«верую, господи, помоги моему неверию

«Верую, Господи, помоги моему неверию»

Как совместить написанное в Евангелии и жизнь конкретного человека, нашего современника? Порой люди могут принять христианство как набор отвлеченных идей, но совсем не готовы увидеть в нем руководство к действию. На вопросы наших читателей отвечает Епископ Покровский и Николаевский Пахомий.

Алексей, 35 лет:

Я верю в Бога и не верю. Понимаю, что все в мире создано Творцом, но сердцем принять Христа не могу. Если Бог и милосердный, и всевидящий, то почему он допустил, что мы с братом рано осиротели? Отец погиб, мама вскоре умерла. Такими же сомнениями мучился мой отец. Помню, как в детстве он мне говорил: «Леш, если бы Бог был, твой дед вернулся бы с войны».

— Когда человека спрашивают: «Почему Вы верите в Бога, а я не могу в это поверить?», — то никакими доказательствами, научными доводами уверить его невозможно. Веру рождает в душе человека Сам Бог. Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня (Ин. 6 , 44), — говорит Господь. Опыт человека в познании Бога абсолютно индивидуален. Но когда человек одновременно и верит, и не верит, такое состояние в Православии называется искушением, когда враг нашего спасения искушает человека, вносит в его сердце смятение, немирное состояние. Потому что Бог — источник блага и спокойствия.

Но нельзя сказать, что если у тебя умер близкий человек, значит, Бога нет. Это не довод. А как объяснить тот факт, что кого-то смерть близких, страдания, тяжелые жизненные ситуации, наоборот, приводят к Богу, заставляют задуматься над тем, что все в этом мире суетно, не вечно? Рассуждая подобным образом, нужно сказать, что если есть Бог, то люди должны жить вечно. Но ведь Господь и сотворил человека бессмертным, а грехи людей приводят к смерти. А с другой стороны, человек, погибший на войне за свой народ, совершил подвиг, и Господь воздаст ему в жизни вечной.

Нельзя подходить к бытию Божию чисто рационалистически, потому что Бог существует вне зависимости от нашего к Нему отношения. Нельзя оценивать благость и мудрость Божию в зависимости от того, дал ли Он то, что хочется именно нам.

Николай, 29 лет:

На мой взгляд, детей в школе не надо учить религии. Вырастут — пусть сами делают выбор, какой религии они хотят отдать предпочтение.

— Тогда детей не надо учить русскому или какому-нибудь другому языку: вдруг он вырастет и скажет, что хотел говорить на английском. Он может предъявить претензию, что родился в России, а не в Китае, в вашей семье, а не в соседской. Религия — это не только сердечная вера, это еще и набор знаний, который человек получает по мере возрастания. И когда ребенку дают религиозное образование, у него в принципе воспитывается религиозное чувство. Со временем он может оценить и сделать выбор, придерживаться ли ему той или иной традиции, быть православным христианином или нет. А если он о религии вообще ничего не слышал, то ему просто не из чего выбирать.

Виктор, 52 года:

Во мне все бунтует против христианской заповеди: ударили тебя по одной щеке — подставь другую. Кто же вытерпит подобное унижение? Единицы! Тот, кто смог, тот и стал, наверное, святым. Обычному человеку это не под силу.

— А в этом как раз и заключается истинность христианской веры — религии, проповедующей абсолютного Бога. То, о чем говорит Христос, — это сверхъестественные требования, идеал, к которому человек должен стремиться. Это другой критерий суждения о жизни: не по человеческой правде, а по Божественной, предполагающей полное всепрощение, жертвенность. С Богом нельзя быть на равных, наши дела не могут равняться с Его святостью и величием.

Заповедь, о которой Вы говорите, действительно очень тяжела для исполнения, но это и есть проповедь настоящего смирения. Потому что одно дело, когда ты не можешь ответить ударом и не отвечаешь, а другое дело, когда ответить можешь и не пользуешься этой возможностью. Есть замечательный пример из «Отечника», когда у старца спросили, как поступать. Он сказал, что нужно подставить другую щеку. Вопрошающие ответили: «Это тяжело, мы так не можем». Старец ответил: «Тогда хотя бы не отвечайте ударом на удар». Мы же зачастую на слово или на взгляд отвечаем ударом, а порой и на мысль отвечаем убийством. Вот в чем беда.

