Антуан де Сент-Экзюпери "Маленький принц": описание, герои, анализ произведения. Школьная энциклопедия Приключение маленького принца читать

Антуан де Сент-Экзюпери

Маленький принц. Цитадель

Маленький принц

ЛЕОНУ ВЕРТУ

Прошу детей простить меня за то, что я посвятил эту книжку взрослому. Скажу в оправдание: этот взрослый – мой самый лучший друг. И еще: он понимает все на свете, даже детские книжки. И, наконец, он живет во Франции, а там сейчас голодно и холодно. И он очень нуждается в утешении. Если же все это меня не оправдывает, я посвящу свою книжку тому мальчику, каким был когда-то мой взрослый друг. Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит. Итак, я исправляю посвящение:

ЛЕОНУ ВЕРТУ, когда он был маленьким.

Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку. На картинке огромная змея – удав – глотала хищного зверя. Вот как это было нарисовано:

В книге говорилось: «Удав заглатывает свою жертву целиком, не жуя. После этого он уже не может шевельнуться и спит полгода подряд, пока не переварит пищу».

Я много раздумывал о полной приключений жизни джунглей и тоже нарисовал цветным карандашом свою первую картинку. Это был мой рисунок № 1. Вот что я нарисовал:

Я показал мое творение взрослым и спросил, не страшно ли им.

– Разве шляпа страшная? – возразили мне.

А это была совсем не шляпа. Это был удав, который проглотил слона. Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее. Им ведь всегда нужно все объяснять. Вот мой рисунок № 2:

Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался от блестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками № 1 и № 2, я утратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.

Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился на летчика. Облетел я чуть ли не весь свет. И география, по правде сказать, мне очень пригодилась. Я умел с первого взгляда отличить Китай от Аризоны. Это очень полезно, если ночью собьешься с пути.

На своем веку я много встречал разных серьезных людей. Я долго жил среди взрослых. Я видел их совсем близко. И от этого, признаться, не стал думать о них лучше.

Когда я встречал взрослого, который казался мне разумней и понятливей других, я показывал ему свой рисунок № 1 – я его сохранил и всегда носил с собою. Я хотел знать, вправду ли этот человек что-то понимает. Но все они отвечали мне: «Это шляпа». И я уже не говорил с ними ни об удавах, ни о джунглях, ни о звездах. Я применялся к их понятиям. Я говорил с ними об игре в бридж и гольф, о политике и о галстуках. И взрослые были очень довольны, что познакомились с таким здравомыслящим человеком.

Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было ни механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хоть это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у меня едва хватило бы на неделю.

Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, и тот был бы не так одинок. Вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок. Он сказал:

– Пожалуйста… нарисуй мне барашка!

– Нарисуй мне барашка…

Я вскочил, точно надо мною грянул гром. Протер глаза. Начал осматриваться. И вижу – стоит необыкновенный какой-то малыш и серьезно меня разглядывает. Вот самый лучший его портрет, какой мне после удалось нарисовать. Но на моем рисунке он, конечно, далеко не так хорош, как был на самом деле. Это не моя вина. Когда мне было шесть лет, взрослые внушили мне, что художника из меня не выйдет, и я ничего не научился рисовать, кроме удавов – снаружи и изнутри.

Итак, я во все глаза смотрел на это необычайное явление. Не забудьте, я находился за тысячи миль от человеческого жилья. А между тем ничуть не похоже было, чтобы этот малыш заблудился, или до смерти устал и напуган, или умирает от голода и жажды. По его виду никак нельзя было сказать, что это ребенок, потерявшийся в необитаемой пустыне, вдалеке от всякого жилья. Наконец ко мне вернулся дар речи, и я спросил:

– Но… что ты здесь делаешь?

И он опять попросил тихо и очень серьезно:

– Пожалуйста… нарисуй барашка…

Все это было так таинственно и непостижимо, что я не посмел отказаться.

Хоть и нелепо это было здесь, в пустыне, на волосок от смерти, я все-таки достал из кармана лист бумаги и вечное перо. Но тут же вспомнил, что учился-то я больше географии, истории, арифметике и правописанию, – и сказал малышу (немножко даже сердито сказал), что не умею рисовать. Он ответил:

– Все равно. Нарисуй барашка.

