассиля "Кондуит и Швамбрания". Покровская гимназия располагалась в большом казенном здании (ныне Технологический институт). И порядки здесь тоже были насквозь "казенные". Над всеми гимназистами довлел и безраздельно господствовал "Кондуит". Так назывался штрафной дисциплинарный журнал, в котором записывались все провинности гимназистов. В переводе с французского это слово обозначало "поведение". В гимназии "все дороги вели в "Кондуит". Гимназистам нельзя было гулять по Брешке, Базарной площади, надевать рубашку с вышитым воротником, шинель внакидку, иначе можешь попасть в "Кондуит" и остаться без обеда.

"Сизяки" - так звали гимназистов за их шинели сизого цвета, тоже в долгу не оставались. Они "воровали на базаре, дрались на всех улицах с парнями. Били городовых. Учителям, которых невзлюбили, наливали всякой гадости в чернила. На уроках тихонько играли на расщепленном пере, воткнутом в парту" . Чтобы отомстить директору гимназии, городской думе и родительскому комитету за то, что те запрещают учащимся гимназии гулять по Народному саду, "сизяки" устроили широкую "звонко-резную кампанию".

Раньше в городе Покровске не было электрических звонков, поэтому покровчане гордились своим "электрическим звоном". "Моду" на звонки завел "новый доктор", приехавший в Покровск, "когда еще тот был слободой". Фамилия "любителя науки и техники" осталась неизвестной. Но он прославился тем, что провел у себя в квартире звонок с электрическими батарейками. Пациентам, приходившим к нему на прием, очень нравилось нажимать на кнопку и слушать, как звенит звонок. Благодаря своему нововведению доктор приобрел огромную практику. Жители города Покровска решили также обзавестись звонками.

"Через пять лет , - пишет Кассиль в "Кондуите и Швамбрании", - не осталось ни одного домика с крылечком, на котором не было бы кнопочек. Звонки звенели на разные голоса. Одни трещали, другие переливались, третьи шипели, четвертые просто звонили. Около некоторых кнопок висели вразумляющие объявления:
"Прозба не дербанить в парадное, а сувать пальцем в пупку для звонка".

"Покровчане гордились своим культурным звоном. О звонках говорили с нежностью и увлечением. При встрече справлялись о здоровье звонка:
- Петру Степановичу! Мое вам... Ну, як ваш, новенький? Справил мастер?
- Спасибо, справил. О це ж гарний звоночек. Милости просим послушать. Чистый канарей.

Свахи, расхваливая невесту, хвастали:
- Дом за ей дают флигерем, на парадном звонок электрический".

Гимназисты организовали "Комитет борьбы и мести" и, решив, что против них весь город, бросили призывный клич: "Режь звонки!" Список "Кондуита" после этого заметно пополнился.

После революции 1917 года гимназию упразднили. Леля перешел учиться в Единую трудовую школу, которая образовалась после слияния женской и мужской покровских гимназий. Он стал заниматься в библиотеке-читальне. Выпускал там рукописный литературный журнал "Смелая мысль", где был и редактором, и художником, руководил драмкружком. Со Швамбранией было покончено.

Много перемен произошло и в семье Кассилей. Уважаемого доктора Кассиля переселили в дом 42, на Аткарской улице. Из этого дома в 1923 году по окончании трудовой школы Лев Кассиль уехал учиться в Москву. Там он становится известным детским писателем. В своей первой повести "Кондуит" (1930) он описывает Покровскую гимназию, а в "Швамбрании" (1933) страну, которую они с Оськой придумали. Позднее эти две разные книги будут объединены в одну под общим названием "Кондуит и Швамбрания" (1935). Первая публикация, очерк "Изустный период в городе Покровске", появившаяся в журнале "Новый Леф" (№ 1, 1928), посвящена родному Покровску. Отголоски впечатлений детства есть и в романе "Вратарь республики" (1938), где он описывает свое раннее увлечение - футбол.

Любовь к Покровску проходит через все творчество Льва Кассиля. В повести "Дорогие мои мальчишки" (1944) есть такие слова: "По-моему, кто не любит свой город, где сам родился и вырос, так города, где другие родились, он совсем уж не полюбит. Что же тогда, спрашивается, он любит на земле?"

Брат Лели Иосиф закончил Саратовский университет и к середине тридцатых годов стал известным в Саратове литератором. Иосиф Кассиль возглавлял саратовскую писательскую организацию, участвовал в организации альманаха "Литературный Саратов", в котором и была опубликована его повесть "Крутая ступень", вышедшая в роковом для Иосифа 1937 году. Автора обвинили в антисоветизме, в желании "опорочить партийные органы", "оклеветать советских студентов и коммунистов" и "замазать вредительскую деятельность врагов". Иосиф Кассиль был оклеветан, изгнан из партии, осужден, уничтожен. Его поглотили бесконечные недра ГУЛАГа.