Павел, 60 лет:

Начинаю читать Евангелие — ничего не понимаю. Мать верующая, жена, как внук сильно заболел, начала в храм ходить, а меня не тянет. По моему разумению, я поступаю правильно — не впадаю в лицемерие и показную набожность.

— Мне все время странно слышать, что когда человек не ходит в храм, то он таким образом показывает свою честность, а тот, кто ходит в храм, заведомо лицемер. Это абсурдное утверждение, идущее от своего личного узкого опыта. Может, лучше допустить мысль, что человека, который ходит в храм, терзают те же сомнения, но он пытается понудить себя, совершает пусть малый, но все же подвиг. В этом он честнее человека, который и не стремится что-то делать.

И потом, что значит «ничего не понимаю в Евангелии»? Вы ведь наверняка окончили школу, читали книги, понимаете, что такое любовь и эгоизм, прощение и наказание. Скорее, не хотите понимать, вникнуть, потому что так проще. Почему так бывает, что сломается на дороге машина, мимо проезжают сотни людей, и никому нет дела? Или случается драка на улице, мимо проходят люди и делают вид, что их это не касается? Потому что так проще, не надо ступать в какие-то отношения, делиться своим временем, душевными силами. Так и с Евангелием. Тот человек, который чуть-чуть вникнет в Евангелие, прекрасно поймет, о чем там речь. Просто дальше надо принимать какие-то решения, отвечать на те вопросы, которые будет задавать собственная совесть. А на это порой нет ни сил, ни желания.

Александра, 46 лет:

Часто слышу, как школьники матом ругаются. Раньше делала замечание. Порой дети внимали словам, говорили: «Простите». А однажды на такой грубый отпор подростков нарвалась, что решила впредь ходить как стена, ничего не слышащая. Конечно, в душе все переворачивается от негодования — нецензурщина царит в обиходе, но я молчу. Молчу, но внутренне возмущаюсь и осуждаю. Объясните, где проходит граница между трусостью и смирением?

— Я думаю, что граница тонкая, но совесть подсказывает, где трусость, а где смирение. Когда дело касается непосредственно самого человека, возникает какая-то конфликтная ситуация, наверное, можно потерпеть и смириться. А когда ты идешь по улице и слышишь, что дети ругаются матом, а все взрослые проходят мимо и делают вид, что их это не касается, то это не смирение, и даже не трусость. Это полное равнодушие, медленное самоубийство народа, нации. Потому что если бы все им делали замечания, они никогда бы себе не позволили такого. А когда все проходят мимо, они воспринимают свое поведение как норму. Конечно, один человек проблему всего народа решить не может. Но поступать надо так, как подсказывает совесть, а последствия возложить на волю Божию.

Тамерлан, 30 лет:

По вероисповеданию я не православный, но как всех верующих людей меня беспокоит падение нравов повсеместно в стране, и в нашем маленьком поселке тоже. Хочется ото всех закрыться, ничего не видеть и не слышать… Живу замкнуто: дом — работа — дом. Понимаю, что это позиция страуса, спрятавшего от страха голову в песок. Да и детей, которые скоро пойдут в школу, от мира не спрячешь. Что делать? Почему православные люди не вмешиваются, не противостоят процессам деградации? На мой взгляд, общество было бы благодарно подвижникам, способным объединить усилия всех честных людей на противостояние злу.

— Такие подвижники на самом деле есть, они просто не выставляют себя напоказ, не мелькают по телевизору. Они среди нас, и таких людей достаточно много. Просто нужно понимать, что каждый человек противостоит злу исходя из тех возможностей, которые у него есть. Например, Александра, автор предыдущего вопроса, может сделать замечание ругающимся матом подросткам. Священник на приходе говорит о том, что такое добро и зло. Показывает пример нравственной жизни. А его примеру будут стараться подражать прихожане, которые, в свою очередь, станут примером для своих близких.

