№ 7. Миф о времени: «Для управления людьми не хватает времени» Миф происходит из неоспоримого факта, что в неделе всего 168 часов, а у вас множество задач, которые отнимают время, - ваши собственные задания, обязанности и проекты, не считая еще и собственно менеджмента.Как

Однако шаманизм, древняя вера аборигенов края, не был вытеснен двумя мировыми религиями, которые боролись за свое влияние на духовную жизнь людей без видимой агрессии, используя более тонкие приемы воздействия, как нравственно-философские проповеди, знание методов психотерапии и торжественные обряды богослужения. Терпимость, проявленная служителями всех конфессий, помогла каждой из них найти свою нишу и более или менее мирно сосуществовать вплоть до установления в крае советской власти. Воспоследовавшие в 30-е годы гонения на деятельность всех религиозных направлений, разрушение храмов и храмовых комплексов вместе с входящими в них духовными учебными заведениями, издательскими предприятиями, библиотеками, художественными мастерскими по иконописи и культовой скульптуре - нанесли непоправимый урон культуре народа.

Возрождение духовной культуры, начавшееся повсеместно в 90-е годы вряд ли восстановит все погибшие ценности. Буддизм, как написал в свое время академик Н.И. Конрад, это не только религия, но и искусство. В этом плане к невозвратимым потерям может быть отнесена и буддийская мистерия цам, исполнявшаяся при дацанах Бурятии во время особых обрядов богослужения. Именно об этом своеобразном явлении хотелось бы повести речь.

Ламаизм, северный тибетский буддизм, пришел в Бурятию в конце XVII века. Вместе с ним в забайкальских степях получили распространение тибетская и старомонгольская письменность, традиции восточной философии, профессиональное искусство. Появляется ламаистское духовенство с его сложной иерархией, возводятся храмовые, монастырские комплексы - дацаны, дуганы, хиты; устраиваются пышные религиозные процессии и богослужения, привлекающие массу верующих.

Одним из наиболее театрализованных и красочных обрядов богослужения был цам-хурал. Цам (тиб. "чам" - танец), буддийская мистерия, представляющая собой священные танцы и пантомиму в масках, исполняемые сиятттеннмками при ламаистских монастктст-*- гт^п-

Воначально возник в Тибете и связан с тантрийской системой буддизма и ламаизма. Традиция приписывает идею исполнения первых священных танцев в масках богов Падма Самбхаве при сооружении монастыря Самьяй в VIII веке. Якобы тогда этот торжественный обряд богослужения помог великому Учителю, главе секты красношапочников победить сопротивление местной религии бон-по. Предполагается происхождение этих танцев из Индии, где "в древности особые актеры в масках и одеждах богов танцевали и вели диалоги на языке богов, демонов и людей." (Forman W. und Rintschen В. Lamaistische Tanzmasken. Der Erlik-Tsam in der Mongolei. Leipzig, 1967, s. 61.).

В Монголии секта Гелуг-па постепенно вводила в своих монастырях разные виды священных танцев и пантомимы в масках и без масок и даже с диалогами (цам Милорайбы). В востоковедческий литературе встречаются подробные описания исполнения в Тибете и Монголии Жагхар цама или Эрлик цама, по имени главного божества этой мистерии - Эрлик Номун хана (тиб. Чойчжил), короля закона, владыки ада. И именно этот вид цама был введен в Бурятии во второй половине XIX века. В Бурятии Жагхар цам чаще назывался цамом докшитов, ибо главные действующие лица в нем были докшиты (санскр. дхарма-пала) - гении-хранители буддийской веры в их гневном воплощении.

Известно, что в дацанах хранились специальные руководства на тибетском языке по обряду священных танцев и были ламы-тантрины высокого посвящения, руководившие всей церемонией богослужения и постановкой собственно танцев и пантомимы. Они строго, неукоснительно придерживались существующего канона. При крупных монастырях имелись художники, владевшие иконописным мастерством (изображали богов на ткани - танка), они же могли изготовлять маски богов, людей, животных, птиц для цама. Там же трудились мастера по пошиву разнообразных и сложных костюмов для персонажей мистерии и мастеровые по изготовлению реквизита, бутафории.

Знакомство с литературой позволяет говорить, что при переносе цама докшитов в бурятские дацаны весьма строго соблюдалась верность существующим канонам в исполнении ритуальных танцев: порядок выхода масок, их число, точность костюмировки и атрибутов, которые используются персонажами. Так если в представлении мистерии докшитов (Жагхар цам) в Монголии в монастыре Эрдэни-цзу принимало участие 87 масок, то в главном храме Бурятии, - Гусиноозерском дацане (резиденции хамбо-ламы) выходило 78 персонажей. Небольшая разница происходила за счет сокращения числа почжутов, второстепенных божеств, входивших в свиту гениев-хранителей, докшитов.

Пышное богослужение, цам-хурал докшитов, совершалось один паз в гол в начале июля и собипало очень много вегл/тоших и любо-

Пытствующих. Подготовка к нему начиналась задолго, за полтора-lва месяца. Приводились в порядок экзотические музыкальные ин-cтрументы, подновлялись костюмы и маски, определялись исполнители. Начинались репетиции священных танцев. Пожилые, мно-го раз танцевавшие в данном обряде священники, передавали свой эпыт более молодым, физически сильным и выносливым ламам, имеющим знания в тантрийской мистике. Новичков обучали вна-гале по одному, показывали отдельно каждое движение и соответ-ствующее этому па словесную формулу (зак-инание), затем объединяли в группы и, наконец, наступал момент, когда все участники выходили в монастырскую ограду и там репетировали всё представление в целом под звуки дамского оркестра. Танцующие репетиро-вали некоторое время без масок, которые надевались позднее, ког-,а исполнители уже свободно двигались, изучив и запомнив рису-нок своих танцев. Свидетелем такой общей репетиции без масок при Гусиноозерском дацане, когда все участники достаточно четко щущали и передавали пластически и ритмически характер божеств,