Лев Кассиль пытался спасти брата, "подавая прошение" во всевозможные инстанции. Все было бесполезно. Единственное, что смог сделать Кассиль, - это спасти свою "столько раз от осанны к анафеме низвергаемую", "опальную" "Швамбранию", в которой был описан Оська и которая постоянно претерпевала нападки цензуры. Когда книга вышла в издательстве "Золотая библиотека", Лев Кассиль писал в своем дневнике: "Вот и пойдет мой Оська в школы и библиотеки".

В городе детства писателя 9 ноября 1995 года открыт музей, посвященный его жизни и творчеству. Он находится в доме по улице Льва Кассиля - бывшая Аткарская, 42. Это последний адрес семьи Кассиля в городе Покровске, который в 1931 году был переименован в город Энгельс. В доме оставались жить родители. Дети разлетелись из гнезда, сохранив в душе память о Покровске, родном городе детства, улицами которого они "входили в жизнь".

Использованные материалы: - Бесчетнова Е. Путешествие в "Швамбранию". - Памятники Отечества: Вольная губерния. - М.: Памятники Отечества, 1998.

Широко известная автобиографическая книга Льва Абрамовича Кассиля "Кондуит и Швамбрания" основана на личных воспоминаниях автора и рассказывает о жизни интеллигентной еврейской семьи в городке на Волге в годы Первой мировой войны и революции. Продолжаем вспоминать и реконструировать мир гимназиста Левы Кассиля по страницам его книги...

Итак, маленький волжский городок Покровск, только в 1914 году и ставший городом, а до того именовавшийся Покровской слободой. Каковы были бытовые условия у семьи провинциального врача и учительницы музыки с двумя детьми?
Квартира была достаточно просторной - приемная, кабинет отца, гостиная, столовая, спальни, детская, гимнастическая комната со спортивным оборудованием для мальчиков, гостевая, в которой жил юный родственник, изгнанный из саратовской гимназии и приехавший в Покровск доучиваться, комната для прислуги, кухня, терраса, выходившая во двор... Имелись и все современные удобства - электричество, телефон (по которому отца, как доктора, вызывали на срочные случаи), ванна, ватерклозет (младший сын Оська как-то решил, что деревянное сиденье от унитаза будет прекрасной рамой для портрета государя и к общему смущению воплотил свою идею).

Дом-музей Льва Кассиля в Энгельсе (Покровске). Ковры на полах, упоминавшиеся писателем, не сохранились...

Отопление, видимо, паровое, так как указано - топка и печь только "в трюме", и за них отвечает "кочегар", кухарка Аннушка. Кроме кухарки в книге фигурирует еще и горничная Марфуша, которую, шутки ради, в роскошном карнавальном костюме однажды отправили на бал-маскарад в Коммерческое собрание, где собиралось лучшее общество городка. Акция имела целью разыграть женолюбивого земского начальника. Но Марфуша, выдававшая себя за иностранку, имела большой успех на балу и получила первый приз - золотые часы.

Бал был красивым и многолюдным. Родственник Кассилей Витя помог покровской Золушке своевременно сбежать:

"Земский кидается за ним. Маски, домино, арлекины, гусары, цветочные корзины, пиковые дамы, бабочки, испанки, бояре — весь пестрый маскарадный сброд устремляется к лестнице. Устрашающие нос и усы Вити сдерживают любопытство гостей.

Гимназисты как бы нечаянно оттесняют публику. Марфуша запахивается в шубу, сани трогаются.

Витя вскочил на ходу. Они несутся по сонным улицам. У Марфуши смыкаются веки. Фонари, как медузы, шевелят золотые нити... "

Дом-музей Льва Кассиля

В обычные дни по вечерам у Кассилей собирались "обычные гости" - податной инспектор Терпаньян и зубной врач Пуфлер. Ставили самовар, музицировали, играли в шахматы...

Никаких особых лишений, дефицита, голода ни семья Кассилей, ни другие горожане не испытывают. А ведь основное действие книги разворачивается в годы Первой мировой войны! Кассиль в красках описывает, как уже накануне революции отправился на встречу с девочкой, которая ему очень нравилась... И нес собой пару кремовых пирожных, чтобы ее угостить. Но соперник-кадет в красивой военной форме высмеял шпака-гимназиста, за что гордый Лева запустил пирожным в него... (Провинция живет спокойно и сыто, голодные или хотя бы недоедающие дети пирожными как правило не кидаются...) Проблемы с едой начались только после революции...

