Пушкин александр сергеевич

Дубровский - Глава 7, 8

ГЛАВА 7.

На другой день весть о пожаре разнеслась по всему околодку. Все
толковали о нем с различными догадками и предположениями. Иные уверяли, что
люди Дубровского, напившись пьяны на похоронах, зажгли дом из
неосторожности, другие обвиняли приказных, подгулявших на новоселии, многие
уверяли, что он сам сгорел с земским судом и со всеми дворовыми. Некоторые
догадывались об истине, и утверждали, что виновником сего ужасного бедствия
был сам Дубровский, движимый злобой и отчаянием. Троекуров приезжал на
другой же день на место пожара и сам производил следствие. Оказалось, что
исправник, заседатель земского суда, стряпчий и писарь, так же как Владимир
Дубровский, няня Егоровна, дворовый человек Григорий, кучер Антон и кузнец
Архип пропали неизвестно куда. Все дворовые показали, что приказные сгорели
в то время, как повалилась кровля; обгорелые кости их были отрыты. Бабы
Василиса и Лукерья сказали, что Дубровского и Архипа-кузнеца видели они за
несколько минут перед пожаром. Кузнец Архип, по всеобщему показанию, был жив
и вероятно главный, если не единственный виновник пожара. На Дубровском
лежали сильные подозрения. Кирила Петрович послал губернатору подробное
описание всему происшедствию, и новое дело завязалось.
Вскоре другие вести дали другую пищу любопытству и толкам. В **
появились разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Меры,
принятые противу них правительством, оказались недостаточными.
Грабительства, одно другого замечательнее, следовали одно за другим. Не было
безопасности ни по дорогам, ни по деревням. Несколько троек, наполненных
разбойниками, разъезжали днем по всей губернии - останавливали
путешественников и почту, приезжали в селы, грабили помещичьи дома и
предавали их огню. Начальник шайки славился умом, отважностью и каким-то
великодушием. Рассказывали о нем чудеса; имя Дубровского было во всех устах,
все были уверены, что он, а не кто другой, предводительствовал отважными
злодеями. Удивлялись одному - поместия Троекурова были пощажены; разбойники
не ограбили у него ни единого сарая; не остановили ни одного воза. С
обыкновенной своей надменностию Троекуров приписывал сие исключение страху,
который умел он внушить всей губернии, также и отменно хорошей полиции, им
заведенной в его деревнях. Сначала соседи смеялись между собою над
высокомерием Троекурова и каждый день ожидали, чтоб незваные гости посетили
Покровское, где было им чем поживиться, но наконец принуждены были с ним
согласиться и сознаться, что и разбойники оказывали ему непонятное
уважение... Троекуров торжествовал и при каждой вести о новом грабительстве
Дубровского рассыпался в насмешках насчет губернатора, исправников и ротных
командиров, от коих Дубровский уходил всегда невредимо.
Между тем наступило 1-е октября - день храмового праздника в селе
Троекурова. Но прежде чем приступим к описанию сего торжества и дальнейших
происшедствий, мы должны познакомить читателя с лицами для него новыми, или
о коих мы слегка только упомянули в начале нашей повести.

