Горбатов Борис. Непокоренные. Лето: о характере поводы (температуре, влажности и т. п.). бабье Семантическая структура поля
Гонят по дороге тысячи оборванных, измученных пленных - падают мертвые, а живые бредут, покорно бредут через трупы товарищей дальше, на каторгу. Плачут полонянки в решетчатых вагонах, плачут так, что душа рвется, - а едут. Молчит народ. А на виселицах качаются лучшие люди... Может, без пользы?
Он шел теперь придонскими степями... Это был самый северный угол его округи. Здесь Украина встречалась с Россией, границы не было видно ни в степных ковылях, одинаково серебристых по ту и по другую сторону, ни в людях...
Но прежде чем повернуть на запад, по кольцу области, Степан, усмехнувшись, решил навестить еще одного знакомого человека. Здесь, в стороне от больших дорог, в тихой лесистой балке спряталась пасека деда Панаса, и Степан, бывая в этих краях, обязательно заворачивал сюда, чтобы поесть душистого меду, поваляться на пахучем сене, услышать тишину и запахи леса и отдохнуть и душою и телом от забот.
И сейчас надо было передохнуть Степану - от вечного страха погони, от долгого пути пешком. Распрямить спину. Полежать под высоким небом. Подумать о своих сомнениях и тревогах. А может, и не думать о них, просто поесть золотого меду на пасеке.
Да есть ли еще пасека? - усомнился он, уже подходя к балке.
Но пасека была. И душистое сено было, лежало копною. И, как всегда, сладко пахло здесь щемящими запахами леса, липовым цветом, мятой и почему-то квашеными грушами, как в детстве, - или это показалось Степану? А вокруг дрожала тонкая прозрачная тишина, только пчелы гудели дружно и деловито. И, как всегда, зачуяв гостя, вперед выбежала собака Серко, за ней вышел и худой, белый, маленький дед Панас в полотняной рубахе с голубыми заплатками на плече и лопатках.
А! Доброго здоровья! - закричал он своим тонким, как пчелиное гуденье, голосом. - Пожалуйте! Пожалуйте! Давно не были у нас! Обижаете!
И поставил перед гостем тарелку меда в сотах и решето лесной ягоды.
Тут еще ваша бутылка осталась, - торопливо прибавил он. - Цельная бутылка чимпанского. Так вы не сомневайтесь - цела.
А-а! - грустно усмехнулся Степан. - Ну, бутылку давай!
Старик принес чарки и бутылку, по дороге стирая с нее рукавом пыль.
Ну, чтоб вернулась хорошая жизнь наша и все воины домой здоровые! сказал дед, осторожно принимая из рук Степана полную чарку. Закрыв глаза, выпил, облизал чарку и закашлялся. - Ох, вкусная!
Они выпили вдвоем всю бутылку, и дед Панас рассказал Степану, что нынче выдалось лето богатое, щедрое, урожайное во всем - и в пчеле, и в ягоде, а немцы сюда на пасеку еще не заглядывали. Бог бережет, да и дороги не знают.
А Степан думал про свое.
Вот что, дед, - сказал он вдруг, - я тут бумагу напишу, в эту бутылку вложим и зароем.
Так, так... - ничего не понимая, согласился дел.
А когда наши вернутся, ты им эту бутылку и передай.
Ага! Хорошо, хорошо...
"Да, написать надо, - подумал Степан, доставая из кармана карандаш и тетрадку. - Пусть хоть весть до наших дойдет о том, как мы здесь... умирали. А то и следа не останется. Цыпляковы наш след заметут".
И он стал писать. Он старался писать сдержанно и сухо, чтобы не заметили в его строках и следа сомнений, не приняли б горечь за панику, не покачали б насмешливо головой над его тревогами. Им все покажется здесь иным, когда они вернутся. А в том, что они вернутся, он ни минуты не сомневался. "Может, и костей наших во рвах не отыщут, а вернутся!" И он писал им строго и сдержанно, как воин воинам, о том, как умирали в застенках и на виселицах лучшие люди, плюя врагу в лицо, как ползали перед немцами трусы, как выдавали, проваливали подполье изменники и как молчал народ. Ненавидел, но молчал. И каждая строка его письма была завещанием.
Никита?!
Значит, плохо ты людей знал, Степан Яценко. А ведь жил с ними, ел, пил, работал... И повадки их знал, и характеры, и капризы, и кто какой любит табак... А главного в них не знал - души их. А может быть, они и сами про себя главного не знали? Клава считала себя робкой тихоней, а Никита Богатырев - бесстрашным бойцом. Он нашей власти не боялся - ее бояться нечего! - а перед врагом задрожал. А Клава боялась председательского взгляда - а врага не испугалась, плюнула ему в лицо...