Здание бывшей Покровской мужской гимназии, в которой учился Лев Кассиль

Никаких страшный предчувствий при наступлении 1917 года у людей не было:

"Кончался 1916 год, шли каникулы. Настало 31 декабря. К ночи родители наши ушли встречать Новый год к знакомым. Мама перед уходом долго объясняла нам, что «Новый год — это совершенно не детский праздник и надо лечь спать в десять часов, как всегда…»

Оська, прогудев отходный, отбыл в ночную Швамбранию. А ко мне пришел в гости мой товарищ — одноклассник Гришка Федоров. Мы с ним долго щелкали орехи, играли в лото, потом от нечего делать удили рыб в папином аквариуме. В конце концов все это нам наскучило. Мы потушили свет в комнате, сели у окна и, продышав на замерзшем стекле круглые глазки, стали смотреть на улицу.

Светила луна, глухие синеватые тени лежали на снегу. Воздух был полон пересыпчатого блеска, и улица наша показалась нам необыкновенно прекрасной.

— Идем погуляем, — предложил Гришка.

Но, как известно, выходить на улицу после семи часов в декабре гимназистам строго-настрого запрещалось. И наш надзиратель Цезарь Карпович, грубый и придирчивый немец, тот самый, что был прозван нами Цап-Царапычем, выходил вечерами специально на охоту, рыскал по улицам и ловил зазевавшихся гимназистов..."

Февральская революция тем более стала для всех полной неожиданностью:
"Папа и мама ушли в гости. Ахнуло парадное, и от сквозняка по всему дому двери передали друг другу эстафету. Аннушка тушит в гостиной свет — слышно, как щелкнул выключатель, — и уходит на кухню. Немного жуткая пустота влезает в дом. Тикают часы в столовой. В стекла окон рвется ветер. Я сажусь за стол и делаю вид, что готовлю уроки. Братишка Ося рисует пароходы. Много пароходов, и у всех из труб дым. Я беру у него красно-синий карандаш и начинаю раскрашивать в учебнике латинские местоимения. Все гласные буквы — красными, согласные — синими. Очень красиво получается. (...)

Но… в кабинете отца громко звонит телефон. Мчимся наперегонки в кабинет. Там пусто, темно и страшно. Но я поворачиваю выключатель, и комната сразу меняется, как проявленный негатив фотографии. Окна были светлыми — стали черными. Рамы были черными — стали светлыми. А главное — не страшно. Я беру трубку и говорю важным папиным голосом:

— Я вас слушаю! Что?

Оказывается, звонят из Саратова, и звонит наш любимый дядя Леша. Он очень давно не приезжал к нам. Мама говорила нам, что он уехал далеко. Но мы с Оськой подслушали раз, что он вовсе сидит в тюрьме за то, что он против царя и войны. А теперь, значит, его выпустили. Вот хорошо! И мы оба кричим в трубку:

— Дядечка! Приезжай!

— Ладно, ладно, — смеется в телефон дядя. — А ты, Леля, не забудь передать маме, папе, когда придут, что звонил я и сказал, что в России революция… Временное правительство… Царь отрекся… Повтори! — И голос у дяди какой-то необычайно веселый.

— Дядечка! — кричу я. — Как же это так вышло?

— Ты еще маленький, не поймешь.

— Нет, пойму, — обиделся я, — нет, пойму! Я уже в третьем.

И дядя из Саратова, из-за Волги, торопясь, рассказывает по телефону о войне, о революции, равенстве, братстве…"

Новость распирала Леву, он сбегал на кухню и поделился с Аннушкой и пришедшим к ней в гости раненым солдатом, с соседями...

"— Слушаю!

— Здравствуйте! (Вообще мы на «ты», но по «телефону» надо говорить «вы».) Здравствуйте, Нюра. Большие новости! Революция, и у нас солдат сидит.

— А у меня чего есть! — говорит Нюра. — Отгадайте.

— Еще где-нибудь революция?

— Нет! Крестная сервиз подарила, и даже с молочником.

Разве они могут понять? И я, одевшись, бегу к товарищу-соседу, чтобы порадовать его. А латынь так и остается невыученной".

Покровск. Магазин иностранных товаров

Настоящие проблемы у семьи Кассилей начались после Октябрьских событий, хотя пролетарская общественность признавала, что доктор "стоит на нашей позиции"... Их выселили из дома, пришлось перебраться в чужую, брошенную квартиру, встретившую новых жильцов холодно и неприветливо... Потом конфисковали пианино, и матери пришлось немало поволноваться и похлопотать, доказывая, что для нее, как для учительницы музыки, пианино - "орудие производства"... Вернуть его удалось лишь благодаря заступничеству комиссара, которого отец вылечил от тифа... Но Кассилей тут же уплотнили, "мобилизовав" одну за другой три комнаты вместе с обстановкой и вселив туда посторонних людей. Учитывая, что к Кассилям из-за тягот Гражданской войны перебрались три тетки, а потом еще и племянница, и семья разрослась, стало тесно... Мамин сверточек с самой главной ценностью - четырьмя кусками мыла, едва не пропавший вместе с пианино, в котором был спрятан, теперь оказался в комнате подселенца вместе с письменным столиком, куда мыло перепрятали...