Читатель, вероятно, уже догадался, что дочь Кирила Петровича, о которой
сказали мы еще только несколько слов, есть героиня нашей повести. В эпоху,
нами описываемую, ей было 17 лет, и красота ее была в полном цвете. Отец
любил ее до безумия, но обходился с нею со свойственным ему своенравием, то
стараясь угождать малейшим ее прихотям, то пугая ее суровым, а иногда и
жестоким обращением. Уверенный в ее привязанности, никогда не мог он
добиться ее доверенности. Она привыкла скрывать от него свои чувств и мысли,
ибо никогда не могла знать наверно, каким образом будут они приняты. Она не
имела подруг и выросла в уединении. Жены и дочери соседей редко езжали к
Кирилу Петровичу, коего обыкновенные разговоры и увеселения требовали
товарищества мужчин, а не присутствия дам. Редко наша красавица являлась
посреди гостей, пирующих у Кирила Петровича. Огромная библиотека,
составленная большею частию из сочинений французских писателей 18 века, была
отдана в ее распоряжение. Отец ее, никогда не читавший ничего, кроме
Совершенной Поварихи, не мог руководствовать ее в выборе книг, и Маша,
естественным образом, перерыв сочинения всякого рода, остановилась на
романах. Таким образом совершила она свое воспитание, начатое некогда под
руководством мамзель Мими, которой Кирила Петрович оказывал большую
доверенность и благосклонность, и которую принужден он был наконец выслать
тихонько в другое поместие, когда следствия его дружества оказались слишком
явными. Мамзель Мими оставила по себе память довольно приятную. Она была
добрая девушка, и никогда во зло не употребляла влияния, которое видимо
имела над Кирилом Петровичем - в чем отличалась она от других наперсниц,
поминутно им сменяемых. Сам Кирила Петрович, казалось, любил ее более
прочих, и черноглазый мальчик, шалун лет 9-ти(tm), напоминающий полуденные
черты М-lle Мими, воспитывался при нем и признан был его сыном, не смотря на
то, что множество босых ребятишек, как две капли воды похожих на Кирила
Петровича, бегали перед его окнами и считались дворов
ыми. Кирила Петрович выписал из Москвы для своего маленького Саши
француза-учителя, который и прибыл в Покровское во время происшедствий, нами
теперь описываемых.
Сей учитель понравился Кирилу Петровичу своей приятной наружностию и
простым обращением. Он представил Кирилу Петровичу свои аттестаты и письмо
от одного из родственников Троекурова, у которого 4 года жил он гувернером.
Кирила Петрович всь это пересмотрел и был недоволен одною молодостью своего
француза - не потому, что полагал бы сей любезный недостаток несовместным с
терпением и опытностию, столь нужными в несчастном звании учителя, но у него
были свои сомнения, которые тотчас и решился ему объяснить. Для сего велел
он позвать к себе Машу (Кирила Петрович по-французски не говорил и она
служила ему переводчиком).
- Подойди сюда, Маша: скажи ты этому мусье, что так и быть - принимаю
его; только с тем, чтоб он у меня за моими девушками не осмелился
волочиться, не то я его, собачьего сына... переведи это ему, Маша.
Маша покраснела и, обратясь к учителю, сказала ему по-французски, что
отец ее надеется на его скромность и порядочное поведение.
Француз ей поклонился, и отвечал, что он надеется заслужить уважение,
даже если откажут ему в благосклонности.
Маша слово в слово перевела его ответ.
- Хорошо, хорошо, - сказал Кирила Петрович, - не нужно для него ни
благосклонности, ни уважения. Дело его ходить за Сашей и учить грамматике да
географии, переведи это ему.
Марья Кириловна смягчила в своем переводе грубые выражения отца, и
Кирила Петрович отпустил своего француза во флигель, где назначена была ему
комната.
Маша не обратила никакого внимания на молодого француза, воспитанная в
аристократических предрассудках, учитель был для нее род слуги или
мастерового, а слуга иль мастеровой не казался ей мужчиною. Она не заметила
и впечатления, ею произведенного на М-r Дефоржа, ни его смущения, ни его
трепета, ни изменившегося голоса. Несколько дней сряду потом она встречала
его довольно часто, не удостоивая большей внимательности. Неожиданным
образом получила она о нем совершенно новое понятие. На дворе у Кирила
Петровича воспитывались обыкновенно несколько медвежат и составляли одну из
главных забав покровского помещика. В первой своей молодости медвежата
приводимы были ежедневно в гостиную, где Кирила Петрович по целым часам
возился с ними, стравливая их с кошками и щенятами. Возмужав они бывали
посажены на цепь, в ожидании настоящей травли. Изредко выводили пред окна
барского дома и подкатывали им порожнюю винную бочку, утыканную гвоздями;
медведь обнюхивал ее, потом тихонько до нее дотрогивался, колол себе лапы,
осердясь толкал ее сильнее, и сильнее становилась боль. Он входил в
совершенное бешенство, с ревом бросался на бочку, покаместь не отымали у
бедного зверя предмета тщетной его ярости. Случалось, что в телегу впрягали
пару медведей, волею и неволею сажали в нее гостей, и пускали их скакать на
волю божию. Но лучшею шуткою почиталась у Кирила Петровича следующая.
