Краткое содержание 9 11 глав обломова. Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
I
Год прошел со времени болезни Ильи Ильича. Много перемен принес этот год в разных местах мира: там взволновал край, а там успокоил; там закатилось какое-нибудь светило мира, там засияло другое; там мир усвоил себе новую тайну бытия, а там рушились в прах жилища и поколения. Где падала старая жизнь, там, как молодая зелень, пробивалась новая... И на Выборгской стороне, в доме вдовы Пшеницыной, хотя дни и ночи текут мирно, не внося буйных и внезапных перемен в однообразную жизнь, хотя четыре времени года повторили свои отправления, как в прошедшем году, но жизнь все-таки не останавливалась, все менялась в своих явлениях, но менялась с такою медленною постепенностью, с какою происходят геологические видоизменения нашей планеты: там потихоньку осыпается гора, здесь целые века море наносит ил или отступает от берега и образует приращение почвы. Илья Ильич выздоровел. Поверенный Затертый отправился в деревню и прислал вырученные за хлеб деньги сполна и был из них удовлетворен прогонами, суточными деньгами и вознаграждением за труд. Что касается оброка, то Затертый писал, что денег этих собрать нельзя, что мужики частью разорились, частью ушли по разным местам и где находятся неизвестно, и что он собирает на месте деятельные справки. О дороге, о мостах писал он, что время терпит, что мужики охотнее предпочитают переваливаться через гору и через овраг до торгового села, чем работать над устройством новой дороги и мостов. Словом, сведения и деньги получены удовлетворительные, и Илья Ильич не встретил крайней надобности ехать сам и был с этой стороны успокоен до будущего года. Поверенный распорядился и насчет постройки дома: определив, вместе с губернским архитектором, количество нужных материалов, он оставил старосте приказ с открытием весны возить лес и велел построить сарай для кирпича, так что Обломову оставалось только приехать весной и, благословясь, начать стройку при себе. К тому времени предполагалось собрать оброк и, кроме того, было в виду заложить деревню следовательно, расходы было из чего покрыть. После болезни Илья Ильич долго был мрачен, по целым часам повергался в болезненную задумчивость и иногда не отвечал на вопросы Захара, не замечал, как он ронял чашки на пол и не сметал со стола пыль, или хозяйка, являясь по праздникам с пирогом, заставала его в слезах. Потом мало-помалу место живого горя заступило немое равнодушие. Илья Ильич по целым часам смотрел, как падал снег и наносил сугробы на дворе и на улице, как покрыл дрова, курятники, конуру, садик, гряды огорода, как из столбов забора образовались пирамиды, как все умерло и окуталось в саван. Подолгу слушал он треск кофейной мельницы, скаканье на цепи и лай собаки, чищенье сапог Захаром и мерный стук маятника. К нему по-прежнему входила хозяйка, с предложением купить что-нибудь или откушать чего-нибудь; бегали хозяйские дети: он равнодушно-ласково говорил с первой, последним задавал уроки, слушал, как они читают, и улыбался на их детскую болтовню вяло и нехотя. Но гора осыпалась понемногу, море отступало от берега или приливало к нему, и Обломов мало-помалу входил в прежнюю нормальную свою жизнь. Осень, лето и зима прошли вяло, скучно. Но Обломов ждал опять весны и мечтал о поездке в деревню. В марте напекли жаворонков, в апреле у него выставили рамы и объявили, что вскрылась Нева и наступила весна. Он бродил по саду. Потом стал сажать овощи в огороде; пришли разные праздники, троица, семик, первое мая; все это ознаменовалось березками, венками; в роще пили чай. С начала лета в доме стали поговаривать о двух больших предстоящих праздниках: иванове дне, именинах братца, и об ильине дне именинах Обломова: это были две важные эпохи в виду. И когда хозяйке случилось купить или видеть на рынке отличную четверть телятины или удавался особенно хорошо пирог, она приговаривала: «Ах, если б этакая телятина попалась или этакий пирог удался в иванов или в ильин день!» Поговаривали об ильинской пятнице и о совершаемой ежегодно на Пороховые Заводы прогулке пешком, о празднике на Смоленском кладбище, в Колпине. Под окнами снова раздалось тяжелое кудахтанье наседки и писк нового поколения цыплят; пошли пироги с цыплятами и свежими грибами, свежепросоленные огурцы; вскоре появились и ягоды. Потроха уж теперь нехороши, сказала хозяйка Обломову, вчера за две пары маленьких просили семь гривен, зато лососина свежая есть: ботвинью хоть каждый день можно готовить. Хозяйственная часть в доме Пшеницыной процветала, не потому только, что Агафья Матвеевна была образцовая хозяйка, что это было ее призванием, но и потому еще, что Иван Матвеевич Мухояров был, в гастрономическом отношении, великий эпикуреец. Он был более нежели небрежен в платье, в белье: платье носил по многим годам и тратил деньги на покупку нового с отвращением и досадой, не развешивал его тщательно, а сваливал в угол, в кучу. Белье, как чернорабочий, менял только в субботу; но что касалось стола, он не щадил издержек. В этом он отчасти руководствовался своей собственной, созданной им, со времени вступления в службу, логикой: «Не увидят, что в брюхе, и толковать пустяков не станут; тогда как тяжелая цепочка на часах, новый фрак, светлые сапоги все это порождает лишние разговоры». От этого на столе у Пшеницыных являлась телятина первого сорта, янтарная осетрина, белые рябчики. Он иногда сом обходит и обнюхает, как легавая собака, рынок или Милютины лавки, под полой принесет лучшую пулярку, не пожалеет четырех рублей на индейку. Вино он брал с биржи и прятал сам и сам доставал; но на столе иногда никто не видал ничего, кроме графина водки, настоенной смородинным листом; вино же выпивалось в светлице. Когда он с Тарантьевым отправлялся на тоню, в пальто у него всегда спрятана была бутылка высокого сорта мадеры, а когда пили они в «заведении» чай, он приносил свой ром. Постепенная осадка или выступление дна морского и осыпка горы совершались над всем и, между прочим, над Анисьей: взаимное влеченье Анисьи и хозяйки превратилось в неразрывную связь, в одно существование. Обломов, видя участие хозяйки в его делах, предложил однажды ей, в виде шутки, взять все заботы о его продовольствии на себя и избавить его от всяких хлопот. Радость разлилась у ней по лицу; она усмехнулась даже сознательно. Как расширялась ее арена: вместо одного два хозяйства или одно, да какое большое! Кроме того, она приобретала Анисью. Хозяйка поговорила с братцем, и на другой день из кухни Обломова все было перетаскано на кухню Пшеницыной; серебро его и посуда поступили в ее буфет, а Акулина была разжалована из кухарок в птичницы и в огородницы. Все пошло на большую ногу; закупка сахару, чаю, провизии, соленье огурцов, моченье яблок и вишен, варенье все приняло обширные размеры. Агафья Матвеевна выросла. Анисья расправила свои руки, как орлица крылья, и жизнь закипела и потекла рекой. Обломов обедал с семьей в три часа, только братец обедали особо, после, больше в кухне, потому что очень поздно приходили из должности. Чай и кофе носила Обломову сама хозяйка, а не Захар. Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти голой рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет в сад, заглянет к нему в комнату, найдет беспорядок, покачает головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет себе, что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет. Постепенная осадка дна морского, осыпанье гор, наносный ил с прибавкой легких вулканических взрывов все это совершилось всего более в судьбе Агафьи Матвеевны, и никто, всего менее она сама, не замечал это. Оно стало заметно только по обильным, неожиданным и бесконечным последствиям. Отчего она с некоторых пор стала сама не своя? Отчего прежде, если подгорит жаркое, переварится рыба в ухе, не положится зелени в суп, она строго, но с спокойствием и достоинством сделает замечание Акулине и забудет, а теперь, если случится что-нибудь подобное, она выскочит из-за стола, побежит на кухню, осыплет всею горечью упреков Акулину и даже надуется на Анисью, а на другой день присмотрит сама, положена ли зелень, не переварилась ли рыба. Скажут, может быть, что она совестится показаться неисправной в глазах постороннего человека в таком предмете, как хозяйство, на котором сосредоточивалось ее самолюбие и вся ее деятельность! Хорошо. А почему прежде бывало с восьми часов вечера у ней слипаются глаза, а в девять, уложив детей и осмотрев, потушены ли огни на кухне, закрыты ли трубы, прибрано ли все, она ложится и уже никакая пушка не разбудит ее до шести часов? Теперь же, если Обломов поедет в театр или засидится у Ивана Герасимовича и долго не едет, ей не спится, она ворочается с боку на бок, крестится, вздыхает, закрывает глаза нет сна, да и только! Чуть застучит по улице, она поднимет