Так как я никогда в жизни не рисовал баранов, я повторил для него одну из двух старых картинок, которые я только и умею рисовать, – удава снаружи. И очень изумился, когда малыш воскликнул:

– Нет, нет! Мне не надо слона в удаве! Удав слишком опасный, а слон слишком большой. У меня дома все очень маленькое. Мне нужен барашек. Нарисуй барашка.

И я нарисовал.

Он внимательно посмотрел на мой рисунок и сказал:

– Нет, этот барашек совсем хилый. Нарисуй другого. Я нарисовал.

Мой новый друг мягко, снисходительно улыбнулся.

– Ты же сам видишь, – сказал он, – это не барашек. Это большой баран. У него рога…

Я опять нарисовал по-другому.

Но он и от этого рисунка отказался.

– Этот слишком старый. Мне нужен такой барашек, чтобы жил долго.

Тут я потерял терпение – ведь надо было поскорее разобрать мотор – и нацарапал вот что:

И сказал малышу:

– Вот тебе ящик. А в нем сидит твой барашек.

Но как же я удивился, когда мой строгий судья вдруг просиял:

– Вот такого мне и надо! Как ты думаешь, много он ест травы?

– Ведь у меня дома всего очень мало…

– Ему хватит. Я тебе даю совсем маленького барашка.

– Не такого уж маленького… – сказал он, наклонив голову и разглядывая рисунок. – Смотри-ка! Мой барашек уснул…

Так я познакомился с Маленьким принцем.

Не скоро я понял, откуда он явился. Маленький принц засыпал меня вопросами, но, когда я спрашивал о чем-нибудь, он будто и не слышал. Лишь понемногу, из случайных, мимоходом оброненных слов мне все открылось. Так, когда он впервые увидел мой самолет (самолет я рисовать не стану, мне все равно не справиться), он спросил:

– Что это за штука?

– Это не штука. Это самолет. Мой самолет. Он летает.

И я с гордостью объяснил, что умею летать. Тогда малыш воскликнул:

– Как! Ты упал с неба?

– Да, – скромно ответил я.

– Вот забавно!..

И Маленький принц звонко засмеялся, так что меня взяла досада: я люблю, чтобы к моим злоключениям относились серьезно. Потом он прибавил:

– Значит, ты тоже явился с неба. А с какой планеты?

«Так вот разгадка его таинственного появления здесь, в пустыне!» – подумал я и спросил напрямик:

– Стало быть, ты попал сюда с другой планеты?

Но он не ответил. Он тихо покачал головой, разглядывая самолет:

– Ну, на этом ты не мог прилететь издалека…

И надолго задумался о чем-то. Потом вынул из кармана барашка и погрузился в созерцание этого сокровища.

Можете себе представить, как разгорелось мое любопытство от странного полупризнания о «других планетах». И я попытался разузнать побольше:

– Откуда же ты прилетел, малыш? Где твой дом? Куда ты хочешь унести барашка?

Он помолчал в раздумье, потом сказал:

– Очень хорошо, что ты дал мне ящик: барашек будет там спать по ночам.

– Ну конечно. И если ты будешь умницей, я дам тебе веревку, чтобы днем его привязывать. И колышек.

Маленький принц нахмурился:

– Привязывать? Для чего это?

– Но ведь если его не привязать, он забредет неведомо куда и потеряется.

Тут мой друг опять весело рассмеялся:

– Да куда же он пойдет?

– Мало ли куда? Все прямо, прямо, куда глаза глядят.

Тогда Маленький принц сказал серьезно.

Antoine de Saint-Exupéry

© Text and illustrations © Editions Gallimard 1946

© Перевод. Нора Галь, наследники, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Леону Верту

ПРОШУ ДЕТЕЙ ПРОСТИТЬ МЕНЯ ЗА ТО, ЧТО Я ПОСВЯТИЛ ЭТУ КНИЖКУ ВЗРОСЛОМУ.