Которых представляли, был известный бурятский ученый

Накануне публичного представления цама проходило закрытое богослужение внутри храма, которым руководил главный церемониймейстер обряда, чамбон. Он в костюме, но без маски, в золоченой

Руглой шапке с высоким конусообразным верхом в полночь откры-вал двери храма и начинал стремительный вихревой танец. Все участ-ики танцуют под ритм заклинаний (тарни), которые чамбон напе-вает высоким тенором, держа в руке серебряную чашу-дэбэр. Гэлюн лама, прислуживающий ему, наливает в чашу символическую кровь из балы (чаша из человеческого черепа). Включается неистовая музыка жестра. Чамбон отходит и наливает кровь из чаши в бараний желу-ж, завязывает и вкладывает в приготовленную из теста фигурку чело-века - Линка, - врага веры, воплощение грехов.

На рассвете проводился хурал - освящение "Сора", трехглавой пирамиды, сделанной из теста и оканчивающейся на вершине подо-бием человеческого черепа. Грани пирамиды окрашены в ярко-крас-ный цвет, символизируя языки пламени. " Сор является одним из

Главных атрибутов цама докшитов и представляет собой жертву, име ющую якобы силу сжигать врагов веры. На этом заканчивалась закры тая часть богослужения.

Публичное представление цама докшитов устраивалось в монас-тырской ограде. В центре площади перед главным храмом ставши столик и над ним сооружали шелковый навес-балдахин. Вокруг этогс балдахина очерчивали мелом или известью несколько концентричес ких кругов - место, где танцуют маски. Неподалеку от внешнего круг; устраивали сиденья и навесы для почетных гостей, лам, богатых бого мольцев. Простые верующие, миряне устраивались как могли, сидя стоя, ряд за рядом, занимая все свободное пространство в ограде Монастырская ограда в дни цам-хурала с этими кругами, заключен ными в четырехугольник, представляла собой мандалу.

Цам начинался с выноса "Сора" и Линка, которые располагали ш столике под балдахином. Раздавались звуки ламского оркестра, расположенного вблизи внешнего круга и состоящего из своеобразных ин-

Струментов, таких как огромные двух- трехметровые металлические трубы ухэр-буреэ, поддерживаемые людьми спереди и сзади, как ганлин, отдельные части которого изготовлялись из берцовой кости человека, цан - медные тарелки, хэнгэриг - вид колокольчика, бишхуур, деревянный духовой инструментв, близкий гобою и пр. "Музыка цама необычна и поразительна" (Б.Я. Владимирцов). Под эту

Музыку на круг выходили исполнители. Вначале появлялись две маски "хохимай", владики кладбищ, представляющие собой человеческие скелеты (облегающая тело черная одежда расписана белой краской), на головах у них маска - человеческий череп. Они отгоняют от "Сора" (жертвы божествам, установленной под балдахином) Ворона, который вошел во внутренний круг вместе с "хохимаями".

Затем появлялся Хашин хан с восемью мальчиками, не то сыновьями, не то учениками. Их маски изображают добрые улыбающиеся человеческие лица. Они не танцуют, но приветствуют подношением "хадака" каждое божество, выходящее из дверей храма на круг. Блюстителями порядка во время действия выступают четыре маски жителей Индостана - две коричневые и две темно-зеленые со строгим выражением лица. Это ацзары, они танцуют вне круга и все время

Находятся там, следя за тем, чтобы зрители не заходили на круги, не мешали бы танцующим. В руках ацзаров кнуты

"Маски" выходили на круг либо по одному, либо попарно, или группами. Протанцевав и выполнив пантомиму, они удалялись в храм или оставались на площадке сбоку, не мешая другим участникам.

Танец состоял в том, что "маски" то медленно, то быстро в такт музыке принимали различные пластические позы, скакали с одной ноги на другую, кружили по сцене, двигались взад и вперед. При этом они держали в руках какие-либо предметы символического содержания и манипуляция этими предметами во время танца имела особый смысл. Танцевальные движения некоторых "масок" были более живые, легкие и быстрые и не так однообразны. Однако в цаме были персонажи, которые кружились в вихре настоящей бешенной пляски. Вот как описывает очевидец действия масок быка и оленя, танцевальные партии которых сочетали выразительную пантомиму с пляской. "Под скорый темп музыки бык и олень исполняют быстрый танец, затем приостанавливаются, враждебно смотрят друг на друга и проделывают ряд неприязненных угрожающих движений. С наклоненными головами, яростно потрясая рогами, они готовы броситься один на другого, но.. подошедшая маска "хохи-мая" не допускает Они, сдерживая ярость, топчутся на месте и, услыхав учащенный темп музыки, начинают стремительный танец на внутреннем круге". (Дм. Даурский. "По Забайкалью". Путевые заметки. "Сибирь", 3 249, 3.11.1910)

Персонажи цама распадаются на несколько групп. К одной из них можно отнести маски различных животных: ворона, буйволов, львов, тигров (барсов), оленей, медведей. В Монголии к этой группе относятся также дракон, мифическая птица Гаруди, в Тибете - слон, обезьяна, в Туве - верблюд, северный олень, водящийся в Саянах. Следующая группа - это маски докшитов, грозных божеств, гениев-хранителей буддийской веры. Они имеют человеческий облик, но лица искажены выражением ярости, гнева. У некоторых есть третий глаз во лбу, большие клыки. Маски божеств высокого ранга украшены сверху тиарой из пяти человеческих черепов. Есть божества с тремя черепами, с одним черепом. По мнению Б.Я. Владимирцова, "самые маски по большей части сделаны чрезвычайно искусно и художественно" Они раскрашены в разные цвета: синие, темно-желтые, красные, зеленые и все довольно большие по размеру, чтобы исполнители могли свободно надевать их на голову.