Великая людям проверка идет! - качал головой Устин Михалыч. - Великая огнем очистка.
Что Цыпляков? - спросил Степан.
Про Цыплякова не знаю! - осторожно сказал Устин Михалыч. - Цыпляков особо живет.
К тебе не ходит?
Он ни к кому не ходит... Запершись сидит...
В тот же вечер Степан пошел к Цыплякову и долго стучался в его ставни и двери.
Кто? Кто? - испуганно спрашивал Цыпляков через дверь.
Я это. Я! Отвори!
Кто я? Я никого не знаю.
Да это я, Степан.
Какой Степан? Никакого Степана не знаю! Уходите!
Да отвори! - яростно прохрипел Степан и услышал, как испуганно звякнули и упали запоры.
Ты? Это ты! - попятился Цыпляков, увидев его, и свеча в его руках задрожала...
Степан медленно прошел в комнату.
Что же неласково встречаешь? - горько усмехаясь, спросил он. - Гостю не рад?
Ты зачем?.. Ты зачем же пришел? - простонал Цыпляков, хватаясь за голову.
По твою душу пришел, Матвей, - сурово сказал Степан. - По твою душу. Есть еще у тебя душа?
Ничего нет, ничего нет!.. - истерически закричал Цыпляков, и, повалившись на диван, заплакал.
Степан брезгливо поморщился.
Что ж ты плачешь, Матвей? Я уйду.
Да, да... Уходи, прошу тебя... - заметался Цыпляков. - Все погибло, сам видишь. Корнакова повесили... Бондаренко замучили... А я Корнакову говорил, говорил: сила солому ломит. Что прячешься? Иди, иди в гестапо! Объявись. Простят. И тебе, Степан, скажу, - бормотал он, - как другу... Потому что люблю тебя... Кто к ним сам приходит своею волей и становится на учет, того они не трогают... Я тоже стал... Партбилет зарыл, а сам встал... на учет... И ты зарой, прошу тебя... немедленно... Спасайся, Степан!
Постой, постой! - гадливо оттолкнул его Степан. - А зачем же ты партбилет зарыл? Уж раз отрекся, так порви, порви его, сожги...
Цыпляков опустил голову.
А-а! - зло расхохотался Степан. - Смотрите! Да ты и нам и немцам не веришь. Не веришь, что устоят они на нашей земле! Так кому же ты веришь, Каин?
А кому верить? Кому верить? - взвизгнул Цыпляков. - Наша армия отступает. Где она? За Доном? Немцы вешают. А народ молчит. Ну, перевешают, перевешают всех нас, а пользы что? А я жить хочу! - вскрикнул он и вцепился в плечо Степана, жарко дыша ему в лицо. - Ведь я никого не выдал, не изменил... - умоляюще шептал он, ища глаз Степана. - И служить я у них не буду... Я хочу только, пойми меня, пережить! Пережить, переждать.
Подлюка! - ударил его кулаком в грудь Степан. Цыпляков упал на диван. - Чего переждать? А-а! Дождаться, пока наши вернутся! И тогда ты отроешь партбилет, грязцу с него огородную счистишь и выйдешь вместо нас, повешенных, встречать Красную Армию? Так врешь, подлюка! Мы с виселиц придем, про тебя народу расскажем... - Он ушел, сильно хлопнув за собой дверью, и в ту же ночь был уже далеко от поселка. Где-то впереди и для него уже была припасена намыленная веревка, и для него уже сколотили виселицу. Ну что ж! От виселицы он не уклонялся.
Но в ушах все ныл и ныл шепоток Цыплякова: "Перевешают нас без пользы; а верить во что?"
Он шел дорогами и проселками истерзанной Украины и видел: запрягли немцы мужиков в ярмо и пашут на них. А народ молчит, только шеей туго ворочает. Гонят по дороге тысячи оборванных, измученных пленных - падают мертвые, а живые бредут, покорно бредут через трупы товарищей дальше, на каторгу. Плачут полонянки в решетчатых вагонах, плачут так, что душа рвется, - а едут. Молчит народ. А на виселицах качаются лучшие люди... Может, без пользы?
Он шел теперь придонскими степями... Это был самый северный угол его округи. Здесь Украина встречалась с Россией, границы не было видно ни в степных ковылях, одинаково серебристых по ту и по другую сторону, ни в людях...