Прогладавшегося медведя запрут бывало в пустой комнате, привязав его
веревкою за кольцо, ввинченное в стену. Веревка была длиною почти во всю
комнату, так что один только противуположный угол мог быть безопасным от
нападения страшного зверя. Приводили обыкновенно новичка к дверям этой
комнаты, нечаянно вталкивали его к медведю, двери запирались, и несчастную
жертву оставляли наедине с косматым пустынником. Бедный гость, с оборванной
полою и до крови оцарапанный, скоро отыскивал безопасный угол, но принужден
был иногда целых три часа стоять прижавшись к стене, и видеть, как
разъяренный зверь в двух шагах от него ревел, прыгал, становился на дыбы,
рвался и силился до него дотянуться. Таковы были благородные увеселения
русского барина! Несколько дней спустя после приезда учителя, Троекуров
вспомнил о нем и вознамерился угостить его в медвежьей комнате: для сего,
призвав его однажды утром, повел он его с собою темными корридорами - вдруг
боковая дверь отворилась - двое слуг вталкивают в нее француза и запирают ее
на ключ. Опомнившись, учитель увидел привязанного медведя, зверь начал
фыркать, издали обнюхивая своего гостя, и вдруг, поднявшись на задние лапы,
пошел на него... Француз не смутился, не побежал, и ждал нападения. Медведь
приближился, Дефорж вынул из кармана маленькой пистолет, вложил его в ухо
голодному зверю и выстрелил. Медведь повалился. Всь сбежалось, двери
отворились, Кирила Петрович вошел, изумленный развязкою своей шутки. Кирила
Петрович хотел непременно объяснения всему делу - кто предварил Дефоржа о
шутке, для него предуготовленной, или зачем у него в кармане был заряженный
пистолет. Он послал за Машей, Маша прибежала и перевела французу вопросы
отца.
- Я не слыхивал о медведе, - отвечал Дефорж, - но я всегда ношу при
себе пистолеты, потому что не намерен терпеть обиду, за которую, по моему
званью, не могу требовать удовлетворения.
Маша смотрела на него с изумлением, и перевела слова его Кирилу
Петровичу. Кирила Петрович ничего не отвечал, велел вытащить медведя и снять
с него шкуру; потом обратясь к своим людям сказал: - Каков молодец! не
струсил, ей-богу, не струсил. С той минуты он Дефоржа полюбил, и не думал
уже его пробовать.
Но случай сей произвел еще большее впечатление на Марью Кириловну.
Воображение ее было поражено: она видела мертвого медведя и Дефоржа,
спокойно стоящего над ним и спокойно с нею разговаривающего. Она увидела,
что храбрость и гордое самолюбие не исключительно принадлежат одному
сословию - и с тех пор стала оказывать молодому учителю уважение, которое
час от часу становилось внимательнее. Между ими основались некоторые
сношения. Маша имела прекрасный голос и большие музыкальные способности,
Дефорж вызвался давать ей уроки. После того читателю уже не трудно
догадаться, что Маша в него влюбилась, сама еще в том себе не признаваясь.