Но приключения продолжались: "Нас опять переселили. Нам дали квартиру на далекой Аткарской улице. Центробежные силы действовали. Мы удалялись от центра.

Переезд прошел незаметно. Мы уже привыкли ко всяким перемещениям. Величие Дома (с большой буквы) было давно развенчано. Вещи пристыженно перебрались в тесные углы нового жилища. За неимением места шкаф и один стол по дороге приблудились к знакомым".

И быт становился все сложнее:

"После урока мы с Оськой шли собирать солому, чтоб протопить немного голландку. Пользуясь ее быстротечным теплом, ставили тесто для хлеба. Мы по очереди месили опухшими сизыми руками тягучую мякоть квашни. Для этого дела необходимо было ожесточение, и мы представляли себе, что мнем кулаками ненавистный живот врагов революционного человечества...

Вечерами все скоплялись у стола. Электричества не было. Лампочку-ночник зажигали только по воскресеньям, и это бывал действительно светлый праздник. Будни освещались коптилкой. Фитилек, скрученный из ваты, опускался в чашку с постным или деревянным маслом. На его конце жил шаткий огонек. Комната заполнялась черными ужимками теней.

Тетки подвигали лампочку к себе. Тетки сидели в ряд, строгие и слегка потусторонние. Лампочка немножко светила на их лики... Тетки читали вслух. После они разговаривали о красивом прошлом и разрушенной жизни.

— Боже мой! Какая красивая была жизнь! — вздыхали тетки. — Концерты Собинова, альманахи «Шиповник», пятнадцать копеек фунт сахару… А теперь?!"

Потом стало совсем тяжело:

Дни тянулись, как недели, — долго и голодно. Распорядок суток стал совсем иным. Прежде центральным пунктом дня, укоренившимся часом сбора всей семьи был обед — торжественная еда, таинство, церемониал принятия пищи, трапеза, и весь день отмеривался «до обеда» и «после обеда». Теперь обеда как такового часто не было. Ели, когда было что есть. «Давайте подзакусим», — говорила тогда мама.

И ели на ходу, как на вокзале, стоя, так как было страшно вступить в общение с ледяным стулом. В комнате было студено, и каждый инстинктивно скупился уделить собственный нагрев бездушному предмету…

Мы двигались, сторонясь холодных вещей. Вещи хватали наше тепло. Установили дежурство истопников. Утром дежурный, кляцая зубами, выползал из-под горы одеял и портьер. Реомюр стыл на четырех. Дежурный прыгал в неуютные валенки и растапливал печку-«буржуйку». Печурка кратковременно распалялась. Вместе с Реомюром поднимались все обитатели нашей квартирки. Буфет стоял — душа нараспашку. Он был гол и пуст, хоть в кегли играй, то есть хоть шаром покати. Мы ели пресную кашу из тыквы и пили арбузный чай с сахарином".

Но самое страшное было в другом - семья теряла друзей, близких и едва не потеряла отца... Мобилизованный в Красную Армию, доктор Кассиль заболел там тифом и едва не умер. Телеграмма о его болезни шла к родным девять дней, и они еще долго не знали - говорить о нем как о живом или о мертвом? Но отец вернулся!

"Глубокой ночью нас будит резкий стук. Оська продолжает спать. Я вскакиваю. Я слышу слабый голос отца. Жив!!! Его вводят по лестнице. Шаги неуверенны, редки. Он желт и страшен, папа. Борода, огромная, как манишка, лежит на груди. Он снимает шапку. Мама бросается к нему. Но он кричит:

— Не смейте никто подходить!.. Вши… Я вшивый… Умыться сначала… И поесть… Картошки бы…
(...) Вода для мытья согрелась. Мы уходим в другую комнату. Мы слушаем, как стучит мыло о папины кости. Через четверть часа нас зовут обратно. Папа, в чистой рубахе, умытый и не такой уже страшный, рассказывает о фронте. Пока он рассказывает о себе, он говорит спокойно. Кажется лишь, что непривычная борода тяжелит речь. Но вдруг он начинает задыхаться от волнения. Он плачет:

— У меня больные… умирающие… в коридорах валялись на замерзшей моче… в три вершка… Я же врач… и я не могу…"

Прошли годы, прежде, чем жизнь вошла в свою колею после всех потрясений... Лев Кассиль переехал в Москву. Его отец остался в Покровске, был там одним из самых уважаемых врачей и очень гордился новой больницей, построенной в советское время. А младшего брата Льва Оську арестовали в 1937 году и расстреляли...

Советская литература

Лев Абрамович Кассиль

Биография

Лев Абрамович Кассиль (1905−1970) - прозаик. Родился 27 июня (10 июля) 1905 года в Покровской слободе (ныне город Энгельс) Саратовской губернии в семье врача и учительницы музыки.