СКАЖУ В ОПРАВДАНИЕ: ЭТОТ ВЗРОСЛЫЙ – МОЙ САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ. И ЕЩЁ: ОН ПОНИМАЕТ ВСЁ НА СВЕТЕ, ДАЖЕ ДЕТСКИЕ КНИЖКИ. И, НАКОНЕЦ, ОН ЖИВЁТ ВО ФРАНЦИИ, А ТАМ СЕЙЧАС ГОЛОДНО И ХОЛОДНО. И ОН ОЧЕНЬ НУЖДАЕТСЯ В УТЕШЕНИИ. ЕСЛИ ЖЕ ВСЁ ЭТО МЕНЯ НЕ ОПРАВДЫВАЕТ, Я ПОСВЯЩУ КНИЖКУ ТОМУ МАЛЬЧИКУ, КАКИМ БЫЛ КОГДА-ТО МОЙ ВЗРОСЛЫЙ ДРУГ. ВЕДЬ ВСЕ ВЗРОСЛЫЕ СНАЧАЛА БЫЛИ ДЕТЬМИ, ТОЛЬКО МАЛО КТО ИЗ НИХ ОБ ЭТОМ ПОМНИТ.

ИТАК, Я ИСПРАВЛЯЮ ПОСВЯЩЕНИЕ:

Леону Верту,

когда он был маленьким.

I

Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку. На картинке огромная змея – удав – глотала хищного зверя. Вот как это было нарисовано:

Я много раздумывал о полной приключений жизни джунглей и тоже нарисовал цветным карандашом свою первую картинку. Это был мой рисунок № 1.

Вот что я нарисовал:

Я показал моё творение взрослым и спросил, не страшно ли им.

– Разве шляпа страшная? – возразили мне.

А это была совсем не шляпа. Это был удав, который проглотил слона. Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее. Им ведь всегда нужно всё объяснять. Вот мой рисунок № 2:

Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался от блестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками № 1 и № 2, я утратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им всё объяснять и растолковывать.

Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился на лётчика. Облетел я чуть ли не весь свет. И география, по правде сказать, мне очень пригодилась. Я умел с первого взгляда отличить Китай от Аризоны. Это очень полезно, если ночью собьёшься с пути.

На своём веку я много встречал разных серьёзных людей. Я долго жил среди взрослых. Я видел их совсем близко. И от этого, признаться, не стал думать о них лучше.

Когда я встречал взрослого, который казался мне разумней и понятливей других, я показывал ему свой рисунок № 1 – я его сохранил и всегда носил с собою. Я хотел знать, вправду ли этот человек что-то понимает. Но все они отвечали мне: «Это шляпа». И я уже не говорил с ними ни об удавах, ни о джунглях, ни о звёздах. Я применялся к их понятиям. Я говорил с ними об игре в бридж и гольф, о политике и о галстуках. И взрослые были очень довольны, что познакомились с таким здравомыслящим человеком.

II

Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолёта. Со мной не было ни механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам всё починить, хоть это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у меня едва хватило бы на неделю.

Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, и тот был бы не так одинок. Вообразите же моё удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок. Он сказал:

– Пожалуйста… нарисуй мне барашка!

– Нарисуй мне барашка…

Я вскочил, точно надо мною грянул гром. Протёр глаза. Начал осматриваться. И вижу – стоит необыкновенный какой-то малыш и серьёзно меня разглядывает. Вот самый лучший его портрет, какой мне после удалось нарисовать. Но на моём рисунке он, конечно, далеко не так хорош, как был на самом деле. Это не моя вина. Когда мне было шесть лет, взрослые внушили мне, что художника из меня не выйдет, и я ничего не научился рисовать, кроме удавов – снаружи и изнутри.

Итак, я во все глаза смотрел на это необычайное явление. Не забудьте, я находился за тысячи миль от человеческого жилья. А между тем ничуть не похоже было, чтобы этот малыш заблудился, или до смерти устал и напуган, или умирает от голода и жажды. По его виду никак нельзя было сказать, что это ребёнок, потерявшийся в необитаемой пустыне, вдалеке от всякого жилья. Наконец ко мне вернулся дар речи, и я спросил:

– Но… что ты здесь делаешь?

И он опять попросил тихо и очень серьёзно:

– Пожалуйста… нарисуй барашка…

Все это было так таинственно и непостижимо, что я не посмел отказаться.

