Когда я умирала. Спектакль когда я умирала "Когда я умирала" в Театре под руководством Олега Табакова

Актер Александр Яценко вносит на сцену длиннющую тряпку. Хрясь ею об пол - брызги веером. «Это что? - говорит ему Полина Медведева. - Кабан? Где поймал?» - «Под мостом», - отвечает он, и понятно, что он - маленький мальчик, а тряпка - рыба, ростом почти с мальчика. Сейчас он пойдет чистить эту рыбу, пройдет немного времени - и умрет его мать, он повредится умом и отправится с отцом и братьями хоронить мать, Адди Бандрен, на ее родину в Джефферсон. В этом затянувшемся путешествии на кладбище тело Адди тонуло в реке, горело, воняло - да так, что повозку сопровождала стая грифов; ее сбрендивший от горя младший сын просверлил гроб, чтоб маме было чем дышать, и вместе с гробом просверлил мамино лицо; старший сын, тот, который этот гроб и сколотил своими руками, сломал ногу и ехал всю дорогу лежа на гробу. Эта почти анекдотическая, но тяжелая до одури роуд-стори и составляет сюжет фолкнеровского романа, датированного 1930 годом и последовавшего за «Шумом и яростью». Когда-то Сергей Женовач поставил «Шум и ярость» в ГИТИСе со студентами Петра Фоменко, там темные паузы раскадровывали спектакль на эпизоды, каждый из которых был уроком по мастерству переложения густой и вязкой прозы на язык театра. Литовец Миндаугас Карбаускис - тоже ученик Фоменко, но из другого поколения, и тех уроков, кажется, не видел, но ему хватило и других уроков мастерской, причем факультативно он прошел еще и школу своего земляка Някрошюса. Это было очевидно, когда он ставил на маленькой сцене МХАТа «Старосветских помещиков» и из ничего на пустой сцене ткалась полнокровная, но постепенно истончающаяся жизнь. Это было, когда он выпустил в подвале Табакова на Чаплыгина «Долгий рождественский обед» и ему с актерами хватило только двери и стола, чтобы выразить ощущение времени. Время, существование, но по преимуществу смерть (у него, говоря фолкнеровскими словами, «любовь к смерти») - философские категории, на определение которых умные дяди тратят тонны букв, в немногословных спектаклях Карбаускиса приобретают плотное, осязаемое измерение. Легко описать, как изображают рыбу, как старые напольные часы кладут на пол и получается гроб. Как крутит смешную мельничку мальчик, извлекая из нее звук едущей брички и топающих в пыли буйволов. Но описать, как Карбаускис изображает воображаемое, абстрактное - потратить буквы даром и ничего не объяснить. Между тем оно невероятно ощутимо. Сутулый мешковатый Анс (Сергей Беляев), что уперто тащит гроб на кладбище за тридевять земель, потому что так хотела покойная, - в нем нет жизни. А в Евдокии Германовой, помершей Адди, которая является то мычащей коровой, которую надо бы подоить, то слоняется по сцене с намертво прилипшей к чепцу гробовой подушкой, - в ней жизнь; именно в ней, которая говорит, между прочим, что «смысл жизни - готовиться к тому, чтобы быть мертвым». И еще говорит, будто грех, любовь, страх - это пустые звуки, которыми никогда не грешившие, не любившие, не страшившиеся люди обозначают то, чего они никогда не знали. Карбаускис тоже предпочитает звонкому слову шорох соломы в подушке, когда на нее укладывается прозрачная Германова, визг пилы, хлопок мокрой мужской рубахи, когда ее встряхивает Медведева, вывешивая на просушку; и тут он более чем красноречив. На моей памяти такое случается впервые: молодой парень выбирается из гитисовских пеленок не только умея говорить, но главное - имея что сказать.

Его очень не любили экстремалы-авангардисты: фу, он превратил МХТ в коммерческий театр. Его не выносили суконные «патриоты» - примерно за то же самое: что превыше всего на свете (даже трансляции «скреп») он ценил театральный успех. Его обожала вся огромная, пестрая, в разное верующая и по-разному голосующая страна. За Шелленберга, за Обломова, за кота Матроскина, и десятки других ролей.