Учился в гимназии, после революции преобразованной в Единую трудовую школу.

Сотрудничал с Покровской детской библиотекой-читальней, при которой организовывались для детей рабочих различные кружки, в том числе издавался и рукописный журнал, редактором и художником которого был Кассиль.

По окончании школы за активную общественную работу Кассиль получил направление в вуз.

В 1923 году поступает на математическое отделение физико-математического факультета Московского университета, специализируясь на аэродинамическом цикле. К третьему курсу начал всерьез думать о литературном труде. Через год написал свой первый рассказ, который был напечатан в 1925 году в газете «Новости радио». Все свободное время отдавал чтению русской классики.

В 1927 году был привлечен Маяковским к работе в журнале «Новый ЛЕФ» (здесь были напечатаны отрывки из первой книги «Кондуит»), в конце 1920−1930-х годов сотрудничал с журналом «Пионер», выступал в газете «Известия» с очерками («Ледовый комиссар» - о «челюскинской» эпопее О. Ю. Шмидта, «Поднят потолок мира» - о полете стратостата «СССР», «Искусство удивляться» - об успехах советской авиации, и т. п.). Тогда же выходят в свет первые книги Кассиля для детей: научно-популярные очерки «Вкусная фабрика» (1930), «Планетарий» (1931), «Лодка-вездеход» (1933) и принесшие ему быструю и долговременную читательскую любовь и славу одного из классиков детской отечественной литературы XX века автобиографические повести «Кондуит» (1930) и «Швамбрания» (1933; в 1935 году объединены в одну книгу). Изображая здесь события Первой мировой войны и Февральской и Октябрьской революций 1917 года через призму восприятия детей из семьи среднего интеллигентного (и в духе времени не чуждого симпатиям к антимонархическому радикализму) круга, Кассиль с неиссякаемым остроумием показывает жизнь двух маленьких еврейских мальчиков-братьев в семье и вне дома, ломку старой гимназии и первые годы становления советской «единой трудовой» школы.

Цементирующим же началом этого повествования, ведущегося от первого лица, является не столько сюжетная канва, сколько процесс прорыва детского сознания из будней повседневности, скучно-«правильного» царства взрослых в романтический мир выдуманного «Великого Государства Швамбранского», в описании которого сказалась и свойственная возрасту страсть к путешествиям и приключениям, и жажда справедливости, и определенный социальный опыт, в т. ч. негативный.

Глубокое знание интересов, увлечений, вкусов, нравов, языка и манер, всей системы ценностей современной ему молодежи, тяготения к реальному бытописанию, а в нем - к изображению людей «экстремальных» профессий (спортсменов, летчиков, художников, актеров и т. п.), определили тематику (и стиль) произведений Кассиля, написанных для детей и юношества: романы «Вратарь Республики» (1938), отразивший, в числе прочего, не охладевающую у писателя на протяжении всей жизни страсть футбольного болельщика; «Ход белой королевы» (1956), посвященный шахматному спорту; «Чаша гладиатора» (1960) - о жизни циркового борца и судьбах русских людей, оказавшихся после 1917 года в эмиграции; повести «Черемыш, брат героя» (1938), «Великое противостояние» (ч. 1−2, 1941−1947), передающей процесс духовного взросления «незаметной» девочки Симы Крупицыной, благодаря мудрому человеку и выдающемуся режиссеру неожиданно открывшей в себе талант не только и не столько актрисы, сколько незаурядной и сильной личности; «Дорогие мои мальчишки» (1944) - о детях, в годы войны заменивших в тылу отцов; «Улица младшего сына» (1949, совместно с М. Поляновским; Государственная премия, 1951), рассказавшая о жизни и смерти юного партизана Володи Дубинина; «Ранний восход» (1952) - также документальное повествование, посвященное светлой и короткой жизни начинающего художника Коли Дмитриева, трагически погибшего от рук религиозного фанатика в возрасте 15 лет; «Будьте готовы, Ваше высочество!» (1964), посвященная жизни в интернациональном и равноправном для всех советском пионерском лагере; «Так было» (1970, совместно с М. Поляновским).

Кассиль оставил также рассказы, многие из которых посвящены будням Великой Отечественной войны, хорошо знакомым Кассилю по собственному опыту военного корреспондента, и детям на фронте и в тылу (в т.ч. «Рассказ об отсутствующем», «Линия связи», «Зеленая веточка», «Все вернется», «У классной доски», «Отметки Риммы Лебедевой», «Держись, капитан!»), публицистические книги, построенные как дружеский разговор с ребенком о насущном и важном («Твои защитники», 1942, - об армии и борьбе с фашизмом; «Про жизнь совсем хорошую», 1959, - о строительстве прекрасного коммунистического «завтра» в советской стране), книги о творчестве («Дело вкуса», 1958), о близких ему писателях («Маяковский - сам», 1940; «Сергей Михалков», 1954) и о др. выдающихся современниках (К. Э. Циолковском, В. П. Чкалове, О. Ю. Шмидте - в книгах «Люди нового века», «Человек, шагнувший к звездам», обе 1958), литературно-критические очерки о А. Гайдаре, М. Ильине, А. Алтаеве и др., автобиографические заметки («Вслух про себя»). Совместно с С. В. Михалковым издал не лишенную послевоенной политической эйфории книгу путевых очерков «Европа - слева! По маякам пятнадцати стран» (1947).