Хоть и нелепо это было здесь, в пустыне, на волосок от смерти, я всё-таки достал из кармана лист бумаги и вечное перо. Но тут же вспомнил, что учился-то я больше географии, истории, арифметике и правописанию, – и сказал малышу (немножко даже сердито сказал), что не умею рисовать. Он ответил:

– Всё равно. Нарисуй барашка.

Так как я никогда в жизни не рисовал баранов, я по вторил для него одну из двух старых картинок, которые я только и умею рисовать, – удава снаружи. И очень изумился, когда малыш воскликнул.

1
Однажды, когда мне было шесть лет от роду, я увидел диковинную картинку
в книжке "Правдивые истории о природе", в которой рассказывалось о
первозданных лесах. На картинке был удав, заглатывающий какого-то зверька.
Смотрите, вот копия этой картинки:

А в книжке говорилось: "Это -- боа-констриктор; он заглатывает добычу
целиком, не разжевывая ее, а потом теряет способность двигаться и впадает в
спячку на шесть месяцев, чтобы переварить пищу".
Тогда я впервые задумался о щедрых на приключения джунглях и, усердно
поработав цветным карандашом, сумел в конце-концов сделать свой первый
рисунок. Мой Рисунок Номер Один. И выглядел он вот так:

Я показал свой шедевр взрослым и спросил, не страшно ли им смотреть на
него.
Но взрослые ответили:
-- А что такого страшного в какой-то там шляпе?
Разумеется, нарисовал я вовсе не шляпу. Я изобразил удава, который
переваривает слона. Но взрослые никак не могли этого уразуметь, и тогда я
сделал еще один рисунок: я нарисовал внутренности боа-констриктора, да так,
чтобы взрослые уж наверняка все разглядели. Взрослым вечно надо
растолковывать, что к чему.
Вот каким был мой Рисунок Номер Два:

На этот раз взрослые посоветовали мне бросить рисовать
боа-констрикторов -- неважно, изнутри или снаружи, -- и прилежно заняться
изучением географии, истории, арифметики и грамматики. Вот почему в шесть
лет я отказался от карьеры живописца, которая, вполне вероятно, могла бы
сложиться просто блестяще. После неудачи с Рисунком Номер Один и полного
провала Рисунка Номер Два я совсем пал духом. Взрослые никогда ни до чего не
доходят своим умом, а дети быстро устают объяснять им то одно, то другое.
И тогда я избрал себе иное поприще и научился управлять самолетами. Мне
довелось полетать над всеми частями света понемножку, и, должен признать,
география действительно оказалась очень полезной наукой. Теперь я с первого
взгляда могу отличить Китай от Аризоны. Весьма ценное умение, особенно,
когда блукаешь в ночи.
На своем веку я повстречал великое множество серьезных людей. Я долго
жил в окружении взрослых. Я видел их на близком расстоянии, разглядывал в
упор. И от этого мое мнение о них ничуть не улучшилось.
Всякий раз, встречая взрослого, который казался мне хоть мало-мальски
сообразительным, я интереса ради показывал ему свой Рисунок Номер Один,
который сохранил и всегда носил при себе. Так я надеялся определить,
способен ли этот человек понять суть вещей. Но он, или она, непременно
говорили: "Да ведь это шляпа". И после этого я уже никогда не заговаривал с
ними о боа-констрикторах, первозданных лесах или звездах; я просто опускался
до их уровня и вел беседы о бридже, гольфе, политике и галстуках.

Жизнь и творчество Антуана де Сент-Экзюпери стали одним из главных мифов культуры ХХ века. В эпоху, проходившую под знаком провозглашенной Ницше «смерти богов», Сент-Экзюпери создает нового героя, которому не чуждо ни человеческое, ни божественное. Он конструирует героя и в жизненном, и в художественном плане одновременно – не абстрактно, но лично пережив и прочувствовав некий новый, доселе невиданный опыт, для воплощения которого он стремится найти новые средства выражения. Он пытается обрести в этом опыте нечто, превосходящее его самого, – духовную инстанцию, не подсказанную извне никакими существующими религиями. Его «сверхчеловек» смотрит в будущее, охваченный желанием обрести Бога.