Главных божеств, хранителей веры, докшитов в этом цаме десять Но они выходят в сопровождении свиты почжутов, богов низшего ранга. Кроме того, докшиты Чойчжил и Чжамсаран имеют еще свои "шакти", существа, символизирующие женское начало Вселенной.

К третьей группе масок относятся персонажи, представляющие разных людей Это двадцать два шанака, монахи созерцатели, имеющие в цаме важную функцию и отдельную танцевальную партию Они не носят масок Хашин хан с мальчиками, о их добрых масках уже говорилось "Белый Старик" - "Сагаан убугуун" И сюда нужно отнести маски сабдаков, духов-покровителей данной местности Каждый дацан имел своего сабдака В Гусиноозереком дацане в цаме докшитов

Участвовала маска покровителя Хухэ Ямаата

Костюмы цама яркие красочные, сшитые из дорогих материй -шелка, парчи На халат с длинными клинообразными рукавами надевался фартук, украшенный вышивкой (голова бурхана-бога), особый воротник-пелерина с фестонами, свисающими спереди, сзади и по плечам И на все это накидывались тяжелые четки, изящно вырезанные из кости, опоясывающие все тело и скрепленные впереди металлическим диском-толи По низу к четкам подвешивались миниатюрные серебряные колокольчики, их - 12, каждое движение танцовщика они сопровождали мелодичным звучанием На ногах исполнителей монгольская обувь (гутал), расшитая бисером, бусами

Среди персонажей цама оставляла большое впечатление маска док-шита Чжамсарана Она красного цвета, представляет собой искусную инкрустацию из коралловых бус различного размера и красного бисера Маска трехглазая, имеет четыре клыка, торчащие из раскрытого рта Выражение яростное Исполнитель держал в одной руке меч, в другой - окровавленное сердце врага веры Пляска этого божества -медленная торжественная поступь грозной силы Вместе с Чжамсара-ном танцевали восемь маленьких его спутников - "дитокчжад" в красных масках и одеждах Их обычно исполняли дети-послушники (ху-бараки)

После пляски Чжамсарана, как разрядка, следовала комедийная интермедия Сагаан Убугууна (Белого Старика), любимого зрителями персонажа цама. Он владыка земли, хранитель пастбищ и стад, дарит людям долголетие Маска изображала добродушное лицо старца с длинной седой бородой Одет он в белый монгольский халат, подпоясан кушаком, ходит, опираясь на деревянный посох

Белый старик вносит в цам оживление, смешит зрителей, исполняя пантомиму просыпающегося от сна старца, расправляет бороду, усы, потягивается, пугается громкой музыки Долго и безуспешно пытается встать на ноги Наконец, это ему удается Радуясь, Сагаан Убугуун начинает тихонько приплясывать, постепенно расходится, пляшет до изнеможения, падает Иногда Белый Старик, сокрушаясь, что совсем одинок, похищал у Хашин хана одного или двух его мальчиков, страшно радовался, что обрел наследников, забавлял их и, разыгравшись, по слепоте своей вроде бы не мог найти спрятавшихся от него детей Исхначинал какую-либо другую сценку Запас интермедий у него был большой

И здесь в связи с функцией в мистерии маски Сагаан Убугууна необходимо остановиться на двух очень важных моментах. Первое, это эзотерика цама. Второе, связанное с первым, природа театральности цама и введение в него элементов народности.

Многие исследователи Центральной Азии - путешественники, ученые, наблюдавшие в свое время представления цамов при монастырях Тибета, Монголии, Бурятии, проявили большой интерес к этому самобытному явлению. В своих описаниях цама наряду со знаками восхищения, удивления, а иногда и недоумения по поводу увиденного, они оставили и свои размышления, предположения, догадки о происхождения этой мистерии и сущности ее содержания. Они не скрывали того, что им не удалось проникнуть в содержание цама, что

В беседах с ламами все время ощущали тщательно охраняемую от посторонних тайну мистерии. Им передавали информацию, которая лежала на поверхности: имена богов в масках, название атрибутов, одежды и реквизита. Дальше этого объяснения не шли. Узнавали, что танцы и пантомима ставились по сценарному канону, запечатленному в специальных руководствах, и что занимались священным обрядом ламы, посвященные в тан-трийскую мистику "Изучить цам, раскрыть его сущность, понять значение его символов и магических действий невозможно, т.к. учение окутано глубокой тайной. Тибетские книги о цаме написаны символическими словесными форму-

Лами, расшифровать которые может лишь посвященный. Слов этих ни в одном европейско-тибетском словаре не находится. ." (Н.П.Ша-стина. Религиозная мистерия "цам" в монастыре "Дзунхуре", ж."Сов-ременная Монголия, 1935, № 1, с.92~93)

Дело в том, что персонажи цама, танцуя под музыку, в такт ей произносили про себя, а некоторые, как например, чамбон в ночном обряде, громко пели тексты заклинаний (тарни, мантры) и именно эти таинственные формулы были связаны с танцевальными движени-

Ями и составляли вместе нечто энергетически целостное, завершенное и направленное, типа динамической медитации. А что же все-таки произносилось - мало кто знал Читаем у Г.Ц.Цыбикова: "В тантре стали в большом употреблении дарани (тарни, тиб. гзинс-снагс). Особые формулы, посредством коих можно достигнуть той или иной цели. Они по трудности содержания остаются даже не переведенными с санскрита ни на тибетский, ни на монгольский языки. Поэтому их смысл не доступен. (Г.Ц. Цыбиков. Лам - рим - чень - по. Соч. Цзонхапы, в монг. и русск. перев. Владивосток,!910, т.11, с. XX). А известный синолог В. Васильев писал, что тантрами называются книги мистического содержания, потому что через них сохраняют постоянно приобретенные силы. Но время шло и постепенно менялось отношение к запретам и тайнам буддийской мистерии. Это

Отмечал в своей книге по цаму академик Б. Ринчен (Монголия) опубликованной в конце 60-х годов в Лейпциге с чудесными цветными фотографиями Вернера Формана. Это были маски Жагхар цама.