голову, иногда вскочит с постели, отворит форточку и слушает: не он ли? Если застучат в ворота, она накинет юбку и бежит в кухню, расталкивает Захара, Анисью и посылает отворить ворота. Скажут, может быть, что в этом высказывается добросовестная домохозяйка, которой не хочется, чтоб у ней в доме был беспорядок, чтоб жилец ждал ночью на улице, пока пьяный дворник услышит и отопрет, что, наконец, продолжительный стук может перебудить детей. Хорошо. А отчего, когда Обломов сделался болен, она никого не впускала к нему в комнату, устлала ее войлоками и коврами, завесила окна и приходила в ярость она, такая добрая и кроткая, если Ваня или Маша чуть вскрикнут или громко засмеются? Отчего по ночам, не надеясь на Захара и Анисью, она просиживала у его постели, не спуская с него глаз, до ранней обедни, а потом, накинув салоп и написав крупными буквами на бумажке: «Илья», бежала в церковь, подавала бумажку в алтарь, помянуть за здравие, потом отходила в угол, бросалась на колени и долго лежала, припав головой к полу, потом поспешно шла на рынок и с боязнью возвращалась домой, взглядывала в дверь и шепотом спрашивала у Анисьи: Что? Скажут, что это ничего больше, как жалость, сострадание, господствующие элементы в существе женщины. Хорошо. Отчего же, когда Обломов, выздоравливая, всю зиму был мрачен, едва говорил с ней, не заглядывал к ней в комнату, не интересовался, что она делает, не шутил, не смеялся с ней, она похудела, на нее вдруг пал такой холод, такая нехоть ко всему: мелет она кофе и не помнит, что делает, или накладет такую пропасть цикория, что пить нельзя, и не чувствует, точно языка нет. Не доварит Акулина рыбу, разворчатся братец, уйдут из-за стола: она, точно каменная, будто и не слышит. Прежде бывало ее никто не видал задумчивой, да это и не к лицу ей: все она ходит да движется, на все смотрит зорко и видит все, а тут вдруг, со ступкой на коленях, точно заснет и не двигается, потом вдруг так начнет колотить пестиком, что даже собака залает, думая, что стучатся в ворота. Но только Обломов ожил, только появилась у него добрая улыбка, только он начал смотреть на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней в дверь и шутить она опять пополнела, опять хозяйство ее пошло живо, бодро, весело, с маленьким оригинальным оттенком: бывало она движется целый день, как хорошо устроенная машина, стройно, правильно, ходит плавно, говорит ни тихо, ни громко, намелет кофе, наколет сахару, просеет что-нибудь, сядет за шитье, игла у ней ходит мерно, как часовая стрелка; потом она встанет, не суетясь; там остановится на полдороге в кухню, отворит шкаф, вынет что-нибудь, отнесет все, как машина. А теперь, когда Илья Ильич сделался членом ее семейства, она и толчет и сеет иначе. Свои кружева почти забыла. Начнет шить, усядется покойно, вдруг Обломов кричит Захару, чтоб кофе подавал, она в три прыжка является в кухню и смотрит во все глаза так, как будто прицеливается во что-нибудь, схватит ложечку, перельет на свету ложечки три, чтоб узнать, уварился ли, отстоялся ли кофе, не подали бы с гущей, посмотрит, есть ли пенки в сливках. Готовится ли его любимое блюдо, она смотрит на кастрюлю, поднимет крышку, понюхает, отведает, потом схватит кастрюлю сама и держит на огне. Трет ли миндаль или толчет что-нибудь для него, так трет и толчет с таким огнем, с такой силой, что ее бросит в пот. Все ее хозяйство, толченье, глаженье, просеванье и т. п. все это получило новый, живой смысл: покой и удобство Ильи Ильича. Прежде она видела в этом обязанность, теперь это стало ее наслаждением. Она стала жить по-своему полно и разнообразно. Но она не знала, что с ней делается, никогда не спрашивала себя, а перешла под это сладостное иго безусловно, без сопротивлений и увлечений, без трепета, без страсти, без смутных предчувствий, томлений, без игры и музыки нерв. Она как будто вдруг перешла в другую веру и стала исповедовать ее, не рассуждая, что это за вера, какие догматы в ней, а слепо повинуясь ее законам. Это как-то легло на нее само собой, и она подошла точно под тучу, не пятясь назад и не забегая вперед, а полюбила Обломова просто, как будто простудилась и схватила неизлечимую лихорадку. Она сама и не подозревала ничего: если б это ей сказать, то это было бы для нее новостью она бы усмехнулась и застыдилась. Она молча приняла обязанности в отношении к Обломову, выучила физиономию каждой его рубашки, сосчитала протертые пятки на чулках, знала, какой ногой он встает с постели, замечала, когда хочет сесть ячмень на глазу, какого блюда и по скольку съедает он, весел он или скучен, много спал или нет, как будто делала это всю жизнь, не спрашивая себя, зачем, что такое ей Обломов, отчего она так суетится. Если б ее спросили, любит ли она его, она бы опять усмехнулась и отвечала утвердительно, но она отвечала бы так и тогда, когда Обломов жил у нее всего с неделю. За что или отчего полюбила она его именно, отчего, не любя, вышла замуж, не любя, дожила до тридцати лет, а тут вдруг как будто на нее нашло? Хотя любовь и называют чувством капризным, безотчетным, рождающимся, как болезнь, однакож и она, как все, имеет свои законы и причины. А если до сих пор эти законы исследованы мало, так это потому, что человеку, пораженному любовью, не до того, чтоб ученым оком следить, как вкрадывается в душу впечатление, как оковывает будто сном чувства, как сначала ослепнув глаза, с какого момента пульс, а за ним сердце начинает биться сильнее, как является со вчерашнего дня вдруг преданность до могилы, стремление жертвовать собою, как мало-помалу исчезает свое я и переходит в него или в нее , как ум необыкновенно тупеет или необыкновенно изощряется, как воля отдается в волю другого, как клонится голова, дрожат колени, являются слезы, горячка... Агафья Матвеевна мало прежде видела таких людей, как Обломов, а если видала, так издали, и, может быть, они нравились ей, но жили они в другой, не в ее сфере, и не было никакого случая к сближению с ними. Илья Ильич ходит не так, как ходил ее покойный муж, коллежский секретарь Пшеницын мелкой, деловой прытью, не пишет беспрестанно бумаг, не трясется от страха, что опоздает в должность, не глядит на всякого так, как будто просит оседлать его и поехать, а глядит он на всех и на все так смело и свободно, как будто требует покорности себе. Лицо у него не грубое, не красноватое, а белое, нежное; руки не похожи на руки братца не трясутся, не красные, а белые.. небольшие. Сядет он, положит ногу на ногу, подопрет голову рукой все это делает так вольно, покойно и красиво; говорит так, как не говорят ее братец и Тарантьев, как не говорил муж; многого она даже не понимает, но чувствует, что это умно, прекрасно, необыкновенно; да и то, что она понимает, он говорит как-то иначе, нежели другие. Белье носит тонкое, меняет его каждый день, моется душистым мылом, ногти чистит весь он так хорош, так чист, может ничего не делать и не делает, ему делают все другие: у него есть Захар и еще триста Захаров... Он барин, он сияет, блещет! Притом он так добр: как мягко он ходит, делает движения, дотронется до руки как бархат, а тронет бывало рукой муж, как ударит! И глядит он и говорит так же мягко, с такой добротой... Она не думала, не сознавала ничего этого, но если б кто другой вздумал уследить и объяснить впечатление, сделанное на ее душу появлением в ее жизни Обломова, тот бы должен был объяснить его так, а не иначе. Илья Ильич понимал, какое значение он внес в этот уголок, начиная с братца до цепной собаки, которая с появлением его стала получать втрое больше костей, но он не понимал, как глубоко пустило корни это значение и какую неожиданную победу он сделал над сердцем хозяйки. В ее суетливой заботливости о его столе, белье и комнатах он видел только проявление главной черты ее характера, замеченной им еще в первое посещение, когда Акулина внесла внезапно в комнату трепещущего петуха и когда хозяйка, несмотря на то что смущена была неуместною ревностью кухарки, успела, однако, сказать ей, чтоб она отдала лавочнику не этого, а серого петуха. Сама Агафья Матвеевна не в силах была не только пококетничать с Обломовым, показать ему каким-нибудь признаком, что в ней происходит, но она, как сказано, никогда не сознавала и не понимала этого, даже забыла, что несколько времени назад этого ничего не происходило в ней, и любовь ее высказалась только в безграничной преданности до гроба. У Обломова не были открыты глаза на настоящее свойство ее отношений к нему, и он продолжал принимать это за характер. И чувство Пшеницыной, такое нормальное, естественное, бескорыстное, оставалось тайною для Обломова, для окружающих ее и для нее самой. Оно было в самом деле бескорыстно, потому что она ставила свечку в церкви, поминала Обломова за здравие затем только, чтоб он выздоровел, и он никогда не узнал об этом. Сидела она у изголовья его ночью и уходила с зарей, и потом не было разговора о том. Его отношения к ней были гораздо проще: для него в Агафье Матвеевне, в ее вечно движущихся локтях, в заботливо останавливающихся на всем глазах, в вечном хождении из шкафа в кухню, из кухни в кладовую, оттуда в погреб, во всезнании всех домашних и хозяйственных удобств воплощался идеал того необозримого, как океан, и ненарушимого покоя жизни, картина которого неизгладимо легла на его душу в детстве, под отеческой кровлей. Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями. Он каждый день все более и более дружился с хозяйкой: о любви и в ум ему не приходило, то есть о той любви, которую он недавно перенес, как какую-нибудь оспу, корь или горячку, и содрогался, когда вспоминал о ней. Он сближался с Агафьей Матвеевной как будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее, но которого любить нельзя. Он после обеда охотно оставался и курил трубку в ее комнате, смотрел, как она укладывала в буфет серебро, посуду, как вынимала чашки, наливала кофе, как, особенно тщательно вымыв и обтерев одну чашку, наливала прежде всех, подавала ему и смотрела, доволен ли он. Он охотно останавливал глаза на ее полной шее и круглых локтях, когда отворялась дверь к ней в комнату, и даже, когда она долго не отворялась, он потихоньку ногой отворял ее сам и шутил с ней, играл с детьми. Но ему не было скучно, если утро проходило и он не видал ее; после обеда, вместо того чтоб остаться с ней он часто уходил соснуть часа на два; но он знал, что лишь только он проснется, чай ему готов, и даже в ту самую минуту, как проснется. И главное, все это делалось покойно: не было у него ни опухоли у сердца, ни разу он не волновался тревогой о том, увидит ли он хозяйку или нет, что она подумает, что сказать ей, как отвечать на ее вопрос, как она взглянет, ничего, ничего. Тоски, бессонных ночей, сладких и горьких слез ничего не испытал он. Сидит и курит и глядит, как она шьет, иногда скажет что-нибудь или ничего не скажет, а между тем покойно ему, ничего не надо, никуда не хочется, как будто все тут есть, что ему надо. Никаких понуканий, никаких требований не предъявляет Агафья Матвеевна. И у него не рождается никаких самолюбивых желаний, позывов, стремлений на подвиги, мучительных терзаний о том, что уходит время, что гибнут его силы, что ничего не сделал он, ни зла, ни добра, что празден он и не живет, а прозябает. Его как будто невидимая рука посадила, как драгоценное растение, в тень от жара, под кров от дождя и ухаживает за ним, лелеет. Что это как у вас проворно ходит игла мимо носа, Агафья Матвеевна! сказал Обломов. Вы так живо снизу поддеваете, что я, право, боюсь, как бы вы не пришили носа к юбке. Она усмехнулась. Вот только дострочу эту строчку, говорила она почти про себя, ужинать станем. А что к ужину? спрашивает он. Капуста кислая с лососиной, сказала она. Осетрины нет нигде: уж я все лавки выходила, и братец спрашивали нет. Вот разве попадется живой осетр купец из каретного ряда заказал, так обещали часть отрезать. Потом телятина, каша на сковороде... Вот это прекрасно! Как вы милы, что вспомнили, Агафья Матвеевна! Только не забыла бы Анисья. А я-то на что? Слышите, шипит? отвечала она, отворив немного дверь в кухню. Уж жарится. Потом дошила, откусила нитку, свернула работу и отнесла в спальню. Итак, он подвигался к ней, как к теплому огню, и однажды подвинулся очень близко, почти до пожара, по крайней мере до вспышки. Он ходил по своей комнате и, оборачиваясь к хозяйской двери, видел, что локти действуют с необыкновенным проворством. Вечно заняты! сказал он, входя к хозяйке. Что это такое? Корицу толку, отвечала она, глядя в ступку, как в пропасть, и немилосердно стуча пестиком. А если я вам помешаю? спросил он, взяв ее за локти не давая толочь. Пустите! Еще надо сахару натолочь да вина отпустить на пудинг. Он все держал ее за локти, и лицо его было у ее затылка. Скажите, что если б я вас... полюбил? Она усмехнулась. А вы бы полюбили меня? опять спросил он. Отчего же не полюбить? Бог всех велел любить. А если я поцелую вас? шепнул он, наклонясь к ее щеке, так что дыхание его обожгло ей щеку. Теперь не святая неделя, сказала она с усмешкой. Ну, поцелуйте же меня! Вот, бог даст, доживем до пасхи, так поцелуемся, сказала она, не удивляясь, не смущаясь, не робея, а стоя прямо и неподвижно, как лошадь, на которую надевают хомут. Он слегка поцеловал ее в шею. Смотрите, просыплю корицу; вам же нечего будет в пирожное положить, заметила она. Не беда! отвечал он. Что это у вас на халате опять пятно? заботливо спросила она, взяв в руки полу халата. Кажется, масло? Она понюхала пятно. Где это вы? Не с лампадки ли накапало? Не знаю, где это я приобрел. Верно, за дверь задели? вдруг догадалась Агафья Матвеевна. Вчера мазали петли: все скрипят. Скиньте да дайте скорее, я выведу и замою: завтра ничего не будет. Добрая Агафья Матвеевна! сказал Обломов, лениво сбрасывая с плеч халат. Знаете что: поедемте-ка в деревню жить: там-то хозяйство! Чего, чего нет: грибов, ягод, варенья, птичий, скотный двор... Нет, зачем? заключила она со вздохом. Здесь родились, век жили, здесь и умереть надо. Он глядел на нее с легким волнением, но глаза не блистали у него, не наполнялись слезами, не рвался дух на высоту, на подвиги. Ему только хотелось сесть на диван и не спускать глаз с ее локтей.Состоит из четырех частей и сегодня мы рассмотрим содержание 4 части Обломова, чтобы можно было без проблем сделать также анализ 4 части романа, который задают на уроке литературы.
Для того, чтобы можно было сделать пересказ и его 4 части, предлагаем познакомиться с его 4 частью в кратком содержании по главам.
Глава 1
Проходит год с того времени, как Обломов расстался с Ольгой и болел горячкой. Сначала он был не в настроении, но потом все потекло, как и раньше по привычному руслу, когда дни менялись неделями и временами года. С Обломовым находится Агафья, которая готовила ему, варила кофе, готовилась и в этот раз к очередному празднику Ильина дня. В первой главе 4 части романа Обломов Илья и Агафья сближаются и понимают, что им хорошо вместе. Здесь же мы видим Затертого, который обманывает Обломова и не привозит часть денег.
Глава 2
Штольц приезжает к Обломову, сообщая ему, что Ольга уже в Швейцарии. К тому же Андрей видит обман и темные дела Мухоярова. Чтобы избавить своего друга от ограбившего брата Пшеницыной Агафьи и его сообщника, Штольц берет управление Обломовщиной на себя.
Глава 3
Мухояров и Тарантьев переживают по поводу раскрытого замысла и теперь хотят заставить обманом подписать Обломова расписку на десять тысяч рублей, которая была выписана на имя сестры Мухоярова.
Глава 4
Далее в романе Обломов в 4 части кратко, переносимся в Париж, к тем событиям, что произошли до именин Ильи. В Париже Штольц встретил Ольгу, которая рассказала о ее истории любви с Ильей. Штольц поражен тем переменам, что произошли с Ольгой, каждая встреча их сближает и даже Ольга понимает, что между ними больше, чем дружба. Андрей делает предложение выйти за него замуж. Ольга согласилась.
Глава 5
Прошло полгода после именин, что праздновались у Обломова. К Илье приезжает Штольц и поражается тому запустению, что видит, той нищете, ведь он исправно присылал доходы. Однако Обломову приходилось все отдавать брату Агафьи, согласно долгу, о котором идет речь в заемном письме, том самом, которое Обломов подписал в опьяненном состоянии.
Глава 6
Штольц говорит о запустении дома, а также рассказывает, что дела в деревне идут вверх. Поведал и о своей женитьбе на Ольге. Дальше в разговоре Обломов рассказывает о письме, которое написано от имени Агафьи и которое находится у ее брата.
Глава 7
Штольц просит написать Агафью еще одну расписку, где говорится, что Обломов ей ничего не должен. С этим письмом Андрей идет к генералу. который в дальнейшем уничтожил расписку, что находилась у брата Агафьи и лишает того работы.
Илья прекращает дружбу и отноения с Тарантьевым. Штольц предлагает уехать вместе с ним, но Илья пока не соглашается.
Глава 8
Восьмая глава показывает нам жизнь Ольги и Штольца. Они счастливые родители, Ольга любит Андрея, но что-то не дает покоя. Она часто интересуется жизнью Ильи и Андрей обещает ей, что в скором времени они поедут в Петербург и навестят Обломова.
Глава 9
Обломов и Пшеницына Агафья женятся. У Ильи начинается размеренная жизнь, которая очень похожа на жизнь в Обломовке. Его обслуживает жена, он вкусно ест, мало и неторопливо работает, пьет водку, у него рождается сын. Все хорошо, но его счастье омрачил апоплексический удар. Однако Агафья выходила мужа.
И вот Андрей вновь в Петербурге, он у Ильи и вновь поражен. В этот раз он поражен обломовщиной, что царит в доме у Ильи, поражен тем, что его друг вновь погряз в болоте лентяйства. Андрей говорит о том, что и Ольга приехала, но Илья отказался от встречи с ней.