Сент-Экзюпери, несомненно, упрощал, когда говорил в интервью газете «Фигаро» 27 мая 1939 года, что для него «летать и писать – одно и то же». Его творчество невозможно рассматривать как сугубо литературное, оно выходит за рамки художественной словесности в бесконечные сферы жизни, философии, своеобразной теологии. Как говорил французский писатель и философ Роже Кайюа: «Сент-Экзюпери делает из литературы инструмент цивилизации. Благодаря литературе подвиги и эмоции, заблуждения и победы человека могут избежать подстерегающей их бездны» . И вместе с тем именно слово, которому Сент-Экзюпери имел все основания не доверять, оказывается средством выхода за пределы литературы, именно слово становится связью, цементирующей ту «цитадель духа», о которой мечтал писатель под конец своего творческого пути.

Литературное наследие Сент-Экзюпери невелико – строго говоря, всего четыре небольших прозаических произведения, сказка и незаконченное эссе «Цитадель», объем которого равен всем законченным, вместе взятым. Но при этом каждое его произведение становилось бестселлером, причем не только во Франции и США, где он подписывал контракты на их издание, но и во всем мире начиная с 1930-х годов. В нашей стране переводы его книг стали выходить со второй половины 1950-х годов. Постоянство его посмертной славы, связанной прежде всего с «Маленьким принцем», вообще не знает аналогов в истории литературы ХХ века. Ее не могли поколебать даже буйные 60-е годы, когда французы выпустили сборник «Суд над Сент-Экзюпери», в котором строго критиковали его и как писателя, и как мыслителя, обвиняя во всем, даже в конформизме . Сент-Экзюпери занял прочное место классика литературы ХХ века.

Успех этого классика начинался с ультрасовременной – авиационной – тематики. Он словно следовал завету поэта Артюра Рембо: «Надо быть абсолютно современным», хотя самыми любимыми поэтами Сент-Экзюпери были более «умеренные» – Леконт де Лиль, Эредиа, Бодлер, Малларме… Современность – это самолеты и знаменитые летчики, как, например, Жорж Мари Гименер, исчезнувший в туманах Фландрии осенью 1917 года и ставший героем романа Анри Бордо (1918). Образы, связанные с воздухоплаванием, зачаровывали самых разных французских писателей – Алена-Фурнье, Эдмона Ростана, Поля Клоделя, Мориса Барреса, Жана Кокто, Блеза Сандрара, Гийома Аполлинера. Аэропланы возбуждали в человеке новые, неведомые прежде ощущения, что видно, к примеру, из знаменитого описания Марселя Пруста, замечтавшегося при виде аэроплана: «Неожиданно моя лошадь взвилась на дыбы: она услышала странный шум; я чуть было не вылетел из седла, затем, с трудом укротив лошадь, поднял мокрые от слез глаза ввысь, откуда доносился шум, и увидел в пятидесяти метрах над собой, в лучах солнца, два громадных блестящих стальных крыла, уносивших живое существо с человеческим, как мне показалось, лицом, хотя разглядеть его было трудно. Я был потрясен не меньше, чем грек, впервые увидевший полубога» .

В своей любви к небу Сент-Экзюпери оказывается, при всем различии в писательской технике, ближе к Прусту, нежели к самым «продвинутым» певцам скорости и аэропланов, какими были в первые десятилетия ХХ века футуристы. «Долой лунный свет!» – призывали технократы-футуристы, бросавшие «вызов звездам». А Сент-Экзюпери стремился прочувствовать природу небес, любуясь «ночным великолепием облачных полей» и слушая музыку полета – «Уже взлетает к небу мелодия органа: самолет» («Ночной полет»).

Его поэзия звезд и луны, его поэзия пустыни, порождающей грезы, оказалась близка сюрреалистам, которые опубликовали его небольшой текст под названием «Мираж» в журнале «Минотавр» в 1935 году (впоследствии этот фрагмент войдет в книгу «Планета людей»). «Мои грезы куда реальнее, чем эти люди, чем эта луна, чем эти достоверности» – под этой фразой Сент-Экзюпери мог бы подписаться любой сюрреалист. Рассказчик Сент-Экзюпери, который видит свои чудесные сны наяву о детстве, пребывает в особом состоянии, при котором его реальные ощущения словно тоже смещаются в сферу грез. А в письмах к матери Сент-Экзюпери вольно или невольно воспроизводит тезис вождя сюрреалистов Андре Бретона о «незаинтересованной игре ума»: «Не надо учиться мыслить, надо научиться не мыслить».