На свет появился в Саратове - и город так гордится этим, что не только избрал его почетным гражданином, но и при жизни (три года назад) поставил актеру памятник. Год рождения 1935 многое скажет любому нашему человеку: в комплект входят военное детство и голодная вольница. Семья жила в коммуналке, точнее в коммуналках: комната матери принадлежала одной квартире, комната отца - другой, причем были они в разных подъездах, но разделены только стеной, в которой жильцы продолбили дырку. В войну родители-врачи почти не появлялись на горизонте: отец уехал работать на военно-санитарном поезде, мать сутками пропадала в станционном госпитале. Когда война кончилась, выяснилось, что у отца уже другая жизнь, он ушел из семьи - и это так ударило по мальчишке, что десятилетия спустя взрослый человек не решался оставить семью ради другой любви. Пока не вырастут дети. Компанию, к которой парень прибился после войны, в наше время назвали бы подростковой бандой. И отправился бы Олег по тюремным коридорчикам, если бы не мать, во что бы то ни стало решившая вытащить, оградить от дурного влияния. Спасением стал драмкружок. Он же привел к мысли поступать «на актера» в Москве.

Школа-студия МХАТ, где в юном актере сначала видели «положительного героя», а потом распознали комедийный талант (сильно помог Хлестаков). Пятидесятые, раннее начало «оттепели», общее чувство свободного порыва. Табаков был среди молодых актеров, что создали студию, превратившуюся в «Современник». Театр этот вовсе не собирался устраивать эстетических революций - главной идеей было снятие тупого окаменения сороковых с живой традиции Художественного театра. И в идейном плане - никакого диссидентства: молодые актеры (вкупе с ровесниками, сидящими в зале) верили, что проблема не в коммунистических идеях как таковых, а в дурном их воплощении. Когда юный герой Табакова в фильме «Шумный день» по пьесе шашкой покойного отца рубит с трудом добытую матерью чешскую мебель - это ведь призыв вернуться к идеалам революции, отбросив ценности мещанской жизни. В этот момент Олег стопроцентно совпадает со страной, а страна говорит через актера.

И дальше - такие совпадения продолжаются. Вот только что был идеалист Макар в «Достоянии республики» (1971), а вот уже Шелленберг, умник на службе Рейха (мысль о том, что с властями можно и посотрудничать, ничего такого в этом нет, уже вполне распространяется в 1973-м). Вот Обломов в 1979-м, когда отчетливо звучит в стране мотив «внутренней эмиграции», и один из ее вариантов - эмиграция в классику, а рядом масса замечательных комедийных персонажей (и Людовик XIII в «Трех мушкетерах», и Акакий Ушица в «Ах, водевиль, водевиль», и, конечно, блистательная мисс Юфимия Эндрю в «Мэри Поппинс»). Эскапизм - наше все. Когда страна начала резко меняться, а кинематограф одновременно начал рассыпаться, Табаков сыграл и президента России, и мэра Нью-Йорка, и много кого еще - но жизнь неслась вперед так стремительно, что фильмы за ней не успевали и с реальностью не совпадали. Оттого среди лучших ролей актера в кино - нет работ этих лет. Лучшая его роль стала играться в жизни.

Еще в 1978 году в подвале на улице Чаплыгина был сыгран первый спектакль театральной студии под руководством Табакова, которая потом превратится в один из самых модных театров Москвы. Но официально создание нового театра разрешено лишь в 1986 году - вот тогда и начинается эпоха Табакова-руководителя. Да, с 1970 по 1976 (после ухода в Художественный театр), Табаков директорствует в «Современнике». Но главный режиссер там - друг и коллега , и репертуар, безусловно, определяет она. В «Табакерке» на Чаплыгина Олег Табаков отвечает за все: за афишу, за развитие актеров, стратегию и тактику, ремонт и пожарную безопасность. С его подачи публика узнает таких актеров как Сергей Безруков, - и худрука вполне устраивает их разность. Главное, что все они любимы публикой.

Олег Табаков в фильме «Война и мир»

1 /11

С этого момента и до конца жизни стратегия Табакова-руководителя - поддержка тех артистов и режиссеров, кого любят зрители. И тех, кого, как он видит, они могут полюбить. В 2000 году, после смерти Олега Ефремова, он становится руководителем Московского Художественного Академического театра имени Чехова (когда МХАТ в 1987 году делился на «мужской» и «женский», на «ефремовский» и «доронинский», Табаков безоговорочно поддержал Ефремова). В 2004 году театр возвращает себе прежнее имя: теперь он просто МХТ, без громкого «академизма». И Табаков, приняв театр, где продавалось менее половины билетов на любой спектакль, быстро доводит продажи до девяноста процентов. Потому что чувствует театр как никто другой. И приглашает на работу самых разных - но всегда успешных людей.