Глава 10
Проходит пять лет, из которых уже целых три года Агафья как вдова. Илья умер после второго удара. Умер без мучений. Смысл жизни Агафьи, которая жила ради семьи утрачен. Ее старший сын поступил на службу, дочь замужем, а общий с Ильей ребенок сейчас у Штольцев на воспитании, которого только изредка Пшеницына навещает. Сама же живет с семьей брата, а вот от денег от Обломовщины отказывается, чтобы как можно больше осталось ее сыну Андрею.
В Петербурге, на Гороховой улице, в такое же, как и всегда, утро, лежит в постели Илья Ильич Обломов - молодой человек лет тридцати двух, не обременяющий себя особыми занятиями. Его лежание - это определённый образ жизни, своего рода протест против сложившихся условностей, потому Илья Ильич так горячо, философски осмысленно возражает против всех попыток поднять его с дивана. Таков же и слуга его, Захар, не обнаруживающий ни удивления, ни неудовольствия, - он привык жить так же, как и его барин: как живётся...
Этим утром к Обломову один за другим приходят посетители: первое мая, в Екатерингоф собирается весь петербургский свет, вот и стараются друзья растолкать Илью Ильича, растормошить его, заставив принять участие в светском праздничном гулянии. Но ни Волкову, ни Судьбинскому, ни Пенкину это не удаётся. С каждым из них Обломов пытается обсудить свои заботы - письмо от старосты из Обломовки и грозящий переезд на другую квартиру; но никому нет дела до тревог Ильи Ильича.
Зато готов заняться проблемами ленивого барина Михей Андреевич Тарантьев, земляк Обломова, «человек ума бойкого и хитрого». Зная, что после смерти родителей Обломов остался единственным наследником трёхсот пятидесяти душ, Тарантьев совсем не против пристроиться к весьма лакомому куску, тем более что вполне справедливо подозревает: староста Обломова ворует и лжёт значительно больше, чем требуется в разумных пределах. А Обломов ждёт друга своего детства, Андрея Штольца, который единственный, по его мысли, в силах помочь ему разобраться в хозяйственных сложностях.
Первое время, приехав в Петербург, Обломов как-то пытался влиться в столичную жизнь, но постепенно понял тщетность усилий: ни он никому не был нужен, ни ему никто не оказывался близок. Так и улёгся Илья Ильич на свой диван... Так и улёгся на свою лежанку необычайно преданный ему слуга Захар, ни в чём не отстававший от своего барина. Он интуитивно чувствует, кто может по-настоящему помочь его барину, а кто, вроде Михея Андреевича, только прикидывается другом Обломову. Но от подробного, с взаимными обидами выяснения отношений спасти может только сон, в который погружается барин, в то время как Захар отправляется посплетничать и отвести душу с соседскими слугами.
Обломов видит в сладостном сне свою прошлую, давно ушедшую жизнь в родной Обломовке, где нет ничего дикого, грандиозного, где всё дышит спокойствием и безмятежным сном. Здесь только едят, спят, обсуждают новости, с большим опозданием приходящие в этот край; жизнь течёт плавно, перетекая из осени в зиму, из весны в лето, чтобы снова свершать свои вечные круги. Здесь сказки почти неотличимы от реальной жизни, а сны являются продолжением яви. Всё мирно, тихо, покойно в этом благословенном краю - никакие страсти, никакие заботы не тревожат обитателей сонной Обломовки, среди которых протекало детство Ильи Ильича. Этот сон мог бы длиться, кажется, целую вечность, не будь он прерван появлением долгожданного друга Обломова, Андрея Ивановича Штольца, о приезде которого радостно объявляет своему барину Захар...
Часть вторая
Андрей Штольц рос в селе Верхлёве, некогда бывшем частью Обломовки; здесь теперь отец его служит управляющим. Штольц сформировался в личность, во многом необычную, благодаря двойному воспитанию, полученному от волевого, сильного, хладнокровного отца-немца и русской матери, чувствительной женщины, забывавшейся от жизненных бурь за фортепьяно. Ровесник Обломова, он являет полную противоположность своему приятелю: «он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента - посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу - выбирают его. Между тем он ездит и в свет, и читает; когда он успевает - Бог весть».
Первое, с чего начинает Штольц - вытаскивает Обломова из постели и везёт в гости в разные дома. Так начинается новая жизнь Ильи Ильича.
Штольц словно переливает в Обломова часть своей кипучей энергии, вот уже Обломов встаёт по утрам и начинает писать, читать, интересоваться происходящим вокруг, а знакомые надивиться не могут: «Представьте, Обломов сдвинулся с места!» Но Обломов не просто сдвинулся - вся его душа потрясена до основания: Илья Ильич влюбился. Штольц ввёл его в дом к Ильинским, и в Обломове просыпается человек, наделённый от природы необыкновенно сильными чувствами, - слушая, как Ольга поёт, Илья Ильич испытывает подлинное потрясение, он наконец-то окончательно проснулся. Но Ольге и Штольцу, замыслившим своего рода эксперимент над вечно дремлющим Ильёй Ильичом, мало этого - необходимо пробудить его к разумной деятельности.
Тем временем и Захар нашёл своё счастье - женившись на Анисье, простой и доброй бабе, он внезапно осознал, что и с пылью, и с грязью, и с тараканами следует бороться, а не мириться. За короткое время Анисья приводит в порядок дом Ильи Ильича, распространив свою власть не только на кухню, как предполагалось вначале, а по всему дому.
Но всеобщее это пробуждение длилось недолго: первое же препятствие, переезд с дачи в город, превратилось постепенно в ту топь, что и засасывает медленно, но неуклонно Илью Ильича Обломова, не приспособленного к принятию решений, к инициативе. Долгая жизнь во сне сразу кончиться не может...
Ольга, ощущая свою власть над Обломовым, слишком многого в нём не в силах понять.
Часть третья
Поддавшись интригам Тарантьева в тот момент, когда Штольц вновь уехал из Петербурга, Обломов переезжает в квартиру, нанятую ему Михеем Андреевичем, на Выборгскую сторону.
Не умея бороться с жизнью, не умея разделаться с долгами, не умея управлять имением и разоблачать окруживших его жуликов, Обломов попадает в дом Агафьи Матвеевны Пшеницыной, чей брат, Иван Матвеевич Мухояров, приятельствует с Михеем Андреевичем, не уступая ему, а скорее и превосходя последнего хитростью и лукавством. В доме Агафьи Матвеевны перед Обломовым, сначала незаметно, а потом всё более и более отчётливо, разворачивается атмосфера родной Обломовки, то, чем более всего дорожит в душе Илья Ильич.
Постепенно все хозяйство Обломова переходит в руки Пшеницыной. Простая, бесхитростная женщина, она начинает управлять домом Обломова, готовя ему вкусные блюда, налаживая быт, и снова душа Ильи Ильича погружается в сладостный сон. Хотя изредка покой и безмятежность этого сна взрываются встречами с Ольгой Ильинской, постепенно разочаровывающейся в своём избраннике. Слухи о свадьбе Обломова и Ольги Ильинской уже снуют между прислугой двух домов - узнав об этом, Илья Ильич приходит в ужас: ничего ещё, по его мнению, не решено, а люди уже переносят из дома в дом разговоры о том, чего, скорее всего, так и не произойдёт. «Это все Андрей: он привил любовь, как оспу, нам обоим. И что это за жизнь, всё волнения и тревоги! Когда же будет мирное счастье, покой?» - размышляет Обломов, понимая, что всё происходящее с ним есть не более чем последние конвульсии живой души, готовой к окончательному, уже непрерывному сну.
Дни текут за днями, вот уже и Ольга, не выдержав, сама приходит к Илье Ильичу на Выборгскую сторону. Приходит, чтобы убедиться: ничто уже не пробудит Обломова от медленного погружения в окончательный сон. Тем временем Иван Матвеевич Мухояров прибирает к рукам дела Обломова по имению, так основательно и глубоко запутывая Илью Ильича в своих ловких махинациях, что вряд ли уже сможет выбраться из них владелец блаженной Обломовки. А в этот момент ещё и Агафья Матвеевна чинит халат Обломова, который, казалось, починить уже никому не по силам. Это становится последней каплей в муках сопротивления Ильи Ильича - он заболевает горячкой.
Часть четвёртая
Год спустя после болезни Обломова жизнь потекла по своему размеренному руслу: сменялись времена года, к праздникам готовила Агафья Матвеевна вкусные кушанья, пекла Обломову пироги, варила собственноручно для него кофе, с воодушевлением праздновала Ильин день... И внезапно Агафья Матвеевна поняла, что полюбила барина. Она до такой степени стала предана ему, что в момент, когда нагрянувший в Петербург на Выборгскую сторону Андрей Штольц разоблачает тёмные дела Мухоярова, Пшеницына отрекается от своего брата, которого ещё совсем недавно так почитала и даже побаивалась.
Пережившая разочарование в первой любви, Ольга Ильинская постепенно привыкает к Штольцу, понимая, что её отношение к нему значительно больше, чем просто дружба. И на предложение Штольца Ольга отвечает согласием...