18... года октября 27 дня ** уездный суд рассматривал дело о неправильном владении гвардии поручиком Андреем Гавриловым сыном Дубровским имением, принадлежащим генерал-аншефу Кирилу Петрову сыну Троекурову, состоящим ** губернии в сельце Кистеневке, мужеска пола ** душами, да земли с лугами и угодьями ** десятин. Из коего дела видно: означенный генерал-аншеф Троекуров прошлого 18... года июня 9 дня взошел в сей суд с прошением в том, что покойный его отец, коллежский асессор и кавалер Петр Ефимов сын Троекуров в 17... году августа 14 дня, служивший в то время в ** наместническом правлении провинциальным секретарем, купил из дворян у канцеляриста Фадея Егорова сына Спицына имение, состоящее ** округи в помянутом сельце Кистеневке (которое селение тогда по ** ревизии называлось Кистеневскими выселками), всего значащихся по 4-й ревизии мужеска пола ** душ со всем их крестьянским имуществом, усадьбою, с пашенною и непашенною землею, лесами, сенными покосы, рыбными ловли по речке, называемой Кистеневке, и со всеми принадлежащими к оному имению угодьями и господским деревянным домом, и словом всё без остатка, что ему после отца его, из дворян урядника Егора Терентьева сына Спицына по наследству досталось и во владении его было, не оставляя из людей ни единыя души, а из земли ни единого четверика, ценою за 2500 р. на что и купчая в тот же день в ** палате суда и расправы совершена, и отец его тогда же августа в 26-й день ** земским судом введен был во владение и учинен за него отказ. — А наконец 17... года сентября 6-го дня отец его волею божиею помер, а между тем он, проситель генерал-аншеф Троекуров, с 17... года почти с малолетства находился в военной службе и по большей части был в походах за границами, почему он и не мог иметь сведения как о смерти отца его, равно и об оставшемся после его имении. Ныне же по выходе совсем из той службы в отставку и по возвращении в имения отца его, состоящие ** и ** губерниях **, ** и ** уездах, в разных селениях, всего до 3000 душ, находит, что из числа таковых имений вышеписанными ** душами (коих по нынешней ** ревизии значится в том сельце всего ** душ) с землею и со всеми угодьями владеет без всяких укреплений вышеписанный гвардии поручик Андрей Дубровский, почему, представляя при оном прошении ту подлинную купчую, данную отцу его продавцом Спицыным, просит, отобрав помянутое имение из неправильного владения Дубровского, отдать по принадлежности в полное его, Троекурова, распоряжение. А за несправедливое оного присвоение, с коего он пользовался получаемыми доходами, по учинении об оных надлежащего дознания, положить с него, Дубровского, следующее по законам взыскание и оным его, Троекурова, удовлетворить. По учинении ж ** земским судом по сему прошению исследований открылось: что помянутый нынешний владелец спорного имения гвардии поручик Дубровский дал на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне имение, состоящее в означенном сельце Кистеневке, ** душ с землею и угодьями, досталось ему по наследству после смерти отца его, артиллерии подпоручика Гаврила Евграфова сына Дубровского, а ему дошедшее по покупке от отца сего просителя, прежде бывшего провинциального секретаря, а потом коллежского асессора Троекурова, по доверенности, данной от него в 17... году августа 30 дня, засвидетельствованной в ** уездном суде, титулярному советнику Григорью Васильеву сыну Соболеву, по которой должна быть от него на имение сие отцу его купчая, потому что во оной именно сказано, что он, Троекуров, всё доставшееся ему по купчей от канцеляриста Спицына имение,** душ с землею, продал отцу его, Дубровского, и следующие по договору деньги, 3200 рублей, все сполна с отца его без возврата получил и просил оного доверенного Соболева выдать отцу его указную крепость. А между тем отцу его в той же доверенности по случаю заплаты всей суммы владеть тем покупным у него имением и распоряжаться впредь до совершения оной крепости, как настоящему владельцу, и ему, продавцу Троекурову, впредь и никому в то имение уже не вступаться. Но когда именно и в каком присутственном месте таковая купчая от поверенного Соболева дана его отцу, — ему, Андрею Дубровскому, неизвестно, ибо он в то время был в совершенном малолетстве, и после смерти его отца таковой крепости отыскать не мог, а полагает, что не сгорела ли с прочими бумагами и имением во время бывшего в 17... году в доме их пожара, о чем известно было и жителям того селения. А что оным имением со дня продажи Троекуровым или выдачи Соболеву доверенности, то есть с 17... года, а по смерти отца его с 17... года и поныне, они, Дубровские, бесспорно владели, в том свидетельствуется на окольных жителей, которые, всего 52 человека, на опрос под присягою показали, что действительно, как они могут запомнить, означенным спорным имением начали владеть помянутые гг. Дубровские назад сему лет с 70 без всякого от кого-либо спора, но по какому именно акту или крепости, им