Второй момент, - театральность мистерии, ее яркая зрелишность Впечатляла удивительная стройность, красочность всей церемонии, составленной из продуманных контрастных по темпо-ритму и рисунку танцев и пантомимы, сменяющих друг друга под звуки столь необычною дамского оркестра Производили впечатление сами маски, яркие по окраске, разнообразные по выражению устрашающе гневные, грозные у докшитов, строгие, сдержанные у ацзаров, добрые и даже с улыбкой у Хашин хана, его детей, у Сагаан Убугууна Красивые, эффектные маски животных - оленя, льва, тигра, буйвола, птицы Гаруди Привлекала внимание зрителей яркая нарядность костюмов Вся картина танцующих масок представляла собой редкое по впечатляющей силе зрелище Именно зрелище

Надо полагать, что именно отсюда, от этой зрелищное™ исходило вполне правомерное стремление исследователей рассматривать цам по ведомству буддийского церковного театра Б Владимирцов описывает цамы Тибета в статье, называемой "Тибетские театральные представления" А Позднеев, Н Шасгина, Б Ринчен, отмечая религиозный характер цамов в Монголии, все же считают нужным отнести представления мистерии к разряду театрального лицедейства, приносящего ощутимые доходы монастырям С этими подкрепленными фактами и свидетельствами суждениями трудно не согласиться, ибо в них заложена часть истины Однако утверждение, что цам "первоначально существовал лишь как религиозное действие внутри монастыря, а позднее цам переродился в театральное действие, в зрелище, сделался средством для сбора денег и пожертвований" (Н Шастина, цитир соч с 93) вряд ли верно, хотя и здесь присутствует часть неоспоримой истины Еще более спорным представляется суждение А Авдеева, заявившего " на примере "цама" прослеживается и его превращение из религиозной мистерии в зрелище, постепенно теряющее свой мистический характер" "Экономические предпосылки вынудили расширить аудиторию, что в свою очередь заставило вынести представлений цама" на площадь и ускорило процесс его омирществле-ния, то есть превращения в театральное представление, в котором религиозная его сторона все более отступала на второй план" (АД Авдеев Происхождение театра Л, 1959, с 176)

На наш взгляд , с театральностью цама дело обстояло не так просто, как выглядит здесь Можно смело утверждать, что цам не омир-

Шествлялся, не перерождался и не утрачивал своего религиозно го назначения А^о в том, что судя по описаниям в литературе и особенно по рассказам самих исполнителей цама, закрытая часть хурала, проходившая внутри храма при участии небольшого количества лиц, посвященных в таинства мистерии и предшествовавшая открытому представлению ритуальных танцев, тоже была по природе своей театральна В этом внутреннем обряде все участвующие были облачены в соответствующие ритуальные торжественно яркие кос тюмы и головные убо ры, играл небольшой оркестр и танцы, исполняемые М.ОЛОДЫМИ ламами чередовались с чтением и пением молитв и заклинании (тарни) Чамбон, эф фектно одетый, будучи руководителем всей церемонией закрытого хурала, проводил обряд освящения "Сора", сам все время солировал как танцовщик, используя при этом разнообразные символические ат-

Рибуты Ансамбль танцовщиков-лам полностью подчинялся его указаниям. В храме не было публики, кроме самих участников обряда, а торжественная приподнятость, театральность, зрелищность ритуала присутствовали в полной мере. Значит, торжественное лицедейство, полное мистического вдохновения, было предписано самим содержанием ритуала

Именно это и приводит к мысли, что театральность цама существовала изначально, была вложена в самих письменных руководствах к обряду, где все было расписано от начала до конца: каждое движение ног, положение пальцев и кистей рук (мудра), предметы, которые держали в руках разные божества, порядок танцев и пантомимы Расписана была и музыка для ламского оркестра по инструментам, для каждого бога своя мелодия, свой ритм И самые маски и костюмы мистерии многокрасочные, яркие, выполненные с большим искусством, несли весьма непростую информацию (ведь почти у каждого персонажа была своя легенда появления его в буддийском пантеоне) Отсюда может быть вывод, все это изначально было рассчитано на зрелищность, на впечатляемость, на восприятие со стороны, без различия кто бы ни был этим воспринимающим - сами ламы или простые миряне-богомольцы. И, надо думать, что при открытых представлениях цама наиболее непосредственной частью публики были именно они, простые люди, миряне, искренне увлекавшиеся ярким зрелищем и ценившие прежде всего эффектную развлекательную сторону обряда Разумеется, простые люди прекрасно осознавали и культовое назначение цама и по-своему понимали его. Н Шастина и А Поз-днеев приводят в своих трудах различные толкования цама, уловленные ими в беседах с монгольскими аратами и самими священниками. Это дает основание говорить о многозначности содержания цама. Информация, заключенная в сложной церемонии этого обряда с его заданной зрелищностъю и театральностью, может быть прочитана как многопорядковая, многослойная, раскрывающаяся по-разному для разных кругов зрителей и самих участников мистерии, по уровню их сознания.