В 1965 году Кассиль был избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук СССР. Многие годы преподавал в Литературном институте им. М. Горького.

Кассиль Лев Абрамович родился 27 июня (10 июля) 1905 годав Покровской слободе Саратовской губернии (сейчас город Энгельс). Отец был врачом, а мать преподавала музыку, но позднее тоже стала врачом. В детстве Лев Абрамович мечтал стать извозчиком, кораблестроителем и даже не мечтал о литературной деятельности.

Свое образование получил в гимназии, после революции гимназия стала называться Единая трудовая школа. В Покровской детской библиотеке-читальне Кассиль организовал для детей рабочих различные кружки. Занимался изданием рукописного журнала, где сам был редактором и художником.

После окончания гимназии, из-за отличной учебы и активной общественной деятельности, Лев Абрамович получил направление в ВУЗ.

В 1923 г. он поступает в Московский университет на физико-математический факультет. Кассиль очень много читал русскую классику. На третьем курсе начал увлекаться литературной деятельностью. В 1925 г. был напечатан его первый рассказ.

В 1927 работал в журнале "Новый ЛЕФ", куда его привел В. Маяковский. В 1930 начал сотрудничать с журналом "Пионер". В этот же год Кассиль публикует свои первые научно-популярные рассказы для детей: «Вкусная фабрика», «Планетарий», «Лодка-вездеход». Эти произведения принесли ему славу великого детского литератора и читательскую любовь.

В 1937 и с 1941 по 1943 годы был редактором журнала для детей "Мурзилка".

Во время Великой Отечественной Войны Кассиль занимался активной творческой деятельностью. Выступал по радио, в школах, на предприятиях, в воинских частях.

В 1947 по 1948 гг. был председателем комиссии по детской литературе СП СССР. Кассиль является автором идеи проведения Недели детской книги.

Лев Абрамович жил в Москве. Был дважды женат. От первого брака есть два сына, а от второго дочь.

В 1951 г. Кассиль был награжден Сталинской премией третьей степени.

В 1965 году Кассиль был избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук СССР.

Скончался Кассиль Лев Абрамович 21 июня 1970 года от сердечного приступа в городе Москва во время просмотра футбольного матча. Был похоронен на Новодевичьем кладбище. В городе Энгельс есть Дом-музей Кассиля, в честь его названа улица и сквер, где ему установлен памятник.

КАССИЛЬ, ЛЕВ АБРАМОВИЧ (1905–1970), советский русский писатель. Родился 27 июня (10 июля) 1905 в Покровской слободе (ныне г.Энгельс) Саратовской губ. в семье врача и учительницы музыки. С детства неуемный фантазер, в юности активный общественник, Кассиль был командирован на учебу в МГУ (физико-математический факультет, не окончил).

С 1925 начал литературную деятельность, был привлечен В.В.Маяковским к работе в журнале «Новый ЛЕФ » (1927), в конце 1920–1930-х годов сотрудничал с журналом «Пионер», выступал в газете «Известия» с очерками (Ледовый комиссар – о «челюскинской» эпопее О.Ю.Шмидта, Поднят потолок мира – о полете стратостата «СССР», Искусство удивляться – об успехах советской авиации, и т.п.). Тогда же выходят в свет первые книги Кассиля для детей: научно-популярные очерки Вкусная фабрика (1930), Планетарий (1931), Лодка-вездеход (1933) и принесшие ему быструю и долговременную читательскую любовь и славу одного из классиков детской отечественной литературы 20 в. автобиографические повести Кондуит (1930) и Швамбрания (1933; в 1935 объединены в одну книгу). Изображая здесь события Первой мировой войны и Февральской и Октябрьской революций 1917 через призму восприятия детей из семьи среднего интеллигентного (и, в духе времени, не чуждого симпатиям к антимонархическому радикализму) круга, Кассиль с неиссякаемым остроумием показывает жизнь двух маленьких мальчиков-братьев в семье и вне дома, ломку старой гимназии и первые годы становления советской «единой трудовой» школы. Цементирующим же началом этого повествования, ведущегося от первого лица, является не столько сюжетная канва, сколько процесс прорыва детского сознания из будней повседневности, скучно-«правильного» царства взрослых в романтический мир выдуманного «Великого Государства Швамбранского», в описании которого сказалась и свойственная возрасту страсть к путешествиям и приключениям, и жажда справедливости, и определенный социальный опыт, в т.ч. негативный.