неизвестно. — Упомянутый же по сему делу прежний покупчик сего имения, бывший провинциальный секретарь Петр Троекуров, владел ли сим имением, они не запомнят. Дом же гг. Дубровских назад сему лет 30 от случившегося в их селении в ночное время пожара сгорел, причем сторонние люди допускали, что доходу означенное спорное имение может приносить, полагая с того времени в сложности, ежегодно не менее как до 2000 р. Напротив же сего генерал-аншеф Кирила Петров сын Троекуров 3-го генваря сего года взошел в сей суд с прошением, что хотя помянутый гвардии поручик Андрей Дубровский и представил при учиненном следствии к делу сему выданную покойным его отцом Гаврилом Дубровским титулярному советнику Соболеву доверенность на запроданное ему имение, но по оной не только подлинной купчей, но даже и на совершение когда-либо оной никаких ясных доказательств по силе генерального регламента 19 главы и указа 1752 года ноября 29 дня не представил. Следовательно, самая доверенность ныне, за смертию самого дателя оной, отца его, по указу 1818 года маия... дня, совершенно уничтожается. — А сверх сего — велено спорные имения отдавать во владения — крепостные по крепостям, а некрепостные по розыску. На каковое имение, принадлежащее отцу его, представлен уже от него в доказательство крепостной акт, по которому и следует, на основании означенных узаконений, из неправильного владения помянутого Дубровского отобрав, отдать ему по праву наследства. А как означенные помещики, имея во владении не принадлежащего им имения и без всякого укрепления, и пользовались с оного неправильно и им не принадлежащими доходами, то по исчислении, сколько таковых будет причитаться по силе... взыскать с помещика Дубровского и его, Троекурова, оными удовлетворить. — По рассмотрении какового дела и учиненной из оного и из законов выписки в ** уездном суде определено: Как из дела сего видно, что генерал-аншеф Кирила Петров сын Троекуров на означенное спорное имение, находящееся ныне во владении у гвардии поручика Андрея Гаврилова сына Дубровского, состоящее в сельце Кистеневке, по нынешней... ревизии всего мужеска пола ** душ, с землею и угодьями, представил подлинную купчую на продажу оного покойному отцу его, провинциальному секретарю, который потом был коллежским асессором, в 17... году из дворян канцеляристом Фадеем Спицыным, и что сверх сего сей покупщик, Троекуров, как из учиненной на той купчей надписи видно, был в том же году ** земским судом введен во владение, которое имение уже и за него отказано, и хотя напротив сего со стороны гвардии поручика Андрея Дубровского и представлена доверенность, данная тем умершим покупщиком Троекуровым титулярному советнику Соболеву для совершения купчей на имя отца его, Дубровского, но по таковым сделкам не только утверждать крепостные недвижимые имения, но даже и временно владеть по указу... воспрещено, к тому ж и самая доверенность смертию дателя оной совершенно уничтожается. — Но чтоб сверх сего действительно была по оной доверенности совершена где и когда на означенное спорное имение купчая, со стороны Дубровского никаких ясных доказательств к делу с начала производства, то есть с 18... года и по сие время не представлено. А потому сей суд и полагает: означенное имение, ** душ, с землею и угодьями, в каком ныне положении тое окажется, утвердить по представленной на оное купчей за генерал-аншефа Троекурова; о удалении от распоряжения оным гвардии поручика Дубровского и о надлежащем вводе во владение за него, г. Троекурова, и об отказе за него, как дошедшего ему по наследству, предписать ** земскому суду. А хотя сверх сего генерал-аншеф Троекуров и просит о взыскании с гвардии поручика Дубровского за неправое владение наследственным его имением воспользовавшихся с оного доходов. — Но как оное имение, по показанию старожилых людей, было у гг. Дубровских несколько лет в бесспорном владении, и из дела сего не видно, чтоб со стороны г. Троекурова были какие-либо до сего времени прошения о таковом неправильном владении Дубровскими оного имения, к тому по уложению велено, ежели кто чужую землю засеет или усадьбу загородит, и на того о неправильном завладении станут бити челом, и про то сыщется допрямо, тогда правому отдавать тую землю, и с посеянным хлебом, и городьбою, и строением, а посему генерал-аншефу Троекурову в изъявленном на гвардии поручика Дубровского иске отказать, ибо принадлежащее ему имение возвращается в его владение, не изъемля из оного ничего. А что при вводе за него оказаться может всё без остатка, предоставя между тем генерал-аншефу Троекурову, буде он имеет о таковой своей претензии какие-либо ясные и законные доказательства, может просить где следует особо. Каковое решение напред объявить как истцу, равно и ответчику, на законном основании, апелляционным порядком, коих и вызвать в сей суд для выслушания сего решения и подписки удовольствия или неудовольствия чрез полицию. Каковое решение подписали все присутствующие того суда.