Можно предположить, что буддийская мистерия, как и другие подобные театрализованные богослужения-обряды (Элев-синская, Дионисийская мистерии) имела тайное (эзотерическое) значение, тщательно засекреченное и оберегаемое от любопытства непосвященных. Есть свидетельства, говорящие о том, что для отцов ламаистской церкви нежелательным было проникновение и массового зрителя в подробности ритуала жертвоприношений Именно поэтому время от времени в параллель танцующим маскам вводились небольшие пантомимические эпизоды отвлекающего характера: к примеру, сцены подношений Хашин ханом и его детьми хадаков каждой группе божественных масок. Семейство это производило по облику комическое впечатление своими добрыми, наивными улыбающимися лицами. Или вдруг внимание присутствующих сосредоточивалось на действиях Ворона, посягающего на священные жертвы, находившиеся под балдахином в центре сценической площадки, а хохимаи (маски с черепами и в костюмах, разрисованных как скелеты) яростно его отгоняли в сторону. Или же во время танца докшитов ацзары, стражи порядка, начинали вдруг активно щелкать кнутами, отталкивая зрителей, якобы близко подошедших к запретной черте прямоугольника, очерченного для действия мистерии.

И, наконец, после пляски одного из грозных докшитов - Чжамсарана и как бы предваряя выход главного персонажа цама докшитов - Чойчжила, на площади

Появлялся персонаж в одежде монгольского (бурятского) простолюдина, в маске доброго и мудрого старца с седой бородой, с посохом руках и начиналась интермедия Сагаан Убугууна, приносившая зрителям огромное удовольствие. В разных описаниях пантомимы Белого Старика остается неизменной ее основная сюжетная канва - разыгрывание всевозможных комедийных ситуаций с целью сосредоточить внимание собравшихся на своей фигуре, чтобы там ни совершалось другими масками на танцевальных кругах. И эта задача всегда с успехом выполнялась.

Дм. Даурскиий в своих очерках отмечает большое пластическое мастерство ламы-исполнителя роли Сагаан Убугууна, сумевшего "передать жестами, походкой и разнообразными телодвижениями добродушный веселый облик юмористической фигуры мифического старца".

Белый Старик снова появлялся во время танца шанаков (лам-созерцателей) и опять разыгрывал комические сценки: нюхал табак, попрошайничал, собирал деньги, хадаки, если понравились ему, - бла-

Годарил. И оставался на круге до конца. Заметим, что эти сценки проходили в синхрон с танцами шанаков, т.е. здесь была необходимость отвлечь внимание публики от ритуальных действий лам-созерцателей. Последним в цаме докшитов выходил Чойчжил (Эрлик хан), главная фигура этого обряда, в маске головы буйвола. Он танцевал очень близко к "Сору". После его пляски начинался хурал Линка - чтение молитв против врага веры. Во время этого молебствия Чойчжил, Чжамсаран и несколько других грозных богов танцуют вокруг Линка, произнося заклинания (тарни), а затем рассекают его на части. И именно в этот момент "Белый старик отвлекает народ от таинств Линка" (Н.Шастина).

Начиналась заключительная общая пляска - докшиты танцуют во внутреннем круге, шанаки - во внешнем. На половине этой пляски ламы, читающие молитвы поднимаются и выносят "Сор" за монастырскую ограду к костру, где и сжигают его. А маски в это время танцуют все вместе быстрый темпераментный танец, и от зрелища этой коллективной пляски трудно было оторваться. Этот завораживающий общий танец масок служил, сильнейшим отвлечением внимания толпы от церемонии сожжения "Сора".

Итак, напрашивается заключение - яркая театральность цама была запрограммирована его внутренним содержанием, связанным с магическими ритуальными действиями:, жертвоприношением "Сора", "Жаг-хара" и хуралом Линка, т.е. действиями сугубо религиозными, но долженствующими быть исполненными открыто, публично, при значительном стечении народа. Тогда становится понятным, почему сцена-

Рием цама предусмотрены разные виды отвлечения любопытства зрителей от истинных таинств богослужения. И среди приемов отвлечения, как видим, наиболее действенной по своей зрелищное™ была пантомима Сагаан Убугууна, народность которой доказывать не надо, она очевидна. Существовали специальные руководства по этой пантомиме. Значит, народность ее заложена изначально, она сознательно используется теми, кто когда-то задумал ввести священные танцы в богослужение, густо включая в обряд популярные в народе скоморошеские трюки, приемы площадного балаганного шута. Причем эта функция народного комика отдана в цаме обаятельной фигуре Белого Старика, божеству, по всей вероятности, шаманского пантеона народов Азии, принятого ламаизмом в сонм своих святых в качестве покровителя пастбищ, животных, семейного благополучия и долголетия.

К фактам допущения в цам элементов народного помимо интермедии Белого Старика можно отнести и включение в число нетанцующих масок цама духов-покровителей данной местности - сабдаков. Их рели-

Гиозное значение, как известно, покоилось на суеверии населения, но в силу распространенности этого явления, саб-даки, появляющиеся в цаме отдельных монастырей, как бы выражали интересы жителей данной местности, их надежду на то, что и они охраняемы от злых сил и несчастья добрым местным божеством. Отсюда рождается доверие и ко всей церемонии цама в целом.

Не все монастыри могли устраивать такие большие и торжественные богослужения как цам-хурал, посвященный док-шитам. В Бурятии бытовали сокращенные варианты мистерии, с меньшим количеством масок, а значит, и не столь продолжительные по времени. Это были дуй-бэ цамы. Старые люди передавали, что в

Дуибэ цаме Сонгольского дацана участвовала маска сабдака лумэн хана, в Санагинском дацане - Баян хана, Эгээтуйском - Буриин хана, Анин-ском- Бурал Баабай, Баргузинском - Бархан.