А лучший совет — не ждать, когда появится подвижник и начнет за собой увлекать всех честных людей, а попытаться самому им стать. Пусть это будет то первое дело, которое объединит его с православными людьми. А еще надо начать молиться Богу, как бы абсурдно ни прозвучал этот совет для человека неправославного. Когда ты находишься в безвыходной ситуации и тебе некуда обратиться, нужно просить о помощи Бога. Только нужно быть готовым услышать Его ответ и последовать за Ним.

Митрополит Антоний Сурожский
«ВЕРУЮ, ГОСПОДИ, ПОМОГИ МОЕМУ НЕВЕРИЮ!»
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Год за годом по воскресеньям мы слышим те же отрывки из Евангелия. И иногда люди спрашивают: почему они всё повторяются? Не в том ли ответ, что мы слышим, но не делаем того, что услышали? Не приходится ли Господу повторять нам те же заповеди, а Апостолам - те же события из жизни Христа в надежде, что рано или поздно они достигнут до наших сердец и выкуют нашу жизнь?

Один из отцов Церкви сказал, что можно понять Евангелие только в той мере, в какой мы становимся творцами того, что говорит Господь, и Его последователями, только когда мы делаем то, что услышали. И как редко мы можем сказать: да, я услышал - и это изменило мою жизнь.

В житиях святых мы читаем, как иногда фраза Евангелия повернула жизнь человека в совершенно новое измерение. Кто из нас может сказать, что он услышал Господа, обращающегося со словом к нему лично, что все его существо: сердце, и ум, и воля, и тело - отозвалось, сказав: Аминь! Да, Господи! Это - истина, и я буду жить по этой истине.

Сегодняшнее Евангелие - один из таких отрывков, он читается нам каждый год. Господь сходит со Своими учениками с Горы Преображения, где все было славой и гармонией, Царство Божие явленное, слава Божия блистающая, все вокруг охваченное этой славой и отзывающееся на нее. Это момент, когда любовь горела пожаром, момент, когда Христос беседовал с Моисеем и Илией о Своем распятии, момент, когда Он говорил им о Своей всеконечной жертве, то есть о совершенной полноте, предельной интенсивности Своей любви к человечеству и к Богу. В это мгновение всё, что было в Нем: Его Божество, Его человеческая душа, Его человеческая плоть, которые приносились в жертву, были самопожертвованием - все достигло вершины любви. И тогда случилось, что не только Христово лицо, или руки, или Его тело просияли, но сами одежды Его стали белы, как свет, потому что они были охвачены и включены в эту тайну спасающей любви. Мы видим здесь, как сама материальность мира отзывается, будучи изначально сродни Богу. И мы видим, как полыхание Божественной любви в ее жертвенный момент преобразило все, что составит эту жертву.

И вот после этого Христос с учениками оказываются в долине, поистине в низине тени и смерти, в долине слез, где они встречают человека в муке сердечной: сын его болен. Отец обращался к ученикам Христовым, и ничего не случилось. Христос оборачивается к ним и говорит: ничего не случилось, потому что у вас нет веры!.. Но у самого человека была ли такая вера, которая может двигать горами? Все, что он смог собрать из глубин своего отчаяния, было доверие, доверие Христову состраданию, доверие Христовой любви и доверие, что Тот, Кто может так глубоко быть ранен нуждой другого человека, имеет и силу помочь. «Если можешь поверить хоть самую малость, - говорит ему Христос, - исцелеет твой ребенок». И ответ отца: «Верую, Господи, помоги моему неверию!»

Какая же разница между этим человеком и учениками? Не та же ли, какая между им и нами? Мы робеем поверить, мы не решаемся на доверие, мы не решаемся сказать из глубины душераздирающего сострадания, которое соединяет нас воедино со страдальцем, которое делает физическое или душевное страдание человека невыносимым для нас, - мы не способны сказать: Я МОГУ что-то сделать, и сделаю!..