В феврале 1833 года Пушкиным была написана заключительная глава романа «Дубровский». Это произведение было написано в новом для писателя жанре, авантюрного разбойничьего романа. В основу сюжета легла реальная история, рассказанная ему другом, о несчастном бедном помещике у которого отсудили землю, оставив его жить на улице. Он, собрав своих крестьян, основал разбойничью шайку и стал заниматься грабежом. История поразила Александра Сергеевича, результатом стал роман «Дубровский». Согласно большинству рабочих программ по литературе, роман «Дубровский» читать начинают в 7 классе. Итогом изучения произведения становится выполнение творческой работы по развитию речи.

Сюжет в романе Пушкина «Дубровский» строится вокруг Кириллы Петровича Троекурова – это поместный дворянин, держащий в страхе и уважении всю округу. Он любит, чтобы в его доме всегда было много гостей, но причиной этого является отнюдь не гостеприимство, а желание продемонстрировать свое превосходство над гостями. Он – самовлюбленный и эгоистичный человек, с удовольствием наблюдающий за тем, как перед ним пресмыкаются. Его антиподом выступает другой представитель дворянства, Андрей Гаврилович Дубровский. В отличие от своего богатого соседа, он не имеет таких доходов, но и характер его куда более мягкий. Он единственный, кто не боится говорить с Троекуровым открыто и честно, только ему позволительна подобная роскошь. Несмотря на разные взгляды на мир, соседей связывает дружба, зародившаяся еще во времена службы. Но происходит неизбежное, друзья ссорятся из-за оскорбительной шутки псаря Троекуровых в адрес Дубровского, мелкий конфликт затягивается и выливается в судебную тяжбу, в результате которой имение Дубровского отходит Троекурову. Андрей Гаврилович умирает от горя. Его сын Владимир, вернувшись домой, решает отомстить Кирилле Петровичу. Он становится разбойником. Обманом проникает в дом соседа под видом учителя - француза. Но между ним и дочерью его врага Марьей Кирилловной вспыхивает чувство. Но Машу выдают замуж за старика Верейского, Дубровский не успевает её спасти. Он распускает свою шайку и уезжает.

Для А.С. Пушкина «Дубровский» роман без финала. Продолжение так и не было написано. Опубликовали повесть уже после смерти писателя. На нашем сайте можно прочитать полностью текст произведения онлайн, а также скачать повесть по главам.

ГЛАВА VII.
На другой день весть о пожаре разнеслась по всему околодку. Все толковали о нем с различными догадками и предположениями. Иные уверяли, что люди Дубровского, напившись пьяны на похоронах, зажгли дом из неосторожности, другие обвиняли приказных, подгулявших на новоселии, многие уверяли, что он сам сгорел с земским судом и со всеми дворовыми. Некоторые догадывались об истине, и утверждали, что виновником сего ужасного бедствия был сам Дубровский, движимый злобой и отчаянием. Троекуров приезжал на другой же день на место пожара и сам производил следствие. Оказалось, что исправник, заседатель земского суда, стряпчий и писарь, так же как Владимир Дубровский, няня Егоровна, дворовый человек Григорий, кучер Антон и кузнец Архип пропали неизвестно куда. Все дворовые показали, что приказные сгорели в то время, как повалилась кровля; обгорелые кости их были отрыты. Бабы Василиса и Лукерья сказали, что Дубровского и Архипа-кузнеца видели они за несколько минут перед пожаром. Кузнец Архип, по всеобщему показанию, был жив и вероятно главный, если не единственный виновник пожара. На Дубровском лежали сильные подозрения. Кирила Петрович послал губернатору подробное описание всему происшедствию, и новое дело завязалось.