Неслучайно также исполнителями ролей гневных божеств могли быть только ламы более высокого ранга, посвященные в таинства мистерии, в то время как в масках второстепенных божеств, почжутов выступали гецулы и банди, ламы, еще не оторвавшиеся от жизни своих родных улусов. В масках же сыновей Хашин хана танцевали дети-тослушники. Поэтому почти до недавнего времени в бурятских селени-ях можно было кое-где встретить людей, которые в молодости прини-мали участие в представлениях цама. Примечательно, что маску Ворона, пасягающего всегда на священные жертвы в цаме, вообще исполняли только миряне за определенную плату.

В Бурятии с начала XX века бытовала еще одна разновидность ми стерии, где священные танцы исполнялись без масок Это, так назы ваемый цам Дуйнхора, или мистерия Калачакры Калачакра много значное явление и понятие эзотерического буддизма "Кала" (санскр) - время, чакра " круг, колесо Колесо Времени, иэю многоголовое и многорукое божество Времени И древняя календарная система В Тибете связано с нею утверждение в начале XI века летосчисления по Юпитеру (5 раз по 12 лет), 60-летний никл по лунному календарю И это, одно из сложных учений тибетского буддизма Традиция свя зывает появление учения Калачакра в стране снегов с именами индий ских проповедников Аттишой и Соманатхой В XX в большой интерес проявили к Калачакре Рерихи Н К Рерих в своей книге "Шам бала сияющая", вышедшей в 1930 г в Нью Йорке, может быть, впер вые из европейцев высказал открыто свое понимание Калачакры, как учения, вышедшего из заповедной страны Шамбалы и являющегося Огненным учением, которому принадлежит будущее

Выдающийся востоковед Ю Н Рерих, изучив тибетские источники, написал труд "К изучению Калачакры", где исследуется история воп роса, проясняется сложность самой доктрины, ее закрытость, засекре

Ченность и то, что уче ние связано с Буддой Шакьямуни, якобы прочитавшего свою первую проповедь по Калачакре в Шамбале и в дальнейшем раз витием этой доктри ны занимались, имен но цари Шамбалы бодисаттвы и многие высокие святые

И опять, на этот раз у Ю Н Рериха, чи таем "Обширная ли

Тература по системе Калачакра написана в тантристском стиле, изоби лует специальными тантристскими терминами и аллегорическими вы ражениями, тайное значение которых известно только посвященным" (Ю Н Рерих К изучению Калачакры Харьков, изд "Основа", ХГУ, 1990, с 9)

Интерес Рерихов к древней доктрине тем более понятен, что именно в начале 30 х годов вышел труд, записанный Е И Рерих "Мир огнен ный в трех частях, где в первой части можно было прочесть следую шее "Верно заметили, что данные о Калачакре обходятся молчанием, это не только из невежества, но из ужаса коснуться основ Человече ство с одинаковым содроганием обходит колодцы знания это о всех мирах, " (§ 97) И далее "Одобряю Калачакру собираемую Это огненное учение запылено, но нуждается в провозвестии Не разум, но мудрость дала это учение Многие знания объединены в Калачакре, только непредубежденный ум может разобраться в этих наслоениях всех Миров" (Агни Йога Мир огненный Новосибирск, 1991, ч1, § 212)

Что касается цама Дуйнхора или мистерии Калачакры, то есть ритуальных танцев, входящих в обряд жертвоприношения божествам мандалы Дуйнхора, то это необычное представление совершалось при тех монастырях, где имелись храмы, посвященные божеству Времени, Дуйнхору (Калачакре). Эта мистерия исполнялась большинством исполнителей без масок. Танцующие были одеты в нарядные монгольские халаты, на эту одежду надевались костяные четки, опоясывающие фигуру, от четок свисали вниз маленькие серебряные колокольчики. Различалось три вида головных уборов, надеваемых участниками данного обряда - танцовщиками, музыкантами, ламами, читающими молитвы, а также поющими специальные мантры в определенные моменты богослужения.

Первый вид головного убора - нирманакая (санскр.) представлял собой высокую корону, состоящую из пяти икон божеств (дхьяни-будд), и выражал в данном случае - видимый образ невидимого тела богов. Другой вид - самбхогакая, род венца, состоящего из чер-

Ного, расшитого позолотой обруча, украшенного по верху пятью маленькими черепами, от обруча свисала вниз черная шелковая бахрома (символ волос), закрывающая лоб и брови до уровня глаз. От обруча вверх бахрома собирается в высокую прическу-пучок, увенчивающийся очиром, по бокам бахрома свисала вниз в виде кос на длину локтя и параллельно свешивались две ленты. Самбхогакая обозначал то же самое, что и нирманакая, с прибавлением славы трех совершенств, одно из которых: полное угашение всех земных забот. Третий вид -дхармакая, тоже корона с буквенными обозначениями имен богов (первая буква на санскр.). Этот вид обозначал духовное тело, идеальное сознание, слившееся с Мировым Сознанием.

Цам Дуйнхора немногочислен по своему составу, 40 человек (25 взрослых, 15 подростков-послушников), не считая ламский оркестр. Эта мистерия устраивалась при немногих дацанах старой Бурятии, где имелись храмы Дуйн?4.ора.

Для обучения бурятских лам ритуальным танцам по началу пригла-

Шали из Монголии и Тибета буддийских монахов, посвященных в тан-трийскую мистику и владевших церемонией обряда. Так в Агинском дацане цам Дуйнхора был введен в 1906-1907 гг. Танцам обучал и ставил всю мистерию, то есть был не только танцмейстером, но и руководителем всей церемонии, лобоном, лама из Лаврана (северо-зап.Тибет), специально приглашенный по этому случаю и проживший в Агинске несколько лет. Он передал свое умение молодому бу-

Рятскому ламе-тантрину Дондогой Сой-нзону, который после отъезда своего тибетского учителя стал "гара-бакшой", то есть танцмейстером мистерии Калачак-ры при Агинском дацане. Именно с ним, Дондогой Сойнзоном, мне довелось встретиться в Агинском Бурятском национальном округе летом 1967 года, побеседовать с ним и сделать записи с его слов по цаму Дуйнхора. Он жил с родственниками в колхозе им. Дылгырова, был общителен, несмотря на свои восемьдесят лет многое хорошо помнил и охотно делился, был немного удивлен тем, что кому-то это еще интересно.