А спустя несколько лет Штольц вновь появляется на Выборгской стороне. Он находит Илью Ильича, ставшего «полным и естественным отражением и выражением ‹…› покоя, довольства и безмятежной тишины. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и всё более и более обживаясь в нём, он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать...». Обломов нашёл своё тихое счастье с Агафьей Матвеевной, родившей ему сына Андрюшу. Приезд Штольца не тревожит Обломова: он просит своего старого друга лишь не оставить Андрюшу...
А спустя пять лет, когда Обломова уже не стало, обветшал домик Агафьи Матвеевны, и первую роль в нём стала играть супруга разорившегося Мухоярова, Ирина Пантелеевна. Андрюшу выпросили на воспитание Штольцы. Живя памятью о покойном Обломове, Агафья Матвеевна сосредоточила все свои чувства на сыне: «она поняла, что проиграла и просияла её жизнь, что Бог вложил в её жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда...» И высокая память навсегда связала её с Андреем и Ольгой Штольцами - «память о чистой, как хрусталь, душе покойника».
А верный Захар там же, на Выборгской стороне, где жил со своим барином, просит теперь милостыню...
Пересказала
1859 год. Россия. В журнале «Отечественные записки» опубликован роман Гончарова «Обломов». В произведении речь идет об Илье Ильиче Обломове, его слуге Захаре и об их жизни в Петербурге. Илья Ильич практически не встает с дивана и главными его атрибутами являются Просторный халат, мягкие тапочки и диван. Также автор знакомит нас со Штольцем – лучшим другом Обломова и его аптиподом. Также присутствует любовный сюжет… Финал романа трагичен – Обломов умирает, а вот «обломовщина» живет.
Главная мысль романа «Обломов» в том, что Иван Александрович Гончаров впервые в русской литературе заостряет внимание читателя на таком отрицательном и разрушающем понятии как «обломовщина». Именно это явление является причиной деградации, как отдельного человека, так и всего общества в целом. Это и прослеживается в идейном замысле романа.
Читатель знакомится с главным героем повествования – Ильей Ильичом Обломовым. Ему 32 года. Проживает он вместе со своим слугой Захаром на Гороховой улице в Петербурге. Его дни похожи один на другой словно близнецы. Обычно Илья Обломов лежит в постели. «Ничегонеделание» - это главная черта главного героя. Слуга его не сопротивляется такому распорядку жизни. Его все устраивает.
Наступает новый день и навестить Илью Ильича приходят друг за другом Волков, Пенкин, Судьбинский. Их цель – нарушить мерное течение жизни ленивца. Обломов же, в свою очередь, рассказывает им о своих проблемах, но эти дела гостям не интересны.
У Обломова есть друг – Андрей Штольц. И только он один может помочь разобраться Илье Ильичу с делами.
А пока герой лежит на диване. Ему снится родная деревенька – Обломовка, где он маленький и любопытный мальчишка, а жизнь беззаботная и спокойная. Но сон прерван приездом Штольца.
Дальше начинается повествование об Андрее Штольце, его детстве и юности. Оказывается, что с Обломовым они ровесники, но по всему антиподы. У Штольца прослеживаются немецкие корни и в силу этого он рано сформировался как личность. Он активен и постоянно движется. Андрей даже предпринимает попытки расшевелить Обломова: свозить его в гости, познакомить с разными людьми. Штольцу это удается, потому что Обломов покидает диван и пытается вести активный образ жизни.
В один прекрасный день судьба сводит Обломова с Ольгой Ильинской. Он влюбляется… Но, Ольга очень деятельная натура и многое в укладе жизни Обломова ей решительно не нравится.
Штольцу необходимо уехать по делам. Именно в этот промежуток времени Илья Ильич попадает под влияние Тарантьева и переезжает на Выборгскую сторону. Обломов снова погружается в омут проблем. Ему невыносимо тяжело разобраться с делами. И вот как-то раз он знакомится с Агафьей Пшеницыной. Она настолько уютна, что герой ощущает, что будтобы вернулся в родную Обломовку.
Незаметно все дела в руки берет Пшеницына. Тогда Илья Ильич снова возвращается к состоянию дремы и неги. Нередко он получает встряску – это встречи с Ольгой Ильинской. До Обломова доходят разговоры о предстоящей свадьбе Ольги и Штольца. Но…, Обломов лишь возмущается, а решительных действий против не предпринимает.
Проходит почти год. Обломов все это время болеет. Пшеницына твердой рукой ведет хозяйство. Между ней и Обломовым даже появились нежные чувства. Их жизнь входит в спокойное русло. Наконец, свадьба Ольги и Штольца сыграна.
Проходит еще несколько лет. Штольц навещает своего давнего друга и видит, что в его жизни ничего не меняется. Обломову все равно. Единственное, о чем он просит Андрея – так это забота о сыне Обломова. Спустя некоторое время, Обломов умирает. Агафья Пшеницына полностью посвящает себя сыну.
Роман заканчивается значимыми словами: «Причина… какая причина! Обломовщина!».
Читать краткое содержание романа Гончарова Обломов по главам
Часть1
1 глава
В этой главе автор рассказывает читателю о главном герое Илье Ильиче Обломове, его слуге Захара и описывает их быт. Любимое занятие Обломова – это лежать на диване и размышлять о жизни. В описываемое утро, барин и слуга обсуждали вопрос о возможном съезде с квартиры.
2 глава
Обломову наносят визиты знакомые – Волков, Судьбинский, Пенкин. Обломов пытается с ними посоветоваться о волнующих вопросах – как быть с квартирой и с имением (староста сообщил ему, что он получит на 2 000 меньше)? После их посещений Илья Ильич задумался о том, как они бездумно проживают жизнь. Следующим пришёл к нему Алексеев – безликая личность, о которой нечего сказать. Он выслушал проблемы Обломова, но ничего посоветовать не смог.
3 глава
К Обломову на обед заходит Тарантьев, шумный, грубоватый и хитрый служащий. Читателю поясняется, почему Обломов водит с ними знакомство и приглашает их обедать: в Алексееве он всегда найдёт соглашающегося собеседника и внимательного слушателя, а шумный Тарантьев на короткое время возвращает Обломова к жизни. В первый раз упоминается друг Обломова Штольц.
4 глава
Илья Ильич рассказывает Тарантьеву о своих двух несчастьях. По поводу квартиры, тот посоветовал ему переехать на квартиру к его куме на Выборгскую сторону и пообещал всё устроить. За совет на счёт имения, он потребовал уже денег и только потом сказал, чтобы Обломов сменил старосту, тот его обманывает. Тарантьев и Алексеев уходят, а барин остаётся ждать Штольца.
5 глава
Рассказывается о жизни Обломова. Двенадцать лет живёт в Петербурге, получил чин коллежского секретаря. После смерти родителей ему досталось имение, и он зажил на широкую ногу. Во время службы, Обломов по ошибке отправил не туда важную бумагу и, не став дожидаться наказания начальства, оставил работу. В молодости Илья Ильич был деятельнее, но со временем он стал апатичен и начал избегать общества.
6 глава
Юношей Обломов получил образование, но знаний никаких не приобрёл. Дела в имении шли хуже и хуже, староста советовал барину самому приехать. Но Обломов никуда ехать не хотел. Несмотря на апатичный характер, в нём иногда просыпались желания молодости, но потом они неизменно проходили. О его душевных волнениях знал только верный Захар.
7 глава
Рассказывается о жизни Захара. Захар, как и его хозяин, ленив, любит поворчать на барина, посплетничать о нём. Но он так же горд тем, что прислуживает барину, любит их имение Обломовку и ставит своего хозяина выше остальных.
8 глава
Обломов делает попытки, чтобы написать письмо к губернатору, но безуспешно. Во время этого он ссорится с Захаром потому, что слуга приравнял его к «другим». Обломов доводит своими «жалкими» словами Захара до расстройства. После этого хозяин, выпив квасу, погрузился в дневной сон.
9 глава ()
Обломову снится необычный сон. В этом сне он видит своё детство, роРодители решили дать ему образование и отправили в пансион, где Обломов и познакомился со Штольцем. Учиться он не любил, в пансионе ему не потакали и родители, несмотря на осознание важности образования, нередко поддавались капризам мальчика и оставляли его в Обломовке.
10 глава
Пока барин отдыхал, Захар вышел во двор к другим слугам и принялся ругать его. Но когда они стали неуважительно говорить об Обломове, в Захаре взыграла гордость и он начал во всеуслышание хвалить его.
11 глава
Захар вернулся домой и стал будить Илью Ильича, но тот начал его ругать и вся эта сцена позабавила пришедшего к Обломову Штольца.
Часть 2
1 глава
Рассказывается о детстве Андрея Штольца. Его отец – обрусевший немец, мать – русская, раньше работала гувернанткой. Штольц был сообразительный, деятельный мальчик и по окончании образования, отец сказал ему, что он теперь всего должен добиться сам и дал ему сто рублей. Прощание с отцом было сухим, но какая-то женщина решила благословить его.
2 глава
Штольц был человеком действия. Всё, что бы он не делал, было правильным, простым. Ему хотелось знать как можно больше и полученные знания применять на практике. Но были чужды мечтания, сильные чувства – он старался их избегать. Он любил заезжать к своему другу Обломову, посидеть на его диване и провести время за неторопливой беседой.