Вскоре другие вести дали другую пищу любопытству и толкам. В ** появились разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Меры, принятые противу них правительством, оказались недостаточными. Грабительства, одно другого замечательнее, следовали одно за другим. Не было безопасности ни по дорогам, ни по деревням. Несколько троек, наполненных разбойниками, разъезжали днем по всей губернии - останавливали путешественников и почту, приезжали в селы, грабили помещичьи дома и предавали их огню. Начальник шайки славился умом, отважностью и каким-то великодушием. Рассказывали о нем чудеса; имя Дубровского было во всех устах, все были уверены, что он, а не кто другой, предводительствовал отважными злодеями. Удивлялись одному - поместия Троекурова были пощажены; разбойники не ограбили у него ни единого сарая; не остановили ни одного воза. С обыкновенной своей надменностию Троекуров приписывал сие исключение страху, который умел он внушить всей губернии, также и отменно хорошей полиции, им заведенной в его деревнях. Сначала соседи смеялись между собою над высокомерием Троекурова и каждый день ожидали, чтоб незваные гости посетили Покровское, где было им чем поживиться, но наконец принуждены были с ним согласиться и сознаться, что и разбойники оказывали ему непонятное уважение… Троекуров торжествовал и при каждой вести о новом грабительстве Дубровского рассыпался в насмешках насчет губернатора, исправников и ротных командиров, от коих Дубровский уходил всегда невредимо.
Между тем наступило 1-е октября - день храмового праздника в селе Троекурова. Но прежде чем приступим к описанию сего торжества и дальнейших происшедствий, мы должны познакомить читателя с лицами для него новыми, или о коих мы слегка только упомянули в начале нашей повести.

На другой день весть о пожаре разнеслась по всему околодку. Все толковали о нем с различными догадками и предположениями. Иные уверяли, что люди Дубровского, напившись пьяны на похоронах, зажгли дом из неосторожности, другие обвиняли приказных, подгулявших на новоселии, многие уверяли, что он сам сгорел с земским судом и со всеми дворовыми. Некоторые догадывались об истине и утверждали, что виновником сего ужасного бедствия был сам Дубровский, движимый злобой и отчаянием. Троекуров приезжал на другой же день на место пожара и сам производил следствие. Оказалось, что исправник, заседатель земского суда, стряпчий и писарь, так же как Владимир Дубровский, няня Егоровна, дворовый человек Григорий, кучер Антон и кузнец Архип, пропали неизвестно куда. Все дворовые показали, что приказные сгорели в то время, как повалилась кровля; обгорелые кости их были отрыты. Бабы Василиса и Лукерья сказали, что Дубровского и Архипа-кузнеца видели они за несколько минут перед пожаром. Кузнец Архип, по всеобщему показанию, был жив и, вероятно, главный, если не единственный, виновник пожара. На Дубровском лежали сильные подозрения. Кирила Петрович послал губернатору подробное описание всему происшествию, и новое дело завязалось.

Вскоре другие вести дали другую пищу любопытству и толкам. В ** появились разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Меры, принятые противу них правительством, оказались недостаточными. Грабительства, одно другого замечательнее, следовали одно за другим. Не было безопасности ни по дорогам, ни по деревням. Несколько троек, наполненных разбойниками, разъезжали днем по всей губернии, останавливали путешественников и почту, приезжали в села, грабили помещичьи дома и предавали их огню. Начальник шайки славился умом, отважностью и каким-то великодушием. Рассказывали о нем чудеса; имя Дубровского было во всех устах, все были уверены, что он, а не кто другой, предводительствовал отважными злодеями. Удивлялись одному – поместия Троекурова были пощажены; разбойники не ограбили у него ни единого сарая, не остановили ни одного воза. С обыкновенной своей надменностию Троекуров приписывал сие исключение страху, который умел он внушить всей губернии, также и отменно хорошей полиции, им заведенной в его деревнях. Сначала соседи смеялись между собою над высокомерием Троекурова и каждый день ожидали, чтоб незваные гости посетили Покровское, где было им чем поживиться, но, наконец, принуждены были с ним согласиться и сознаться, что и разбойники оказывали ему непонятное уважение… Троекуров торжествовал и при каждой вести о новом грабительстве Дубровского рассыпался в насмешках насчет губернатора, исправников и ротных командиров, от коих Дубровский уходил всегда невредимо.

Между тем наступило 1-е октября – день храмового праздника в селе Троекурова. Но прежде чем приступим к описанию сего торжества и дальнейших происшествий, мы должны познакомить читателя с лицами для него новыми или о коих мы слегка упомянули в начале нашей повести.