У него получает свой шанс . Здесь выпускает самые масштабные свои спектакли . Берет штурмом столичную публику . Растут будущие руководители крупнейших московских театров - Миндаугас Карбаускис (ныне возглавляющий театр им. Маяковского), (худрук театра им. Пушкина). И что-то Табакову в их работах может нравиться, что-то нет (из театра периодически доносятся слухи о выяснениях отношений), но Табаков ориентируется только на успех. И не считает зазорным появление в афише МХТ спектаклей простодушно-коммерческих (вроде «Номера тринадцать» в постановке Владимира Машкова; комикование, говорите? а 18 лет аншлаги).

Табаков лавирует в политике, дружит с провластными людьми, и кажется стопроцентным веселым циником. Но циники не зарабатывают первого инфаркта в 29 лет; не опекают так тщательно учеников, даже чрезвычайно далеких по убеждениям; не позволяют молодым режиссерам ставить вещи, из-за которых возбуждаются «хранители нравственности». Да, идеалист шестидесятых в новом веке стал цепким менеджером, которому в голову не придет портить мебель. Опять-таки полностью совпав со страной.

Оставив массу детей и внуков (и в судьбе каждого он принимал участие, за каждого переживал), в театре он не оставил формального преемника. Оказался в коме после стоматологической операции, то есть не было у Олега Павловича времени подумать о том, что будет после него. Теперь можно ожидать битвы за власть на самых верхах и самых диковинных высказываний претендующих на кресло деятелей культуры. А когда от зрелища этой битвы будет становиться совсем грустно - мы будем пересматривать фильмы с Табаковым.

Сначала говорил, что это плановое стоматологическое обследование. Позже стало известно, что у Табакова обнаружили сепсис, была проведена операция, а состояние 82-летнего актера врачи оценивали как тяжелое. В декабре его даже ввели в искусственную кому — это было сделано, чтобы снять нагрузку с ослабевших от борьбы с болезнью органов; в театре, впрочем, опровергли это сообщение. Позже Табаков пришел в сознание.

В дальнейшем новости о состоянии артиста были разными — но он по-прежнему оставался в больнице. О смерти Табакова сообщил канал , эту же информацию подтвердили в пресс-службе театра.

Любимых артистов зрители всегда представляют по самых узнаваемым ролям. Для Олега Табакова таких ролей было несколько. Кто-то — чаще всего дети — знают его голос и образ артиста смешивается с образом нарисованного кота Матроскина из знаменитого мультсериала, одни взрослые помнят его по эпопее «Семнадцать мгновений весны» Лиозновой, в которой он играл Шелленберга, третьи представляют Табакова как «голубого воришку» Альхена из «Двенадцати стульев» . А для кого-то он — просто голос, начитавший пластинку-сказку «Конек-горбунок» или благородный Али-Баба из аудиосказки, записанной на стихи Татьяны и совместными усилиями артистов МХАТа и Таганки.

Впервые на сцену Олег Табаков вышел в родном Саратове, где играл в театральном кружке местного Дворца пионеров и школьников; в Москву он приехал после школы, поступать в театральный вуз, сумел сдать вступительные экзамены сразу в два — Школу-студии МХАТ и ГИТИС, — и выбрал в итоге мхатовское училище.

И уже на третьем курсе был взят в картину «Тугой узел» (1956, в прокат выходила как «Саша вступает в жизнь»).

«Первый фильм оказался для меня очень крупным везением, — вспоминал Табаков в книге «Моя настоящая жизнь». — Михаил Швейцер, являясь, на мой взгляд, одним из наиболее значительных режиссеров советского кинематографа, был традиционалистом в смысле обстоятельности, серьезности и фундаментальности подготовки к съемкам. Он умудрился пройти со мной всю линию Николая Ростова в романе «Война и мир» с той целью, чтобы я почувствовал масштаб художественных задач, которые стояли передо мною в освоении роли Саши Комелева, мальчика из колхозной деревни».

Табаков вообще снимался много и охотно.

Начав сразу с главной роли, он соглашался работать и в тех фильмах, где его персонаж всего лишь появлялся в эпизоде. «Дело «пестрых», «Испытательный срок» (экранизация повести Петра Нилова об уголовном розыске 1920-х), «Чистое небо» . Но удивительно, что даже недолгое пребывание Табакова на экране могло запомниться зрителям надолго.