3 глава
Обломов советуется с другом. Штольц ему предлагает самому поехать в имение и заняться его благоустройством. Илья Ильич говорит, что успеется, не надо торопиться. В этот же день Штольц всё-таки уговаривает Обломова поехать с ним по делам.
4 глава
Друзья рассуждают о том, какой должна быть жизнь. Обломов философствует о том, что люди стремятся жить быстрее, куда-то торопятся и ему это не по душе. По просьбе Штольца рассказывает о своём видении жизни и семейного счастья. Он описывает идеал жизни как в своём имении. Штольц называет это не жизнью, а обломовщиной.
5 глава
Андрей Штольц знакомит Илью Обломова с Ольгой Ильинской. Барышня шутит над леностью и привычками Обломова, чем смущает его. Ольга исполняет песню, и её пение взволновало душу Обломова. Штольц уезжает за границу, а его друг проводит всё своё время с Ильинской. Во время одной из прогулок он случайно признаётся ей в любви.
6 глава
Обломов рассуждает о том, какой должна быть его жена. Среди женских образов, возникает образ Ольги. Герой переживает, что своим невольным признанием обидел её. Обломов приносит свои извинения. Ольга, видя его волнения, находит подтверждение своей догадке о его чувствах и прощает его.
7 глава
Обломов велит Захару прибраться на даче, которую он снимает неподалеку от Ильинских. Захар ворчит, Анисья предлагает навести порядок самой. Рассказывается о семейной жизни Захара и Анисьи. Барину приносят приглашение на обед к Ильинским. Дорогой Обломов сомневается в чувствах Ольги.
8 глава
Во время обеда Обломов не узнавал своей возлюбленной – в ней не чувствовалось того внутреннего света, который восхищал его. Он не знал, что Ольга начинает всё лучше и быстрее понимать жизнь, становиться женщиной. Обломов решает переехать на Выборгскую сторону. Он говорит об этом Ольге и она не скрывает своей досады. Его воодушевляет это открытие: он понимает, что небезразличен девушке. Ильинская же видит, что благодаря ей в его жизни появилась цель.
9 глава
Ольга понимает, что только после встречи с Обломовым начинает полнее ощущать жизнь. Ни дня не проходит, чтобы Обломов не подумал о своей возлюбленной. Он начал выбираться в общество, читать книги, потому что на все вопросы, Ольга требовала от него ответа. Во время прогулки по горе, она признаётся Обломову в своих чувствах. Он считает барышню идеалом своей возлюбленной.
10 глава
Обломов сомневается в том, а по-настоящему ли любит его Ольга? Размышляя об этом, он решает, что девушка любит не его, а образ, который придуманный ею. Он пишет ей письмо, в котором просит прекратить их встречи. Передав письмо, ему становится интересно, как отреагирует барышня. Видя, как Ильинская читает его послание и плачет, Обломов пытается успокоить девушку. Он говорит, что «любят лишь однажды», и Ольга, соглашаясь с ним, говорит, что она не разлюбит его и не боится своих чувств. После этого он понимает, что письмо было не нужным и просит забыть об этом. Ильинская прощает его.
11 глава
У Ольги случаются нервические приступы. Обломов беспокоится об её здоровье. Они с каждым днём привязываются друг к другу всё сильнее. Во время прогулки они встречают подругу Ильинской с мужем. Обломов понимает, что они себя ведут неправильно и решает сделать Ольге предложение.
12 глава
Обломов делает Ильинской предложение. Она отвечает ему согласием. Ольга признаётся ему, что никогда не хочет с ним расставаться.
Часть 3
1 глава
К Обломову приезжает Тарантьев и спрашивает, когда тот переедет на квартиру к его куме. Илья Ильич отвечает, что передумал снимать квартиру, на что Тарантьев отвечает, что подписан договор, по которому Обломов обязуется выплатить неустойку в 800 рублей и нужно переговорить с братом хозяйки. Обломов в удручённом состоянии.
2 глава
Ольга просит возлюбленного никому не говорить об их помолвке, пока он не благоустроит своё имение и не найдёт новую квартиру. Обломов приезжает на Выборгскую сторону и знакомится с хозяйкой квартиры Пшеницыной. На все его вопросы, та отвечает, что ничего в этом не понимает и ему лучше переговорить с её братом. Обломов, не дождавшись её брата, уезжает.
3 глава
В конце лета Обломов решает пожить на квартире Пшеницыной, пока не найдёт другой. С Ольгой они стали видеться реже, и Ильинская не разрешает говорить о помолвке, пока Обломов не сделает, что обещал. Переговорив с братом хозяйки, Мухояровым, выясняется, что Обломов должен выплатить неустойку в 1000 рублей. Барин понимает, что у него нет таких денег, и обещает попробовать передать квартиру.
4 глава
Обломов пытается найти новую квартиру, но они оказываются слишком дорогими. Он присматривается к хозяйке, ему нравится то, как она ведёт хозяйство. Случайно в театре он слышит разговор молодых людей о себе и Ольге, дома Захар спрашивает, когда свадьба. Обломов начинает бояться, что все уже обо всём догадались.
5 глава
Обломов испугался, что Ольга пришла к нему на свидание одна. Он пытается ей объяснить, что им нужно вести себя осторожнее. Ильинская предлагает рассказать всё тётке. Обломов решает отложить объяснение, так как он ждёт письмо из деревни о том, как обстоят дела в его имении.
6 глава
Обломов решает не ехать к Ильинским. По случайной фразе сказанной хозяйкой, ему начинает казаться, что она знает про Ольгу. Обломов решает притвориться больным и не видеться с барышней какое-то время. Во время своей «болезни» он всё больше сближается с Пшеницыной.
7 глава
Обломов не приезжает на обед и Ольга переживает. Девушка приезжает к нему на Выборгскую сторону. Он рассказывает ей всю правду о том, как он проводил дни в безделье и очень раскаивается в этом. После её ухода к нему снова вернулось желание жить, и он с нетерпением ждёт письма из Обломовки.
8 глава
Приходит письмо. В нём сосед рассказывает, что дом совсем плох и денег в ближайшее время не будет. Обломов пытается найти пути решения этой проблемы.
9 глава
Обломов просит помощи Мухоярова. Тот отказывается быть управляющим в его имении, но советует своего знакомого. Обломов соглашается.
10 глава
Мухояров и Тарантьев встречаются и обсуждают, как ловко им удаётся обманывать Обломова. Брат хозяйки опасается женитьбы квартиранта, Тарантьев успокаивает его. Они решают с помощью знакомого как можно дольше управлять делами Обломова.
11 глава
Обломов рассказывает Ольге о письме и своём решении. Барышня разочаровывается в нём: она понимает, что он не изменится и решает расстаться с ним. Во время прощального разговора, она спрашивает его, почему он без причины губит свой ум, талант, свою жизнь? На что он отвечает, что причина есть – это обломовщина.
12 глава
Обломов тяжело переживает разрыв с Ольгой и заболевает горячкой.
Часть 4
1 глава
Прошёл год с болезни Обломова. Имением управлял знакомый Мухоярова и хозяин не видел нужды ехать туда самому. Постепенно Обломов возвращался к привычному образу жизни, так как быт дома Пшеницыной походил на Обломовку. У Пшеницыной появляются чувства к Обломову, о которых ни она, ни он не подозревают. Обломову просто нравится наблюдать за «работой её локтей».
2 глава
На именины Обломова приезжает Штольц. Он говорит Обломову, что виделся с Ольгой и она счастлива. Штольц интересуется его делами. Увидев отчёты из деревни, понимает, что Обломова обманули. Предлагает ему свою помощь и получает согласие. Штольц просит Обломова не забывать о том, что труд – это цель жизни.
3 глава
Тарантьев и Мухояров обсуждают то, как Штольц расстроил все их планы. Мухояров замечает симпатию между сестрой и Обломовым и решает снова обмануть его. Вместе с Тарантьевым они хотят заставить подписать его бумагу, что он обязуется выплатить долг его сестре за бесчестное поведение.
4 глава
Штольц встречает Ильинских в Париже. Он понимает, что с момента их последней встречи Ольга сильно изменилась. Штольц постепенно осознаёт, что с каждым днём всё сильнее влюбляется в неё. Ольга тоже понимает, что испытывает чувства к нему, но боится рассказать об Обломове. Штольцу удаётся узнать всю правду, и он успокаивает Ольгу, просит её руки. Она соглашается и понимает, что очень счастлива.
5 глава
Тарантьему и Мухоярову удалось провернуть своё дельце, и Обломов вынужден был отдавать Ивану Матвеевичу большую часть своего дохода. После женитьбы брата, хозяйство Пшеницыной пришло в упадок: не было обильного стола, все стало грязным, неопрятным, сам Обломов обленился, обрюзг. Пшеницына переживает и всеми силами пытается ему помочь. Внезапно к ним приезжает Штольц.
6 глава
Обломов приглашает Штольца обедать. За обедом друг говорит, что женат на Ольге. Обломов искренне рад за него. Штольц обеспокоен его жизнью и выясняет, что тот вынужден платить хозяйке долг. Андрей, поговорив с Пшеницыной, понимает, что всё это дело рук её брата. Пшеницына соглашается помочь Штольцу.