Но прежде чем повернуть на запад, по кольцу области, Степан, усмехнувшись, решил навестить еще одного знакомого человека. Здесь, в стороне от больших дорог, в тихой лесистой балке спряталась пасека деда Панаса, и Степан, бывая в этих краях, обязательно заворачивал сюда, чтобы поесть душистого меду, поваляться на пахучем сене, услышать тишину и запахи леса и отдохнуть и душою и телом от забот.
И сейчас надо было передохнуть Степану - от вечного страха погони, от долгого пути пешком. Распрямить спину. Полежать под высоким небом. Подумать о своих сомнениях и тревогах. А может, и не думать о них, просто поесть золотого меду на пасеке.
Да есть ли еще пасека? - усомнился он, уже подходя к балке.
Но пасека была. И душистое сено было, лежало копною. И, как всегда, сладко пахло здесь щемящими запахами леса, липовым цветом, мятой и почему-то квашеными грушами, как в детстве, - или это показалось Степану? А вокруг дрожала тонкая прозрачная тишина, только пчелы гудели дружно и деловито. И, как всегда, зачуяв гостя, вперед выбежала собака Серко, за ней вышел и худой, белый, маленький дед Панас в полотняной рубахе с голубыми заплатками на плече и лопатках.
А! Доброго здоровья! - закричал он своим тонким, как пчелиное гуденье, голосом. - Пожалуйте! Пожалуйте! Давно не были у нас! Обижаете!
И поставил перед гостем тарелку меда в сотах и решето лесной ягоды.
Тут еще ваша бутылка осталась, - торопливо прибавил он. - Цельная бутылка чимпанского. Так вы не сомневайтесь - цела.
А-а! - грустно усмехнулся Степан. - Ну, бутылку давай!
Старик принес чарки и бутылку, по дороге стирая с нее рукавом пыль.
Ну, чтоб вернулась хорошая жизнь наша и все воины домой здоровые! сказал дед, осторожно принимая из рук Степана полную чарку. Закрыв глаза, выпил, облизал чарку и закашлялся. - Ох, вкусная!
Они выпили вдвоем всю бутылку, и дед Панас рассказал Степану, что нынче выдалось лето богатое, щедрое, урожайное во всем - и в пчеле, и в ягоде, а немцы сюда на пасеку еще не заглядывали. Бог бережет, да и дороги не знают.
А Степан думал про свое.
Вот что, дед, - сказал он вдруг, - я тут бумагу напишу, в эту бутылку вложим и зароем.
Так, так... - ничего не понимая, согласился дел.
А когда наши вернутся, ты им эту бутылку и передай.
Ага! Хорошо, хорошо...
"Да, написать надо, - подумал Степан, доставая из кармана карандаш и тетрадку. - Пусть хоть весть до наших дойдет о том, как мы здесь... умирали. А то и следа не останется. Цыпляковы наш след заметут".
И он стал писать. Он старался писать сдержанно и сухо, чтобы не заметили в его строках и следа сомнений, не приняли б горечь за панику, не покачали б насмешливо головой над его тревогами. Им все покажется здесь иным, когда они вернутся. А в том, что они вернутся, он ни минуты не сомневался. "Может, и костей наших во рвах не отыщут, а вернутся!" И он писал им строго и сдержанно, как воин воинам, о том, как умирали в застенках и на виселицах лучшие люди, плюя врагу в лицо, как ползали перед немцами трусы, как выдавали, проваливали подполье изменники и как молчал народ. Ненавидел, но молчал. И каждая строка его письма была завещанием. "И не забудьте, товарищи, - писал он, - прошу вас, не забудьте поставить памятник комсомольцу Василию Пчелинцеву, и шахтеру-старику Онисиму Беспалому, и тихой девушке Клавдии Пряхиной, и моему другу, секретарю горкома партии Алексею Тихоновичу Шульженко, - они умерли как герои. И еще требую я от вас, чтобы вы в радости победы и в суете строительных дел не забыли покарать изменников Михаила Филикова, Никиту Богатырева и всех тех, о ком я выше написал. И если явится к вам с партийным билетом Матвей Цыпляков - не верьте его партбилету, он грязью запачкан и нашей кровью".
Морковка, картошка, свекла, огурец и это еще не все культуры, которые цветут-благоухают на огороде нашей героини, жительницы деревни Белая Пашня – Валентины Брюхановой. На ее огороде можно найти дыни, арбузы да еще много различных экзотических фруктовых и овощных культур, выращенных своими руками. Причем, таких же добрых и симпатичных, как сама хозяйка.
Именно Валентина Сергеевна стала абсолютным победителем праздника-конкурса «Щедрое лето», итоги которого были подведены 7 августа в культурном центре совета деревни.