Авиационная экзотика была просто обречена на успех и в конце 1920-х, когда начал печататься Сент-Экзюпери, и в 1930-е годы, чем и объясняется живейший интерес к молодому писателю со стороны одного из крупнейших издателей Франции, Гастона Галлимара, который уже имел успешный опыт с изданием романа Жозефа Кесселя «Экипаж». Напомним и о большой популярности, какой пользовались романы на другую «экзотическую» тематику – морскую: особенно романы Джозефа Конрада, а также Германа Мелвилла.

На авиационную тему обращает в первую очередь внимание и Андре Бекле, в свое время известный писатель и публицист, написавший предисловие к первому изданию первого романа Сент-Экзюпери «Южный почтовый» (1929): «Сент-Экзюпери – не писатель, и самолет никогда не был для него литературным развлечением». Его «чувства и их искренние проявления подчинены жизненной энергии, они – порождение его чудесной профессии» . Таким образом, предисловие Бекле стоит у истоков известного мифа о летчике-писателе.

«Южный почтовый» – своеобразный итог юношеских литературных исканий Сент-Экзюпери. В небольшом, но переполненном событиями тексте романа Сент-Экзюпери словно хотел высказать разом весь свой писательский и жизненный потенциал, причудливо смешивая героику завоевания неба и традиционную любовную историю.

Роман раздроблен на множество эпизодов, строение которых можно объяснить не логикой, но музыкой. Однако при всей своей разрозненности события книги укладываются в 48 часов полета главного героя – удвоенное время классической трагедии. Но развертывание этого почти классического времени происходит не последовательно, оно может возвращаться вспять или вообще прерываться длинными ретроспекциями, уводящими в прошлое двух-или трехлетней давности. Игра с временными планами дополняется сменой пространств и, что самое главное, позицией рассказчика, который постоянно меняет ракурсы своего повествования, то ускоряя, то замедляя его. Романная техника Сент-Экзюпери, впитавшая в себя приемы кинематографа , оказывается в «Южном почтовом» значительно сложнее, чем этого можно было бы ожидать от начинающего автора.

Многие современники Сент-Экзюпери критиковали любовную интригу «Южного почтового», считая ее слишком банальной. Но, может быть, он и стремился к примитивности, создав отдаленную версию трагической легенды о Тристане и Изольде. Несомненно, Бернис – герой, но это герой, черпающий свою энергию из отчаяния, ибо его Женевьева умерла. И не следует искать в его гибели элементов случайности или героики. Она выглядит как исполнение мифа – если его возлюбленная мертва, то и ему не место на этом свете.

Если отбросить сухие выкладки, то описание «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери поместиться в одно слово - чудо.

Литературные корни сказки лежат в бродячем сюжете про отвергнутого принца, а эмоциональные - в детском взгляде на мир.

(Иллюстрации акварелью, сделанные Сент-Экзюпери, без которых просто не выпускают книжку, так как они и книжка образуют единую целую сказку )

История создания

Впервые образ задумчивого мальчика появляется в форме рисунка в записках французского военного лётчика в 1940 году. Позднее автор органично вплёл собственные зарисовки в тело произведения, изменив взгляд на иллюстрацию как таковую.

Исходный образ выкристаллизовался в сказку к 1943 году. На то время Антуан де Сент-Экзюпери обитал в Нью-Йорке. Горечь от невозможности разделить судьбу товарищей, воюющих в Африке, и тоска по любимой Франции просочились в текст. Проблем с изданием не было и в том же году американские читатели познакомились с «Маленьким принцем», однако, восприняли его прохладно.

Вместе с английским переводом вышел и оригинал на французском. До французских издателей книга дошла только спустя три года, в 1946, спустя два года после смерти авиатора. Русскоязычный вариант произведения появился в 1958 году. А сейчас «Маленький принц» обладает чуть ли не наибольшим количеством переводов - существуют его издания на 160 языках (включая зулу и арамейский). Общий объём продаж перевалил за 80 миллионов экземпляров.