7 глава
Мухояров рассказывает Тарантьеву, как его вызвал генерал за историю с Обломовым, приказал подать в отставку. Штольц предостерегает своего друга от близких отношений с хозяйкой и берет с него обещание, что тот приедет к ним. Тарантьев приезжает к Обломову и начинает оскорблять Штольца. Обломов даёт ему пощечину. После этого Тарантьев и Обломов более не видятся.
8 глава
Ольга и Штольц несколько лет не приезжали в Петербург.Их семейная жизнь была деятельной, во всем царило понимание и порядок. Ольга вникала во все дела мужа, а он старался оставаться достойным своей жены. Молодая женщина беспокоится об Обломове. Штольц обещает, что всеми силами будет стараться ему помочь, если ему не помешают непреодолимые обстоятельства.
9 глава
После помощи Штольца, в доме Пшеницыной снова водворились достаток и изобилие. От малоподвижного образа жизни, Обломова хватил апоплептический удар. К ним приезжают Андрей и Ольга. Обломов рассказывает, что у него был удар. Штольц пытается объяснить другу, что такая жизнь как у него неправильная и хочет увезти его в Обломовку. Обломов говорит, что это невозможно и признаётся ему, что женат на хозяйке и у них растёт сын Андрей. Друзья прощаются, Штольц и Ольга уезжают.
10 глава
Прошло пять лет. У Обломова был ещё один удар, который он перенёс, но до конца он так и не оправился. Через какое-то время Илья Ильич Обломов умер. Его жена долго скорбела по мужу и только тогда поняла, что его любила. К ней переехал брат со своей семьёй и Тарантьевым. Единственная радость у неё – сын Андрей, которого она отдала на воспитание Штольцам, чтобы из него вырос барин.
11 глава
Штольц и его знакомый литератор прогуливались по Выборгской стороне. Литератор задался вопросом, откуда берутся нищие. В этом время к ним подходит один из них, в котором Штольц узнал Захара. Захар рассказал, что Анисья умерла во время холеры, а из дома он ушёл, устроиться он никуда не смог и подался в нищие. Штольц предлагает переехать ему в Обломовку, там очень хорошо, кипит жизнь, но Захар не хочет уезжать от могилы барина. Штольц рассказывает литератору историю о своём друге Обломове.
Картинка или рисунок Обломов
Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
Первыми идут очень смутные воспоминания младенчества: кормилица, продолжительная тяжёлая болезнь, новый дом. Чаще всего в памяти всплывает образ дороги и матери, любившей Серёжу больше других детей
Янбирде – «Давший Душу» первый человек и его жена Янбике («Душа») в одиночестве жили в краю вечного лета, занимались охотой на львах, верным спутником им был сокол.
Боже мой! Как все мрачно, скучно смотрело в квартире Обломова года полтора спустя после именин, когда нечаянно приехал к нему обедать Штольц. И сам Илья Ильич обрюзг, скука въелась в его глаза и выглядывала оттуда, как немочь какая-нибудь.
Он походит, походит по комнате, потом ляжет и смотрит в потолок; возьмет книгу с этажерки, пробежит несколько строк глазами, зевнет и начнет барабанить пальцами по столу.
Захар стал еще неуклюжее, неопрятнее; у него появились заплаты на локтях; он смотрит так бедно, голодно, как будто плохо ест, мало спит и за троих работает.
Халат на Обломове истаскался, и как ни заботливо зашивались дыры на нем, но он расползается везде и не по швам: давно бы надо новый. Одеяло на постели тоже истасканное, кое-где с заплатами; занавески на окнах полиняли давно, и хотя они вымыты, но похожи на тряпки.
Захар принес старую скатерть, постлал на половине стола, подле Обломова, потом осторожно, прикусив язык, принес прибор с графином водки, положил хлеб и ушел.
Дверь с хозяйской половины отворилась, и вошла Агафья Матвеевна, неся проворно шипящую сковороду с яичницей.
И она ужасно изменилась, не в свою пользу. Она похудела. Нет круглых, белых, некраснеющих и небледнеющих щек; не лоснятся редкие брови; глаза у ней впали.
Одета она в старое ситцевое платье; руки у ней не то загорели, не то загрубели от работы, от огня или от воды, или от того и от другого.
Акулины уже не было в доме. Анисья - и на кухне, и на огороде, и за птицами ходит, и полы моет, и стирает; она не управится одна, и Агафья Матвеевна, волей-неволей, сама работает на кухне: она толчет, сеет и трет мало, потому что мало выходит кофе, корицы и миндалю, а о кружевах она забыла и думать. Теперь ей чаще приходится крошить лук, тереть хрен и тому подобные пряности. В лице у ней лежит глубокое уныние.
Но не о себе, не о своем кофе вздыхает она, тужит не оттого, что ей нет случая посуетиться, похозяйничать широко, потолочь корицу, положить ваниль в соус или варить густые сливки, а оттого, что другой год не кушает этого ничего Илья Ильич, оттого, что кофе ему не берется пудами из лучшего магазина, а покупается на гривенники в лавочке; сливки приносит не чухонка, а снабжает ими та же лавочка, оттого, что вместо сочной котлетки она несет ему на завтрак яичницу, заправленную жесткой, залежавшейся в лавочке же ветчиной.
Что же это значит? А то, что другой год доходы с Обломовки, исправно присылаемые Штольцем, поступают на удовлетворение претензии по заемному письму, данному Обломовым хозяйке.
«Законное дело» братца удалось сверх ожидания. При первом намеке Тарантьева на скандалезное дело Илья Ильич вспыхнул и сконфузился; потом пошли на мировую, потом выпили все трое, и Обломов подписал заемное письмо, сроком на четыре года; а через месяц Агафья Матвеевна подписала такое же письмо на имя братца, не подозревая, что такое и зачем она подписывает. Братец сказали, что это нужная бумага по дому, и велели написать: «К сему заемному письму такая-то (чин, имя и фамилия) руку приложила».
Она только затруднилась тем, что много понадобилось написать, и попросила братца заставить лучше Ванюшу, что «он-де бойко стал писать», а она, пожалуй, что-нибудь напутает. Но братец настоятельно потребовали, и она подписала криво, косо и крупно. Больше об этом уж никогда и речи не было.
Обломов, подписывая, утешался отчасти тем, что деньги эти пойдут на сирот, а потом, на другой день, когда голова у него была свежа, он со стыдом вспомнил об этом деле и старался забыть, избегал встречи с братцем, и если Тарантьев заговаривал о том, он грозил немедленно съехать с квартиры и уехать в деревню.
Потом, когда он получил деньги из деревни, братец пришли к нему и объявили, что ему, Илье Ильичу, легче будет начать уплату немедленно из дохода; что года в три претензия будет покрыта, между тем как с наступлением срока, когда документ будет подан ко взысканию, деревня должна будет поступить в публичную продажу, так как суммы в наличности у Обломова не имеется и не предвидится.
Обломов понял, в какие тиски попал он, когда все, что присылал Штольц, стало поступать на уплату долга, а ему оставалось только небольшое количество денег на прожиток.
Братец спешил окончить эту добровольную сделку с своим должником года в два, чтоб как-нибудь и что-нибудь не помешало делу, и оттого Обломов вдруг попал в затруднительное положение.
Сначала это было не очень заметно благодаря его привычке не знать, сколько у него в кармане денег; но Иван Матвеевич вздумал присвататься к дочери какого-то лабазника, нанял особую квартиру и переехал.
Хозяйственные размахи Агафьи Матвеевны вдруг приостановились: осетрина, белоснежная телятина, индейки стали появляться на другой кухне, в новой квартире Мухоярова.
Там по вечерам горели огни, собирались будущие родные братца, сослуживцы и Тарантьев; все очутилось там. Агафья Матвеевна и Анисья вдруг остались с разинутыми ртами и с праздно повисшими руками, над пустыми кастрюлями и горшками.
Агафья Матвеевна в первый раз узнала, что у ней есть только дом, огород и цыплята и что ни корица, ни ваниль не растут в ее огороде; увидела, что на рынках лавочники мало-помалу перестали ей низко кланяться с улыбкой и что эти поклоны и улыбки стали доставаться новой, толстой, нарядной кухарке ее братца.
Обломов отдал хозяйке все деньги, оставленные ему братцем на прожиток, и она месяца три-четыре без памяти по-прежнему молола пудами кофе, толкла корицу, жарила телятину и индеек, и делала это до последнего дня, в который истратила последние семь гривен и пришла к нему сказать, что у ней денег нет.
Он три раза перевернулся на диване от этого известия, потом посмотрел в ящик к себе: и у него ничего не было. Стал припоминать, куда их дел, и ничего не припомнил: пошарил на столе рукой, нет ли медных денег, спросил Захара, тот и во сне не видал. Она пошла к братцу и наивно сказала, что в доме денег нет.
А куда вы с вельможей ухлопали тысячу рублей, что я дал ему на прожитье? - спросил он. - Где же я денег возьму? Ты знаешь, я в законный брак вступаю: две семьи содержать не могу, а вы с барином-то по одежке протягивайте ножки.