Были в его ранней кинобиографии и большие проекты — вроде Николая Ростова в масштабной экранизации романа «Война и мир» или нацистского разведчика в «Семнадцати мгновениях...» (за которую Андропов ему выговорил после премьеры — «Олег, так играть — безнравственно»). Или совершенно замечательный король Людовик XIII в фильме «Д"Артаньян и три мушкетёра», Альхен в «Двенадцати стульях» Марка Захарова. Или мисс Юфимия Эндрю в «Мэри Поппинс, до свидания!» — одна из немногих женских ролей в советском кино в исполнении мужчины-актера.

Всего в фильмографии Олега Табакова — более полутора сотен сыгранных и озвученных ролей в кино, на телевидении и в мультфильмах.

Советская анимация в принципе старалась брать реальные образы актеров озвучки — и не просто так Винни-Пух похож на , Пятачок — на , а Карлсон, который живет на крыше — на . Для Табакова таким рисованным альтер эго стал Кот Матроскин из серии об обитателях деревни Простоквашино. Ну а сказанное намекающим голосом «Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь…» давно и прочно ушло в народ, как и другие фразы — вроде «Усы, лапы и хвост — вот мои документы!»

Но кино все равно оставалось для Табакова не больше, чем хобби. По-настоящему он нашел себя в театре — для работы в котором и учился в Школе-студии.

Он оказался выдающимся театральным строителем, причем смолоду: в 1957 году стал самым молодым из шести основателей театра «Современник», куда попал из Студии молодых актеров, созданной Олегом Ефремовым в Школе-студии МХАТ. Само появление этого театра было серьезным вызовом в тогдашней культурно-политической среде. На его сцене Табаков и дебютировал как театральный актер — в роли студента Миши в знаменитом спектакле «Вечно живые» по пьесе . В 1970 году ушел руководить МХАТом — и Табаков не побоялся стать директором «Современника», поддержав в качестве худрука. Его пребывание на этом посту ветераны театра вспоминают исключительно добром — однако через тринадцать лет он все же оставил «Современник» и перешел в труппу МХАТа в качестве артиста.

В 1987 году при разделе МХАТа Табаков снова поддержал Ефремова, у которого в 2000-м принял руководство главной драматической сценой страны.

Но до этого была еще «Табакерка» — театр-студия, за годы своей жизни ставшая неотменимым и необходимым элементом московской театральной жизни. Оставив директорский пост в «Современнике», в 1977 году Табаков получил в свое распоряжение бывший угольный склад на улице Чаплыгина. Вместе с гитисовским актерским курсом, мастером которого он был, очистил и отремонтировал заброшенное помещение. Первой премьерой стал спектакль «С весной я вернусь к тебе» по пьесе , представителя поколения «молодых и рассерженных». Площадке долго не давали официального статуса, однако выпускники курса Табакова продолжали собираться в «Табакерке» по ночам; фактически, площадка долго работала как любительская студия, в которой играли настоящие профессионалы.

Официальный статус «Табакерка» получила в 1986 году — объявило о создании трёх московских театров-студий, одним из которых стал театр Олега Табакова.

Однако последней — и самой значительной — стройплощадкой для Табакова стал МХТ. Уже одно то, что возглавив театр в 2000 году, он вернул ему прежнее — данное при Станиславском и Немировиче-Данченко — название, говорит о многом. Олег Табаков за считанные годы перестроил работу захиревшей театральной громадины на совершенно новый лад. Фактически, Табаков превратил ефремовский МХАТ в своего рода театральный супермаркет. В один и тот же вечер здесь можно было посмотреть, к примеру, хитовую комедию «Номер 13» по Рэю Куни, «Изображая жертву» по братьям Пресняковым или экспериментальные постановки по пьесам вчерашних лауреатов конкурса «Любимовка».

Он находился в постоянном поиске --

приходил смотреть новых артистов на нарождающихся в Москве маленьких независимых театральных площадках, а потом переманивал в труппу МХТ. Жадно читал новую драматургию. Откровенно увлекался молодыми режиссерами — в 2000-х фактически выдал карт-бланш на работу Кириллу Серебренникову. В 2010-х — Константину Боголомову. Уже зная о болезни мэтра, Богомолов в прошлом сезоне поставил спектакль-приношение «Юбилей ювелира».