Примерно в те же годы в начале века появилась мистерия Калачакры в Анин-ском дацане, где в качества учителя танцев и постановщиком выступил "бородатый лама" из Монголии, а затем его бурятские выученики Шанзаба и. Му~ хайн Соржи перенесли священные танцы в Эгээтуйский дацан. Впоследствии главным распорядителем мистерии Дуйнхора в этом дацане стал Цыренжап Га-тапов, ученый лама, тантрин в высоком

Сане Доржи - земба и Ьаарамба. Сведения, полученные от старых бурятских лам, бывших танцмейстеров, позволяют составить некоторое представление о цаме Дуйнхора, который в Бурятии продолжал бытование свое до середины 30-х годов и по-прежнему оставался таинственным и недоступным для понимания не только прихожан-зрителей, но и лам низшего ранга. Как и прочие ца.мы, мистерия Калачакры ставилась по определенному и строгому канону, имела специальные руководства, закрытые сочинения на тибетском языке. Отсюда понятно, почему при исполнении священных танцев в цаме Дуйнхора монахи-танцовщики заучивали наизусть текст зак-

Линаний (тарни, или мантры), ибо с ними был связан рисунок движений и ритм танца, при этом не пытаясь даже вникать в смысл произносимых формул, зная заранее, что это недоступно. Как видим, таинственность и секретность цама не была придумана ламами, не просто оберегалась ими, они в большинстве своем сами многого не знали о внутреннем смысле ритуала, хотя, быть может, искренне верили в могущество произносимых формул и очищающую силу обряда в целом. Между тем тантрины высокого ранга (чамбоны, лобо-ны, танцмейстеры гарабак-ши), ревностно следившие за точным произнесением тарни (мантр), осознавали про себя глубокий мистический смысл происходящего. Для них, йо-гинов, весь обряд обозначал не только динамическую медитацию очистительного характера, но и как преследующий

Цели достижения исполнителями некоего измененного состояния сознания. Очевидно, это был выход на прямой контакт с Высшими Космическими Силами и через выполняемые жертвоприношения испрашивание возможности дальнейшего продвижения в духовном развитии.

Оба старых танцмейстера - Дондогой Сойнзон и Цыренжап Гата-пов подчеркивали сакральный, мистический смысл танцев в мистерии Калачакры и всего обряда, как жертвоприношения божеству Времени. Главный предмет, без чего не мог состояться обряд - это Дулсан Жинхар, дворец бога, иными словами, мандала , символическая диаграмма Вселенной. Обычно изображение такого дворца чертили на плоскости большого деревянного стола, установленного в центре храма, затем по линии чертежа сыпали толченные разноцветные камешки.

Исполнялся и другой вид этого дворца - Райбрай Жинхар, рисунок (чертеж) дворца бога Дуйнхора на ткани. Перед водружением чертежа Райбрай Жинхар в храме и после того, как он был развешан, шел обряд богослужения, в котором испрашивали у владык (духов) местности разрешения освятить землю для проведения ритуала жертвоприношения. И только после выполнения этих важных церемоний можно было устраивать цам Дуйнхора. Эта мистерия при храмах, посвященных Калачакре, проводилась дважды в год: весной - апрель-май, летом в июле. Обряды были разные. Весной происходил внутренний, закрытый ритуал жертвоприношения Дуйнхору и назывался сагар цам. Он был связан с обрядом жертвоприношения Земле (чога Земли). Это было только для узкого круга посвященных, происходило внутри храма при закрытых дверях. В сагар цаме чтение молитв перемежалось с исполнением танцев. Участвовало двадцать пять человек. Продолжался обряд несколько часов. Распорядитель обряда назывался лобон.

В сагар цаме иногда совершался еще обряд Дуйнхор Ван - посвящение молодого ламы, прошедшего обучение под руководством тант-рина, в тантрийскую мистику. Для этого обряда непременно требовался чертеж Дулсан Жинхар (дворец бога).

В июле мистерия Калачакры исполнялась во дворе храма при зрителях-молельщиках, носила название шогор цам. В представлении принимало участие 40 человек: 25 взрослых и 15 подростков-хубараков. Были еще ламы музыканты и другие участники ритуала. Мальчики-танцовщики занимали внутренний круг, взрослые танцевали во внешнем круге. В центре находился танцмейстер- гарбан (гара-бакши) и руководил танцевальной частью мистерии. Лобон распоряжался ходом всего ритуала.

Основной обряд жертвоприношения в виде священных танцев исполнялся 16 танцовщиками- четыре четверки располагались по четырем сторонам света: на Север - в белых шелковых одеждах, на Восток - в желтом, на Юг - в красном, на Запад - в синем. Головные уборы у всех - венец с черепами с высокой прической, увенчивающийся наверху очиром. У каждой четверки был свой старший (лобон). Танцовщики были развернуты лицом внутрь круга, туда, где в центре танцевал и руководил ходом танцев гара-бакши (танцмейстер).

Кроме основных танцующих участников на круг выходили еще несколько персонажей: два или четыре ацзара, Белый Старик с двумя мальчиками, которые исполняли вместе с ним пантомиму - играли с ним, затем прятались от него и убегали. Не найдя их, старец угощал зрителей сладостями из мешочка, иногда вдруг начинал побираться, просить денег и т.п. Главная задача Сагаан Убугууна в этом цаме, как говорили бывшие ламы-танцмейстеры, - сосредотачивать внимание

Зрителей на себе, отвлекая их от обряда жертвоприношения, который совершали танцующие.