В этом, возможно, наша главная трагедия; мы боимся, что если мы скажем: «Помолимся Господу, и Он поможет», - то ничего не случится, и мы будем посрамлены, а из-за нас будет посрамлен и Господь. Тогда как надо сказать: любовь Божия такова, что Он отзывается и на самую недостойную молитву, если только молитва эта искренняя, родившаяся из подлинного сострадания, из всей меры любви, которую мы можем собрать, как ее ни мало.

Мы не можем достичь уровня тех знамений верующих, которые перечисляются в конце Евангелия от Марка. Но мы можем сделать хотя бы одно - то, что Господь Иисус Христос повелел сделать Своим ученикам: Приведите его ко Мне! Если вы ничего не можете сделать, если у вас нет веры, если у вас нет мужества, если у вас нет надежды, если у вас нет сострадания, если любовь ваша колеблется - приведите его ко Мне!.. И это мы могли бы сделать в отношении каждого, кто вокруг нас находится в нужде, в муке душевной или физическом страдании и в опасности для жизни. Приведи его ко Христу, чтобы он встал перед лицом Господним во всем своем страдании. И чем больше отчаяние, чем безнадежнее положение, тем больше будет его способность встретить Бога, если только мы сами прозрачны, как свет, если только мы - те предвестники Христа, каким был Иоанн Предтеча или какими были Апостолы: те предвестники, которые открывают путь ко Христу, чтобы дать Богу действовать. Аминь.

Другие статьи в литературном дневнике:

27.10.2011. и вновь иду по следу
26.10.2011. Радуйся, благая Вратарнице, двери райские верным о
25.10.2011. завтра- память иконы Божией Матери Иверская
24.10.2011. молитвенное прошение начинает сбываться
23.10.2011. вато - куст, педион - ребенок
22.10.2011. построение Акафиста очень своеобразно
21.10.2011. сегодняшнее, вчерашнее и завтрашнее
20.10.2011. Пояс сначала был вывезен из Иерусалима в Константи
19.10.2011. что люди могут сегодня и многие С-могли до нас?
18.10.2011. и все-таки мы именно славянофилы
17.10.2011. Интеллигенция или?! народ..
14.10.2011. О чем поют в Праздник Покрова в Православном храме
13.10.2011. а ведь завтра праздник, Праздник Покрова
12.10.2011. о молении и молитве- Песни Господу. Псалмы и псалт
11.10.2011.
10.10.2011.