Все садоводы и огородники, и стар, и млад, все, кто имеет отношение к Земле-матушке, стали участниками урожайного праздника. И это не случайно, оказывается такая добрая традиция уходит корнями в далекое прошлое. О ней и вспомнили потомки – жители Белой Пашни.
Валентина МАЛЫШЕВА, член совета деревни: Еще мама моя рассказывала, что раньше очень часто подобные праздники отмечались всей деревней – весело и дружно. Я предложила, а совет деревни поддержал. Подумали, разработали сценарий и провели праздничную встречу. Люди откликались и приняли участие с удовольствием. Тем более, им есть, что показать.
Летний праздник огородников-любителей пришелся как раз кстати – 2013 год объявлен Годом экологии. Общественную инициативу белопашенцев провести праздник экологической направленности поддержала нефтяная компания «ЛУКОЙЛ-ПЕРМЬ».
Нефтяники не только поддержали материально, но стали членами жюри. Выбрать лучшего среди садоводов-огородников было трудно, но все-таки победители определились, да еще и в нескольких номинациях.
Ольга Шарапова победила в номинации «Огород кормилец», а Ирина Мещехина, например, стала лучшим ландшафтным дизайнером, проявив творческие способности на своем приусадебном участке. Экзотическими растениями всех удивила Галина Овчинникова. Вот уж у нее-то точно райский сад! Самой стильной хозяйкой своего участка стала Нина Викторовна Безгодова. «Стильных штучек» у нее хоть отбавляй! Особенно жюри понравились сказочные скульптуры.
По мнению жюри, лучше всех место для отдыха оборудовала Надежда Поперечная. В ее уютном оазисе есть все для того, чтобы отдохнуть и душой, и телом после работы на огороде. Ну, а Валентина Малышева порадовала гостей фруктами, выращенными у себя на усадьбе. Груши, сливы, яблоки и вишня – все очень вкусное, экологически чистое, взлелеянное заботой и любовью.
Главным победителем конкурса стала Валентина Брюханова не только за прекрасные цветы, которые уже много лет радуют односельчан, но и за чудный фонтан на участке. Все пришли к единому мнению, что у нее не только овощные культуры, цветы, декоративные растения и плодово-ягодные кустарники, но и дом и участок – все у нее сделано с душой. Ее родному дому, кстати, уже более 150 лет – красиво оформлен. Валентина Сергеевна получила еще и приз зрительских симпатий. Поощрительные призы заслуженно достались Галине Власовой, Алевтине Поморцевой, Любови Мелехиной и Тамаре Барановой.
Валентина БРЮХАНОВА: Все жители деревни, присутствующие здесь, согласятся со мной, что такие деревенские мероприятия нужны. Они очень познавательны, интересны и красивы. А главное, что мы передаем свой опыт на нашем примере. И молодежи есть чему поучиться. Хорошо, когда твой кропотливый труд кем-то оценивается. Результатом своего труда можно гордиться.
Представители ООО «ЛУКОЙЛ-ПЕРМЬ» были удивлены: Белая Пашня не просто живет, а процветает. Нефтяники считают, что инициативы общественных, интересных и творческих людей должны поддерживаться и развиваться. Летний праздник маленькой деревни на красивой реке Яйва удался. А все закончилось ягодным столом и вкусным и полезным чаем из трав. По-настоящему экологически чистым! Ну, а не за горами еще один праздник – щедрой осени.
Б. Горбатов – повесть «Непокоренные». Основная идея повести Горбатова «Непокоренные» определялась стремлением автора показать, как меняется отношение человека к войне, как растуг его сознание и активность, как меняется, углубляется понимание своего места, своей роли в жизни. Романтический тип художественного обобщения, ярко выразившийся в повести, не был для писателя чем-то случайным. Еще в 1927 году в письме к А.Ефремовой он излагает свою программу: «Большой ветер и маленькие люди – вот основа произведений, которые я напишу, когда научусь писать».
Люди в большом вихре исторических потрясений – такова тема «Непокоренных». История рассматривается здесь через призму души человеческой, через жизни простых людей.
Сюжетом становится нелегкая жизнь людей в условиях оккупации в Донбассе. В центре повествования – семья Тараса Яценко. Далеко не сразу приходит этот герой к осознанию всего происходящего. Вначале он не хочет никуда вмешиваться, существует в своем маленьком мирке, ограниченном домом и родными. И писатель подчеркивает это стремление героя определенными художественными деталями: плотно закрытыми ставнями, закрытой дверью, гробовой тишиной в доме. Хозяин делает замки и засовы, словно пытаясь отгородиться ими ото всего мира.