Глубокое знание интересов, увлечений, вкусов, нравов, языка и манер, всей системы ценностей современной ему молодежи, тяготения к реальному бытописанию, а в нем – к изображению людей «экстремальных» профессий (спортсменов, летчиков, художников, актеров и т.п.), определили тематику (и стиль) произведений Кассиля, написанных для детей и юношества: романы Вратарь Республики (1938), отразивший, в числе прочего, не охладевающую у писателя на протяжении всей жизни страсть футбольного болельщика; Ход белой королевы (1956), посвященный шахматному спорту; Чаша гладиатора (1960) – о жизни циркового борца и судьбах русских людей, оказавшихся после 1917 в эмиграции; повести Черемыш, брат героя (1938), Великое противостояние (ч. 1–2, 1941–1947), передающей процесс духовного взросления «незаметной» девочки Симы Крупицыной, благодаря мудрому человеку и выдающемуся режиссеру неожиданно открывшей в себе талант не только и не столько актрисы, сколько незаурядной и сильной личности; Дорогие мои мальчишки (1944) – о детях, в годы войны заменивших в тылу отцов; Улица младшего сына (1949, совм. с М.Поляновским; Государственная премия, 1951), рассказавшая о жизни и смерти юного партизана Володи Дубинина; Ранний восход (1952) – также документальное повествование, посвященное светлой и короткой жизни начинающего художника Коли Дмитриева, трагически погибшего от рук религиозного фанатика в возрасте 15 лет; Будьте готовы, Ваше высочество ! (1964), посвященная жизни в интернациональном и равноправном для всех советских пионерском лагере; Так было (1970, совм. с М.Поляновским).

Кассиль оставил также рассказы, многие из которых посвящены будням Великой Отечественной войны, хорошо знакомым Кассилю по собственному опыту военного корреспондента, и детям на фронте и в тылу (в т.ч. Рассказ об отсутствующем , Линия связи , Зеленая веточка , Все вернется , У классной доски , Отметки Риммы Лебедевой , Держись, капитан !), публицистические книги, построенные как дружеский разговор с ребенком о насущном и важном (Твои защитники , 1942, – об армии и борьбе с фашизмом; Про жизнь совсем хорошую , 1959, – о строительстве прекрасного коммунистического «завтра» в советской стране), книги о творчестве (Дело вкуса , 1958), о близких ему писателях (Маяковский – сам , 1940; Сергей Михалков , 1954) и др. выдающихся современниках (К.Э.Циолковском, В.П.Чкалове, О.Ю.Шмидте – в книгах Люди нового века , Человек, шагнувший к звездам , обе 1958), литературно-критические очерки об А.Гайдаре, М.Ильине, А.Алтаеве и др., автобиографические заметки. Совместно с С.В.Михалковым издал не лишенную послевоенной политической эйфории книгу путевых очерков Европа – слева ! По маякам пятнадцати стран (1947).

Кассиль Лев Абрамович - советский писатель, лауреат премии Сталина 1951 года. Член-корреспондент Академии педагогических наук СССР с 1965 года.

Начало творческого пути

Родился Лев Кассиль 10 июля 1905 года в городе Энгельсе Саратовской области, в еврейской семье. Отец - доктор Кассиль Абрам Григорьевич, мать - Перельман Анна Иосифовна, преподавательница музыки. Начальное образование будущий писатель получил в гимназии. В 1923 году окончил Единую трудовую школу.

Вскоре Лев Кассиль переехал в Москву, где поступил на физмат МГУ. Одновременно занимался литературой, в период с 1928 по 1937 год работал в газете "Известия" в качестве специального корреспондента. В 1937-1942 годах был редактором детского журнала "Мурзилка".

Встреча с Маяковским

После того как Лев Кассиль стал профессиональным литератором, его приняли на должность корреспондента газет "Советская Сибирь" и "Правда Востока". В 1927 году у него состоялась встреча с поэтом Маяковским, который предложил ему сотрудничество в журнале "Новый ЛЕФ". Тогда же Лев Абрамович выпустил свои первые книги для детей: "Планетарий", "Вкусная фабрика", "Лодка-вездеход". Так в Советском Союзе появился всеми любимый детский писатель Лев Кассиль. "Кондуит и Швамбрания" - лучшее произведение автора, которое было написано в 1930 году и стало настольной книгой нескольких поколений. Читатели всех возрастов не могли оторваться от увлекательной повести о "великом государстве швамбранском", придуманном писателем.