Что вы, братец, меня барином попрекаете? - сказала она. - Что он вам делает? Никого не трогает, живет себе. Не я приманивала его на квартиру: вы с Михеем Андреичем.
Он дал ей десять рублей и сказал, что больше нет. Но потом, обдумав дело с кумом в заведении, решил, что так покидать сестру и Обломова нельзя, что, пожалуй, дойдет дело до Штольца, тот нагрянет, разберет и, чего доброго, как-нибудь переделает, не успеешь и взыскать долг, даром что «законное дело»: немец, следовательно, продувной!
Он стал давать по пятидесяти рублей в месяц еще, предположив взыскать эти деньги из доходов Обломова третьего года, но при этом растолковал и даже побожился сестре, что больше ни гроша не положит, и рассчитал, какой стол должны они держать, как уменьшить издержки, даже назначил, какие блюда когда готовить, высчитал, сколько она может получить за цыплят, за капусту, и решил, что со всем этим можно жить припеваючи.
В первый раз в жизни Агафья Матвеевна задумалась не о хозяйстве, а о чем-то другом, в первый раз заплакала, не от досады на Акулину за разбитую посуду, не от брани братца за недоваренную рыбу; в первый раз ей предстала грозная нужда, но грозная не для нее, для Ильи Ильича.
«Как вдруг этот барин, - разбирала она, - станет кушать вместо спаржи репу с маслом, вместо рябчиков баранину, вместо гатчинских форелей, янтарной осетрины - соленого судака, может быть студень из лавочки…»
Ужас! Она не додумалась до конца, а торопливо оделась, наняла извозчика и поехала к мужниной родне, не в пасху и рождество, на семейный обед, а утром рано, с заботой, с необычайной речью и вопросом, что делать, и взять у них денег.
У них много: они сейчас дадут, как узнают, что это для Ильи Ильича. Если б это было ей на кофе, на чай, детям на платье, на башмаки или на другие подобные прихоти, она бы и не заикнулась, а то на крайнюю нужду, до зарезу: спаржи Илье Ильичу купить, рябчиков на жаркое, он любит французский горошек…
Но там удивились, денег ей не дали, а сказали, что если у Ильи Ильича есть вещи какие-нибудь, золотые или, пожалуй, серебряные, даже мех, так можно заложить и что есть такие благодетели, что третью часть просимой суммы дадут до тех пор, пока он опять получит из деревни.
Этот практический урок в другое время пролетел бы над гениальной хозяйкой, не коснувшись ее головы, и не втолковать бы ей его никакими пулями, а тут она умом сердца поняла, сообразила все и взвесила… свой жемчуг, полученный в приданое.
Илья Ильич, не подозревая ничего, пил на другой день смородинную водку, закусывал отличной семгой, кушал любимые потроха и белого свежего рябчика. Агафья Матвеевна с детьми поела людских щей и каши и только за компанию с Ильей Ильичом выпила две чашки кофе.
Вскоре за жемчугом достала она из заветного сундука фермуар, потом пошло серебро, потом салоп… Пришел срок присылки денег из деревни: Обломов отдал ей все. Она выкупила жемчуг и заплатила проценты за фермуар, серебро и мех и опять готовила ему спаржу, рябчики, и только для виду пила с ним кофе. Жемчуг опять поступил на свое место.
Из недели в неделю, изо дня в день тянулась она из сил, мучилась, перебивалась, продала шаль, послала продать парадное платье и осталась в ситцевом ежедневном наряде, с голыми локтями, и по воскресеньям прикрывала шею старой, затасканной косынкой.
Вот отчего она похудела, отчего у ней впали глаза и отчего она сама принесла завтрак Илье Ильичу.
У ней даже доставало духа сделать веселое лицо, когда Обломов объявил, что завтра к нему придут обедать Тарантьев, Алексеев или Иван Герасимович. Обед являлся вкусный и чисто поданный. Она не срамила хозяина. Но скольких волнений, беготни, упрашиванья по лавочкам, потом бессонницы, даже слез стоили ей эти заботы!
Как вдруг глубоко окунулась она в треволнения жизни и как познала ее счастливые и несчастные дни! Но она любила эту жизнь: несмотря на всю горечь своих слез и забот, она не променяла бы ее на прежнее, тихое теченье, когда она не знала Обломова, когда с достоинством господствовала среди наполненных, трещавших и шипевших кастрюль, сковород и горшков, повелевала Акулиной, дворником.
Она от ужаса даже вздрогнет, когда вдруг ей предстанет мысль о смерти, хотя смерть разом положила бы конец ее невысыхаемым слезам, ежедневной беготне и еженочной несмыкаемости глаз.
Илья Ильич позавтракал, прослушал, как Маша читает по-французски, посидел в комнате у Агафьи Матвеевны, смотрел, как она починивала Ванечкину курточку, переворачивая ее раз десять то на ту, то на другую сторону, и в то же время беспрестанно бегала в кухню посмотреть, как жарится баранина к обеду, не пора ли заваривать уху.
Что вы все хлопочете, право? - говорил Обломов, - оставьте!
Кто ж будет хлопотать, если не я? - сказала она. - Вот только положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня! На той неделе заново вычинила куртку - опять разорвал! Что смеешься? - обратилась она к сидевшему у стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. - Вот не починю до утра, и нельзя будет за ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался - признавайся?
Нет, маменька, это само разорвалось, - сказал Ваня.
То-то само! Сидел бы дома да твердил уроки, чем бегать по улицам! Вот когда Илья Ильич опять скажет, что ты по-французски плохо учишься, - я и сапоги сниму: поневоле будешь сидеть за книжкой!
Я не люблю учиться по-французски.
Отчего? - спросил Обломов.
Да по-французски есть много нехороших слов…
Агафья Матвеевна вспыхнула. Обломов расхохотался. Верно, и прежде уже был у них разговор о «нехороших словах».
Молчи, дрянной мальчишка, - сказала она. - Утри лучше нос, не видишь?
Ванюша фыркнул, но носа не утер.
Вот погодите, получу из деревни деньги, я ему две пары сошью, - вмешался Обломов, - синюю курточку, а на будущий год мундир: в гимназию поступит.
Ну, еще и в старом походит, - сказала Агафья Матвеевна, - а деньги понадобятся на хозяйство. Солонины запасем, варенья вам наварю… Пойти посмотреть, принесла ли Анисья сметаны… - Она встала.
А что нынче? - спросил Обломов.
Уха из ершей, жареная баранина да вареники.
Обломов молчал.
Вдруг подъехал экипаж, застучали в калитку, началось скаканье на цепи и лай собаки.
Обломов ушел к себе, думая, что кто-нибудь пришел к хозяйке: мясник, зеленщик или другое подобное лицо. Такой визит сопровождался обыкновенно просьбами денег, отказом со стороны хозяйки, потом угрозой со стороны продавца, потом просьбами подождать со стороны хозяйки, потом бранью, хлопаньем дверей, калитки и неистовым скаканьем и лаем собаки - вообще неприятной сценой. Но подъехал экипаж - что бы это значило? Мясники и зеленщики в экипажах не ездят.
Вдруг хозяйка, в испуге, вбежала к нему.
К вам гость! - сказала она.
Кто же: Тарантьев или Алексеев?
Нет, нет, тот, что обедал в ильин день.
Штольц? - в тревоге говорил Обломов, озираясь кругом, куда бы уйти. - Боже! Что он скажет, как увидит… Скажите, что я уехал! - торопливо прибавил он и ушел к хозяйке в комнату.
Анисья кстати подоспела навстречу гостю. Агафья Матвеевна успела передать ей приказание. Штольц поверил, только удивился, как это Обломова не было дома.
Ну, скажи, что я через два часа приду, обедать буду! - сказал он и пошел поблизости, в публичный сад.
Обедать будет! - с испугом передавала Анисья.
Обедать будет! - повторила в страхе Агафья Матвеевна Обломову.
Надо другой обед изготовить, - решил он помолчав.
Она обратила на него взгляд, полный ужаса. У ней оставался всего полтинник, а до первого числа, когда братец выдает деньги, осталось еще десять дней. В долг никто не дает.
Не успеем, Илья Ильич, - робко заметила она, - пусть покушает, что есть…
Не ест он этого, Агафья Матвеевна: ухи терпеть не может, даже стерляжьей не ест; баранины тоже в рот не берет.
Языка можно в колбасной взять! - вдруг, как будто по вдохновению, сказала она, - тут близко.
Это хорошо, это можно: да велите зелени какой-нибудь, бобов свежих…
Бобы восемь гривен фунт! - пошевелилось у ней в горле, но на язык не сошло.
Хорошо, я сделаю… - сказала она, решившись заменить бобы капустой.
Сыру швейцарского велите фунт взять! - командовал он, не зная о средствах Агафьи Матвеевны, - и больше ничего! Я извинюсь, скажу, что не ждали… Да если б можно бульон какой-нибудь.
Она было ушла.
А вина? - вдруг вспомнил он.
Она отвечала новым взглядом ужаса.
Надо послать за лафитом, - хладнокровно заключил он.
Общественное достояние Общественное достояние false false