Постепенно приходит к Тарасу осознание важности всего происходящего, именно тогда он решает для себя главное – не покоряться. И, когда его вызывают на биржу труда и предлагают работу талантливому мастеру, он отказывается работать на немцев. Тогда Тараса делают чернорабочим.
Рискуя жизнью своей семьи, прячет он в своем доме шестилетнюю девочку. И Тараса не покидает ощущение абсурдности всего происходящего. ««Неужто, – усмехнулся он, – германское государство рухнет, если будет жить на земле шестилетняя девочка?» Но полицейские продолжали рыскать по домам. У них появился охотничий азарт. Они, как псы, вынюхивали след. Улица не сдавалась. Каждый вечер девочку, закутанную в темный платок, переносили на новое место от соседа к соседу. В каждом доме был освобожден для нее сундук и в нем постелька. Девочка и жила, и ела, и спала в сундуке; при тревоге крышку сундука захлопывали. Ребенок привык к своему убежищу, оно больше не казалось ему гробиком. От девочки пахло теперь нафталином и плесенью, как от древней старушки». Перерыв весь дом Тараса, девочку находят и забирают немцы. И навсегда запомнил герой большие и испуганные глаза своей внучки, Марийки.
Важным эпизодом становится для героя встреча с младшим сыном Андреем, выбравшимся из немецкого плена. Но Тарас совсем не рад этой встрече. Он видит в своем сыне изменника и дезертира и испытывает чувство стыда. «Всех ты обманул! И Россию, и жену, и меня, старого дурака, и мое ожидание», – говорит он сыну. И тот начинает осознавать всю безысходность своего положения. «Нет, не вырвался он из плена! Вот она – колючая проволока. По-прежнему и он в плену, и семья в плену, и весь город в плену у немцев. Душа его в плену. Все опутано колючей проволокой. Колючки впились в душу. А у старика, у отца, душа свободна. Ее в цепи не закуешь. Ее колючей проволокой не опутаешь, бессмертную, ожесточенную душу Тараса. И сын вдруг горько позавидовал отцу». И Андрей покидает отчий дом, решив кровью искупить свою вину.
Следующим этапом в духовном развитии героя становится его поход по деревням в надежде обменять свои вещи на продукты. И Тарас увидел тысячи людей с тачками и санками, увидел костры в ночной степи. «Тачки, тачки, тачки – насколько хватало глаз, одни тачки да спины согбенные под ними. Спины и тачки – больше ничего не было, словно то была дорога каторжников. Скрипя и дребезжа, катились тачки по камням и тащили за собой людей, измученных, потных, черных от пыли. Казалось, это не люди идут, а сами тачки с прикованными к ним человеческими руками…». Так, из мелких деталей в повести складывается образ времени, времени драматического и героического одновременно.
Кульминацией душевных движений героя становится его встреча со старшим сыном, Степаном. Степан является главой подпольщиков, он ищет добровольцев, которые могли бы вести разведку и убирать некоторых фашистов. Автор явно симпатизирует этому герою, показывая читателю, насколько важна его деятельность подпольщика, как он поднимает боевой дух людей. И Тарас испытывает чувство гордости за своего сына, узнав о его работе.
Подпольщицей является и дочь Тараса, Настя. Не знал своей дочери Тарас, была она для него загадкой. Не было веры у него в душевную стойкость Насти, придирчиво присматривался он к ней и ее подружкам. «Где уж им! На папашины деньги учились, горя не видели, с Александром Яковлевичем Пархоменко в поход не хаживали, почем фунт лиха, не знают». Но Настя с честью выполнила свой долг. Это о ней писал М. Светлов:
Наши девушки ремешком Подпоясывали шинели,
С песней падали под ножом,
На высоких кострах горели.
Немцы повесили девушку на центральной площади, и Тарас молча переживал свое горе.
В финале мы видим, как возвращаются домой сыновья Тараса. Андрей получил медаль «За отвагу». Никифор же после ранения возвращается на костылях. Но он по-прежнему не сдается, чувствует себя не раненым и уставшим солдатом, а молодым и сильным строителем, созидателем будущего: «Эх, работы сколько! Работы! А костыли что ж? Костыли скоро долой! И задымим. Будьте любезны!»
Таким образом, город выдержал и выстоял под натиском немецких оккупантов, жители его не сломались, а остались «непокоренными». И автор восхищается своими героями, находя героику и поэзию в самой повседневности. Потому что повседневное в войну становилось исключительным.
Здесь искали:
- горбатов непокоренные краткое содержание
- непокоренные краткое содержание
- непокоренные горбатов краткое содержание