ВЕРУЮ, ГОСПОДИ… ПОМОГИ МОЕМУ НЕВЕРИЮ! Удивительная история одной женщины, прошедшей путь ОТ НЕВЕРИЯ К ВЕРЕ В БОГА… Прочтите!
«Я пошла к отцу Иоанну Кормилину и позвонила в дверь. Он открыл мне сам и теперь стоял и смотрел на меня темными, проникающими в сердце глазами.
— Вам что-нибудь надо?
— Да, я пришла, чтобы спросить Вас… я хотела бы знать… верите ли Вы в Бога?
Он не удивился, не возмутился, а ответил всё тем же тихим голосом:
— Да, я верю в Бога.
И вдруг мне ужасно захотелось плакать. Как будто мое сердце говорило: Как ты смеешь, дерзкая и глупая, спрашивать у священника, который отдал всю свою жизнь Богу, верит ли он в Бога? Но я зажала сердце тоской и сказала цинично: „Я сомневаюсь, что можно верить, но если вы действительно верите, то научите и меня верить! Я ищу Бога и никак не могу найти и никто не может научить меня вере, хотя я многих просила и расспрашивала о их вере. Может быть вы сможете научить меня?“
Он увел меня к себе в дом и спросил:
— Сколько времени ты будешь Его искать?
— А сколько времени надо Его искать?
— ВСЮ ЖИЗНЬ, — ответил он. — ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ ДО ПОСЛЕДНЕГО ВЗДОХА. ТОГДА ВЫ НАЙДЕТЕ ЕГО. Многие ищут Бога месяц, два и потом отходят от Него и считают, что это не их вина, что Бог не открылся им. Но те, кто ищет своего Создателя всю жизнь, находят Его.
Я ничего ему не ответила, но я поняла, что сейчас я уже не та, что была до прихода к о.Иоанну. Что-то во мне незримо изменилось. Потом он сказал, чтобы я пришла в храм, исповедовалась и он меня причастит. Я не хотела причащаться и мне трудно было придти в храм, но я пришла. Во время исповеди я снова дерзила батюшке и спорила с ним:
— Я не могу причащаться, для меня Причастие это только „хлеб и вино“! Я недостойна и вообще это грех так причащаться, а по-другому я не могу чувствовать… Или молитва лжет, что это истинные Кровь и Плоть Христа или вы меня сознательно толкаете на грех? Не пойму только зачем?
Он слушал меня и во всем его образе была тишина. Потом сказал так же тихо:
— Молитва не лжет. Принимать Причастие без веры, это еще больший грех, но я беру ваш грех на себя…
— Я не понимаю, батюшка, как это можно взять чей-то грех на себя? И вообще я не верю, что это возможно, каждый отвечает сам за себя.
— Вы можете не верить, но я беру этот грех на себя и поэтому благословляю вас приобщиться Святым Христовым Дарам.
Я стояла перед ним жалкая и ничего не смыслящая… Наконец я смирилась и причастилась. Утром следующего дня я спешила в храм, чтобы торжественно объявить о. Иоанну, что со мной ничего необычного не случилось, вера не спустилась ко мне с небес..
— Приходите в храм на каждую службу и выстаивайте ее от начала до конца.
— Но мне это скучно! Я вообще не понимаю, что происходит на службе, я просто стою и рассматриваю людей молящихся в храме. И ладно бы просто смотрела, а то критикую и осуждаю..
— А вы боритесь с этими мыслями и повторяйте про себя Иисусову молитву: „ГОСПОДИ, ИИСУСЕ ХРИСТЕ, СЫНЕ БОЖИЙ, ПОМИЛУЙ МЕНЯ ГРЕШНУЮ“.
Я стала всё делать так, как сказал батюшка, но при этом думала о себе: „Ну, что ж, пусть это будет тренировкой мой воли“. Прошло около двух месяцев, я по-прежнему приходила в церковь каждые субботу и воскресение. Я приходила к началу службы и оставалась до конца, постепенно я привыкла к Иисусовой молитве, она проникла в меня так, что я повторяла ее механически.. Просто повторяла. Но однажды в субботу, во время всенощной хор запел: „Величит душа моя Господа и вся внутренная моя, имя Святое Его…“ Я не знаю, как это случилось, но я почему-то оказалась на коленях и по щекам моим обильно текли слезы. Душу мою переполняла неизъяснимая радость, РАДОСТЬ ВЕРЫ И ВСТРЕЧИ С БОГОМ В СВОЕЙ ДУШЕ. Мне было все равно тогда — жить или умереть, потому что свершилось главное чудо в моей жизни — ОН ЕСТЬ! Так по молитвам о. Иоанна, взявшего на себя грех причащения меня недостойной, у меня теперь началась совершенно новая жизнь, центром которой стал Бог и Его Церковь»…

13 августа, в предпразднство Происхождения Честны́х Древ Животворящего Креста Господня, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» протоиерей Андрей Копейкин совершил Божественную литургию в храме святых равноапостольных Мефодия и Кирилла, учителей Словенских. По окончании богослужения батюшка поздравил верующих с наступлением Успенского поста:

«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Дорогие братья и сестры, сегодня последний день в нашей подготовке к Успенскому посту, который считается одним из самых строгих. Ведь только твердая вера в Бога позволяет человеку пройти жизненный путь, не заблудившись в темени грехов. Свет Божий верующих людей озаряет и указывает истинную дорогу ко спасению души через разные препятствия: скорби и радости, болезни и искушения. Чтобы все это пройти, необходимо верить во Христа и не отступать ни на шаг от заповедей Спасителя. Для этого мы и должны встать на путь покаяния, как это сделал отец бесноватого юноши, о котором сегодня повествует Евангельское чтение. Апостол Матфей говорит, что к Спасителю подошел человек, который начал просить об исцелении своего сына. Отец сказал: «Господи! помилуй сына моего; он в новолуния беснуется и тяжко страдает, ибо часто бросается в огонь и часто в воду» (Мф. 17, 15). Даже апостолы не могли изгнать нечистого духа. И вот у мужчины осталась последняя надежда только на Христа. Апостол Марк более подробно освещает данный момент встречи человека с Господом. Отец много страдал и очень сильно переживал за своего бесноватого сына, но в нем не хватало веры. Поэтому Господь и говорит: «Если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему» (Мк. 9, 23). В этих словах заключается главное условие нашего спасения - мы должны хотя бы с горчичное зерно иметь веру в Бога, как отмечено в Евангелии от апостола Матфея. Самый важный момент во всей этой истории с бесноватым юношей наступает тогда, когда отец проникся словами Господа о силе веры и воскликнул со слезами, раскаиваясь в своем маловерии: «Верую, Господи! помоги моему неверию» (Мк. 9, 24). Только после этих слов Христос исцеляет бесноватого отрока. Если бы мы имели такой же порыв глубокой веры, как этот несчастный отец, то в нашей душе тоже произошли бы коренные изменения и мы совсем другими глазами увидели бы нашу реальность. «Верую, Господи! помоги моему неверию», - слова, которые грешная наша сущность взывает к Божиему милосердию. Мы немощны и слабы, мы понимаем, что в нас мало веры и стремления обрести Божию благодать, и от этой безысходности мы просим Господа помочь избавиться от одержимости грехом, чтобы прозреть и уверовать в Бога с еще большей силой. Поэтому Святая Церковь перед началом Успенского поста напоминает нам о нашем маловерии. В прошлое воскресенье мы слушали Евангельское повествование о том, как апостол Петр пошел по воде к Спасителю, но он усомнился в вере и начал тонуть. И сегодня в Евангельском чтении мы слышали, как апостолы не могли понять, почему им не удалось изгнать беса из отрока. Христос сказал: «По неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас» (Мф. 17, 20).

На этих Евангельских примерах мы, дорогие братья и сестры, учимся понимать, какую мощь имеют сила молитвы и сила веры во Христа. Ведь снискав Божественную благодать, человек сможет пройти различные испытания. Поэтому любой пост - это не только воздержание в пище, но и великая брань со своими грехами. Пусть же Успенский пост послужит всем нам для нашего спасения! Храни вас Господь и Матерь Божия! Аминь».

Рубрика Правмира – «Чтение на каждый день поста» – это проповеди, слова и главы из книг лучших мыслителей, богословов и проповедников. Аудиобеседы на 10-20 минут, сопровождаемые текстом - можно успеть прослушать даже между делом. Мы отбираем недлинные и глубокие фрагменты, чтобы у каждого была возможность хотя бы 10 минут в день подумать о главном.

Верующий, неверующий – какие это, в сущности, отвлеченные слова! Как будто верующий всегда, все время верит. Как будто неверующий все время живет своим неверием.

Вот в Евангелии отец больного ребенка бросается к Христу со словами: «Верую, Господи! Помоги моему неверию» (Мк. 9:24), – и в этих словах больше правды о человеке, глубокой, подлинной правды, чем во всех отвлеченных спорах о вере и неверии.

Вот в саду у первосвященника трижды отрекается от Христа апостол Петр. И Христос взглянул на него, и Петр вспомнил, как обещал он Христу умереть за Него, и сказано про него, что он вышел вон и «плакал горько» (Мф. 26:75).

И наконец, сам Христос в предсмертной муке обращает к Богу эти страшные слова: «Боже Мой, Боже Мой, почему Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46). И что по сравнению с этими примерами могут значить все ученые доказательства?

Верующий как нечто само собою разумеющееся доказывает свою веру. Неверующий так же снисходительно, как само собою разумеющееся, доказывает правду своего неверия. Но верующий, если только он правдив сам с собою, знает, что он слишком часто живет так, как если бы не было никакого Бога, так часто в суматохе и шуме жизни как бы где-то теряет, растрачивает свою веру.