Описание произведения

Сюжетная линия строится вокруг странствий Маленького Принца с крошечной планеты Б-162. И постепенно его путешествие становится не столько фактическим перемещением от планеты к планете, сколько дорогой к познанию жизни и мира.

Желая узнать нечто новое, Принц покидает свой астероид с тремя вулканами и одной любимой розой. На пути он встречает множество символичных персонажей:

Правителя, убеждённого в своей власти над всеми звёздами;
Честолюбца, ищущего восхищения своей персоной;
Пьяницу, заливающего выпивкой стыд от пагубного пристрастия;
Делового человека, постоянно занятого подсчитыванием звёзд;
усердного Фонарщика, который каждую минуту зажигает и тушит свой фонарь;
Географа, никогда не покидавшего свою планету.

Эти персонажи, вместе с садом роз, стрелочником и другими - это мир современного общества, обременённого условностями и обязанностями.

По совету последнего мальчик отправляется на Землю, где в пустыне знакомится с потерпевшим аварию лётчиком, Лисом, Змеёй и другими персонажами. На этом заканчивается его путешествие по планетам и начинается познание мира.

Главные герои

Главный герой литературной сказки обладает детской непосредственностью и прямотой суждений, подкреплёнными (но не замутнённую) опытом взрослого человека. От этого в его действиях парадоксальным образом совмещаются ответственность (внимательный уход за планетой) и спонтанность (внезапный уход в путешествие). В произведении он - образ правильного, не замусоренного условностями образа жизни, который наполняет её смыслом.

Лётчик

Всё повествование ведётся от его лица. Он имеет схожести и с самим писателем, и с Маленьким Принцем. Лётчик взрослый, но он моментально находит общий язык с маленьким героем. В одинокой пустыне он проявляет принятую нормами человеческую реакцию - злится от проблем с ремонтом двигателя, боится умереть от жажды. Но напоминает ему о детских свойствах личности, которые не следует забывать даже в самых суровых условиях.

Лис

Это образ обладает внушительной смысловой нагрузкой. Утомленный однообразием жизни Лис хочет найти привязанность. Приручаясь, он показывает Принцу суть привязанности. Мальчик понимает и принимает этот урок и, наконец, понимает природу отношений со своей Розой. Лис - это символ понимания природы привязанности и доверия.

Роза

Слабый, но прекрасный и темпераментный цветок, у которого всего-то четыре шипа для защиты от опасностей этого мира. Несомненно прообразом цветка стала вспыльчивая жена писателя - Консуэло. Роза олицетворяет противоречивость и силу любви.

Змея

Второй ключевой для сюжетной линии персонажа. Она, подобно библейскому аспиду, предлагает Принцу способ вернуться к любимой Розе при помощи смертельного укуса. Тоскуя по цветку, принц соглашается. Змея ставит точку на его путешествии. Вот только была ли эта точка действительным возвращением домой или чем-то иным, решать придётся читателю. В сказке Змея символизирует коварство и искушение.

Анализ произведения

Жанровая принадлежность «Маленького Принца» - литературная сказка. Есть все признаки: фантастические персонажи и их чудесные действия, социально-педагогический посыл. Однако присутствует и философский контекст, отсылающий к традициям Вольтера. Вместе с нехарактерным для сказок отношением к проблемам смерти, любви, ответственности это позволяет отнести произведение и к притчам.

События в сказке, подобно большинству притч, обладают некоторой цикличностью. В отправной точке герой представлен как есть, затем развитие событий приводит к кульминации, после которой «всё возвращается на круги своя», но получив философскую, этическую или моральную нагрузку. Так происходит и в «Маленьком Принце», когда главный герой решает вернуться к своей «прирученной» Розе.

С художественной точки зрения текст наполнен простыми и понятными образами. Мистическая образность вместе с простотой изложения позволяют автору естественно переходить от конкретного образа к концепции, идее. Текст щедро пересыпан яркими эпитетами и парадоксальными смысловыми конструкциями.

Нельзя не отметить и особый ностальгический тон сказки. Благодаря художественным приёмам взрослые видят в сказке беседу со старым добрым другом, а дети - получают описанное простым и образным языком представление о том, что за мир их окружает. Во многом именно этим факторам «Маленький принц» обязан своей популярностью.