Сценическая версия романа «As I Lay Dying» (2ч30м)

У. Фолкнер
Режиссер: Миндаугас Карбаускис
Адди Бандрен: Евдокия Германова
Анс Бандрен: Сергей Беляев
Кеш: Алексей Усольцев
Дарл: Андрей Савостьянов
Джул: Алексей Комашко
Дюи Дэлл: Яна Сексте
Вардаман: Александр Яценко
Кора Талл: Полина Медведева
Вернон Талл: Михаил Хомяков
Юла: Яна Есипович
Кэт: Алена Лаптева
Пибоди: Павел Ильин
Армстид: Александр Воробьев
Уитфильд: Роман Кузнеченко
Мозли: Алексей Золотницкий
миссис Бандрен: Луиза Хуснутдинова
и другие С 23.12.2008 нет дат для данного спектакля.
Учтите, что театр может переименовывать спектакль, также одни антрепризы иногда передают в прокат спектакли другим.
Для полной уверенности что спектакль не идет воспользуйтесь поиском по спектаклю.

Рецензия "Афиши":

Мучительные похождения покойницы Адди (Евдокия Германова), которую туповатые члены ее семейства никак не могут упокоить, – это одновременно и жутковатая клоунада, и философская притча. Выполняя волю покойной, вдовец и дети, голытьба американского Юга конца 20-х годов, везут гроб на кладбище за сорок верст от родной деревушки. По пути то роняют его в реку, то вытаскивают, обгоревший, из полыхающего сарая. И за девять дней дороги, по сути, проживают свои дурацкие неказистые жизни. Один сын помешается, другой попадет в тюрьму, третий станет калекой – и его, не прерывая путешествия, уложат прямо на крышку материнского гроба. Дочь обнаружит, что беременна, а отец найдет новую жену и на радостях вставит себе зубы. Покойница Адди, с прилепившейся к затылку белой гробовой подушечкой, будет кротко наблюдать за ними, стоя в сторонке или тихо подсаживаясь рядышком. Наши мертвые с нами. Будьте проще, смерть не так страшна, как кажется. Поэтому в спектакле нет ни грана пафоса. Режиссер поставил задачу – никаких сантиментов. Актеры точно ей следуют. А в результате – ком в горле, смех сквозь слезы. И «Золотая маска» за лучший спектакль 2004 года.

Режиссер М. Карбаускис. Художник М. Митрофанова. Художник по костюмам С. Калинина.

Елена Алешина

В спектакле участвуют:

“За работу в театре государство обещало мне квартиру. Несколько месяцев обивал пороги разных госучреждений, готовил документы, но ключи выдавать никто не торопился. Уже терял надежду заселиться, как-никак ютился в маленькой комнатке с женой и двумя детьми. Когда о беде узнал Олег Павлович, то взял ситуацию под контроль, поднял все связи, знакомства, чтобы выбить жилплощадь. Удивительно, но только после вмешательства Табакова я получил заветные квадратные метры!”, – признался Александр Семчев “СтарХиту” .

Коллеги Олега Павловича, которые успели с ним поработать и просто пообщаться, называют артиста “человек-помощь”. Табаков помогал всем, кто в нем нуждался. “Табаков был с моим папой до последних дней его жизни. Отец страдал сахарным диабетом, поэтому у него началась гангрена. Болезнь поражала организм, отцу пришлось ампутировать ноги. Олег Павлович помогал ему с больницами, искал докторов, покупал дорогие лекарства. Когда отец скончался, Табаков не оставил мою семью. Он взял на себя расходы на похороны. Тогда и сейчас говорю: “Олег Павлович, спасибо за отца, низкий вам поклон! Никогда вас не забуду…”, – вспоминает Вячеслав Невинный-младший.

kino-teatr.ru

При этом нашлись люди, которые с облегчением вздохнули после смерти руководителя художественного театра имени Чехова. При жизни Табакова вторым человеком в театре считалась его жена Марина Зудина. Женщина устанавливала свои порядки, за что ее внегласно прозвали “мхатовской салтычихой”. Супруга Олега Павловича спокойно вмешивалась в распределение ролей, выбирая самые лучшие, и никто не мог с этим спорить.

ria.ru

Одна из сотрудниц театра при условии сохранения анонимности откровенно рассказала, что происходило в театре при руководстве Олега Табакова и Марины Зудиной. “Режиссеры приглашались в театр – сплошь из гей-лобби. И если они не предлагали роль приме Зудиной, спектакля не было! Актеры боялись ее как огня. Упаси боже ее не заметить и не поклониться – съест и не подавится. Все меха и ткани, поступающие в костюмерные мастерские, первыми осматривала Зудина. Одевали ее там же – от белья до шуб. Закройщики волосы на себе рвали после ее визитов: все самое интересное загребала в личный гардероб. Домработницы у нее нет – все выполняет обслуга из театра. – Пластические операции она делала в Екатеринбурге у знакомых Табакова. Тоже на халяву”, – призналась женщина в интервью