А в ином неверующем больше печали по Боге, больше тоски по Свету и Истине, чем в ином самодовольном фарисее-верующем. Поэтому и так пусты, так беспредметны на последней глубине все споры о вере и неверии. Ибо никогда еще и ни в ком не родилась вера от доказательств и аргументов, не родилась даже от чудес.

Евангелие полно рассказов о чудесах Христа, но как же вышло так, что в последнем счете все оставили, все бросили и все предали Его? А вот когда не было никакого чуда, когда, всеми брошенный, Он умер на кресте, воскликнул сотник, распинавший Его: «Воистину Человек сей Божий Сын» (Мф. 27:54).

Вспоминается другой библейский рассказ, о пророке Илии, которому сказано было, что он увидит Бога. И сначала была буря, но не в буре Бог, а потом был огонь, и не в огне Бог, и наконец был – как чудесно сказано в Библии – «глас хлада тонка» (3Цар. 19:12) – и в нем был Бог. Был, иными словами, тихий голос – дуновение, прикосновение чего-то и кого-то к душе человеческой. Была таинственная встреча.

И вот о такой-то вере и говорит все христианство. В ней его суть; оно не о громе, не о буре, не об огне. И доходит оно по-настоящему только до того, кто может – как опять-таки сказано в Евангелии – вместить, то есть принять, таинственные слова: «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3:8). Кто способен услышать неслыханную весть о Царе Небесном в рабском виде, невозможное благовестие о смиренном Боге?

Эти мысли приходят в голову, когда читаешь и слушаешь споры о религии. С обеих сторон несется хвастовство о своих победах и торжествах, сила против силы, пропаганда против пропаганды, ненависть против ненависти, и в конечном итоге, так часто, зло против зла.

Но все христианство утверждает, что злом не разрушить зла, ненавистью не победить ненависти – все это мир сей, про который давно сказано, что он «во зле лежит» (1Ин. 5:19).

И не пора ли нам, называющим себя верующими, вспомнить этот сердцевинный парадокс христианства – что побеждает в нем только крест, его непобедимая, непостижимая сила, его единственная красота, его дух захватывающая глубина. Не пришел Христос спасти нас ни силой, ни внешней победой, но заповедал нам, чтоб мы знали, какого мы духа, чтоб была в нас сила крестная.

И вот поразительно, что и сейчас, там, где идет борьба с религией, там побеждают те, кто силе противопоставляют только правду, ненависти – только любовь и жертву, шуму и грохоту пропаганды – вот тот самый «глас хлада тонка», тишину и свет подлинной веры. И вот над шумом слышен только их голос, во тьме светит только их свет, действительного этого света тьме не объять.

Когда-то Владимир Соловьев написал книгу с парадоксальным заглавием «Оправдание добра»; в ней он так ясно показал, что слабость христиан почти всегда в том, что они сами не верят в свое добро и, когда приходит час борьбы со злом, противопоставляют ему такое же зло, такую же ненависть и тот же страх. Так вот, пора, пора оправдать добро, и это значит – снова поверить в его силу, в его внутреннюю Божественную непобедимость.

Пора миру, лежащему во зле, противопоставить не чудо, не авторитет и не хлеб, как в легенде о великом инквизиторе Достоевского, а тот ликующий облик добра, любви, надежды и веры, от отсутствия которых задыхается человечество. И только тогда, когда мы в самих себе оправдаем добро и поверим в него, начнем мы снова побеждать.

В эти послепасхальные дни все еще поется в Церкви: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». Смертию – смерть, ибо до воскресения Он самое страшное из всех зол – смерть, разрушение – наполняет добром, любовью, жертвой, самоотдачей. Саму смерть наполняет Жизнью, и когда разрушает Он смерть, тогда, только тогда, наступает светоносное утро воскресения.

Тогда, и только тогда, тем, кто отдают ему всю земную любовь и идут, ни на что не надеясь, ко гробу, чтобы помазать Его тело, Он говорит это единственное из всех слов: «Радуйтесь!» (Мф. 28:9), – и тогда начинается христианство…

Об этом думаешь, об этом тоскуешь в наши дни разгула ненависти, страха и подлости.

Протопресвитер Александр Шмеман. «О вере и неверии»

pravmir.ru