В годы ВОВ Лев Кассиль, биографиякоторого знаменовалась новыми событиями, вел активную деятельность, постоянно выступал на радио, выезжал в воинские части, вел литературные программы. Часто отправлялся в длительные командировки за Урал, где в то время находилось много эвакуированных. В 1947-1949 годах Кассиль Лев Абрамович был председателем комиссии в Союзе писателей по детской литературе, а также проводил семинары в имени Горького.

Семья

Дед писателя - Кассиль Гершон Менделевич, раввин Казанской общины иудеев.

Брат - Кассиль Иосиф Абрамович (1908-1938), писатель и журналист, в 1937 году попал под репрессии и был расстрелян.

Жена - Собинова Светлана Леонидовна (1920-2002), доцент ГИТИСа, актриса, дочь известного оперного певца Леонида Собинова.

Дочь - режиссер Ирина Львовна Кассиль, родилась в 1948 году.

Брат жены - Собинов Борис Леонидович, композитор и концертмейстер.

Сын - Кассиль Владимир Львович, родился в 1934 году, доктор медицины, профессор, заслуженный деятель науки РФ.

Младший сын - Кассиль Дмитрий Львович (1940-1996), художник.

Общественная деятельность

Став профессиональным литератором, Лев Кассиль не закрылся в кабинете, а наоборот, определил для себя широчайшее поле деятельности, вел праздничные репортажи с Красной площади, освещал знаменательные события, происходящие в стране. Новогодние елки в Доме Союзов тоже не обходились без него. Писатель работал спецкором на Олимпийских играх, участвовал в круизных путешествиях по морю, вояжировал по Италии с лекциями о творчестве Владимира Маяковского. Лев Кассиль, биография которого являла собой пример безудержной активности, становился все более популярным. Было удивительно, как писатель при своей занятости на общественных мероприятиях успевал создавать высокохудожественные произведения, которые выходили ежегодно огромными тиражами.

Тематическая направленность книг Кассиля

Писатель был знаком с детской и молодежной аудиторией СССР не понаслышке, он изнутри изучал жизнь детей и подростков, постоянно вращаясь среди будущих героев своих книг. Лев Кассиль, рассказы которого отличались правдивостью и достоверностью, даже если он писал их в шутливой форме, был любимым автором миллионов советских читателей именно благодаря своей доверительной манере повествования. Писатель словно делился своими мыслями с читателем, рассказывая о том, что его волновало.

"Кондуит и Швамбрания"

Повесть признана одним из самых значительных произведений в детской литературе 20 века. Лев Кассиль написал этот шедевр в 1930 году.

Двое братьев из интеллигентной семьи местного врача, Лелик и Оська, каждый день после уроков придумывали Швамбранию, воображаемую страну, расположенную посреди Тихого океана. Территорию, размером с Австралию, населяли отважные мореходы, исследователи и искатели приключений. Все жители Швамбрании носили необычные имена, кого-то звали Уродонал Шателена, кто-то назывался Беф-Строганов, а один старожил отзывался на имя Бренабор.

Когда Лелик поступил в гимназию, швамбраны столкнулись в его лице с суровой реальностью. В гимназии царил строгий порядок, совершенно невыносимый и бесконечно несправедливый. Директор ходил с толстой книгой, которая называлась "Кондуит", и каждого мало-мальски провинившегося ученика записывал в нее, чтобы потом прилюдно наказать.

Все, что происходило в гимназии, зеркально отражалось и в Швамбрании. Когда случилась революция 1917 года и в Покровске была образована Единая трудовая школа, то в Швамбрании тоже начались волнения, капитан Кейс Аделяр поднял мятеж, скинул царя Бренабора и объявил счастливое будущее для всех швамбран.

Однако реальность оставляет мальчикам Леле и Оське все меньше времени для игры в Швамбранию, нужно налаживать новую жизнь в Покровске, родном городе. Братья переселяют вымышленную страну в заброшенный дом за городом, где пытаются поддерживать существование швамбран на достойном уровне. Однако после того как бродяга Кириков, беспробудный пьяница, назвал самогон "эликсиром Швамбрании", наступило разочарование, и Лелик с Оськой решают покончить с выдуманной страной навсегда. Они зовут революционно настроенных активистов, заброшенный дом разбирают на дрова и Швамбрания перестает существовать.

Кончина писателя

Лев Кассиль пропускал все, что происходило в СССР через себя, и хорошее, и плохое. Трагедия расстрелянного в 1937 году брата, несправедливость на местах, детская неустроенность, беспризорщина - все это накладывало свой отпечаток на судьбу писателя.

Кассиль был страстным футбольным болельщиком, часто вел репортажи с матчей. 21 июня 1970 года писатель был дома и смотрел телепередачу финальной игры на первенстве мира. Играли команды Бразилии и Италии, чемпионом мира стала Бразилия. Писатель переволновался, сердце не выдержало. Похоронили Льва Кассиля на Новодевичьем кладбище.