Оркестр в цаме Дуйнхора был небольшой, четыре- пять музыкантов, играющих на таких инструментах как сан, сэлин, хэнгэриг, два бишхура. Музыка играла не все время, главным для ритма танцев был текст заклинаний (тарни). Танцевальные движения лам (судя по тому, как это показывал мне семидесятисемилетний Ц.Гатапов в 1968 г.) очень напоминают характер индийских храмовых танцев, с которыми знакомили советских зрителей в 70-х гг. гастролировавшие по бывшему СССР известные индийские мастера.

Одна важная деталь: ламы-танцовщики приносили жертвоприношения Калачакре от имени женских божеств. Поэтому их движения плав-

Ны, изящны, женственны. Особенно движения рук. В танцах этой мистерии огромное значение имели мудра - символические жесты и движения пальцев и кистей рук танцовщиков. Основных мудр, включенных в лексику обряда жертвоприношения насчитывалось двенадцать. Танец длился два часа. И если смысл магических формул-тарни, произносимых исполнителями танцев, находился для большинства из них за семью печатями, то символический язык жестов (мудра), мимики, телодвижений был понятен, по крайней мере, взрослым танцовщикам-ламам, имеющим уже посвящение.

Каждый вид жертвоприношения требовал для своего выражения

Целый комплекс пластических и танцевальных приемов: специальные мудра, танцевальные движения ног, всего тела. В этом плане чуть-чуть приоткрывает завесу неизвестного текст одного из фрагментов руководства по цаму Дуйнхора, переписанный когда-то, может быть, гара-бакшой Ц.Гатаповым от руки по-тибетски, и переведенный по просьбе автора этих строк на русский язык бурятским тибетологом Д.Дашие-вым. Текст тарни, не имеющий перевода с санскрита, передан в русской транскрипции.

"Намо Гуру!"

"Ум-ма-е пад-е джара-е сетпа кродха, хаум, пад", - полный шаг в правую сторону, начиная со слова "ум-ма-е" и до слова "хаум, пад".

"Аум, ах, хаум, хом, киса, аум, шуньята джняна ваджра свабхава амтаконя хом". Пусть станут шунъятой! В больших широких сосудах драгоценного стекла возникших из сути шуньяты, из "опхом" находится все, что необходимо для жертвоприношения, а также и богини жертвоприношения, представленные символами в виде первых букв их названий, жертвы и богини, будучи по сути своей шунъятой и великим блаженством, пусть породят в шести органах чувств неисчислимое блаженство!"

"Кум, аргхам, ах хаум патьям прокшанам анчжаманам вад-

Жрагандхе, ваджрамале, ваджрад-хупам, баджрадипам, ваджракша-там, ваджранаилватъям, ваджра-ласьям, ваджрахасъям, ваджрапа-тьям, ваджранаиратьям, вадж-рагритам, аум ваджракаме, ах хаум сваха, аум, ах, хаум," - левой ногой круг влево.

"Аум, ах, хаум. Аум, ах, хаум, хом, хом, хом," - плясать, поднимая и опуская левую ногу.

По существу в этих тарни перечислены в определенном порядке все двенадцать жертвоприношений, которые танцовщики от имени богинь предлагают богам мандалы Дуйнхо-ра, сопровождая их необходимыми при каждом случае мудрами и танцевальными движениями, имеющими символическое значение. Если же прозаически перевести и перечислить преподносимые жертвоприношения, то это будет: ароматная вода для омовений, цветы н цветочные гирлянды, благовонные душистые травы, светильник, пища, плоды (виноград, изюм), движения небесных танцовщиц, улыбки, музыка, песнопения, сопровождаемые игрой на инструментах, ласковые взгляды, обращенные к богу и т.п.

Но танцовщики, преподнося от имени богинь жертвоприношения, обращались к богу с просьбой: "Аум, ах, хаум, хо," - Повелитель трех Миров Дуйчжи Хорло, прими каждую жертву в отдельности. О, будда, дай окружающим тебя - мне и другим живым существам обрести самое лучшее. Далее следуют тарни (целых три строки и завершается указанием по танцу - левой ногой "Одна четвертая" (название па).

Затем эти жертвоприношения в шести парах подносятся божеству отдельно. Цзате. "От ближних и дальних рожденные Дричамба (жен. имя, образованное от слова "ароматная вода" и Пренбама (имя от слова "гирлянда, ожерелье") - плясать, поднимая правую ногу - "превратитесь в великое множество и заполните все небо, станьте жертвой для богов этой мандалы".

"Начиная с левой ноги: "Цзапае, джапае, эньяпае, ваджрапае, ..." и далее в этом же духе.

Приведенный текст наглядно демонстрирует зашифрованность руководства по цаму и не только в отношении закрытости мантр, но и собственно по танцу. Казалось бы все ясно - указано какой ногой в какую сторону надо сделать движение, и в то же время остается неизвестным многое: рисунок движения, положение рук и мудра и что

Находится в руках, и как эта атрибутика используется в каждый момент танца.

Несомненно, что большому тантрину Ц.Гатапову достаточно было иметь под рукой этот переписанный от руки фрагмент руководства по цаму Дуйнхора, ибо он его понимал с полувзгляда, ведь сам танцевал когда-то, знал весь рисунок движений. Фрагмент текста позволял ему восстановить целостную картину танца всех четверок, отсчитывать такты в согласии с мантрами и соблюдать последовательность движений. Но понятно и другое - здесь происходила изустная практическая передача от учителя ученику знания и умения. И в таком случае приведенный отрывок руководства вполне достаточная основа для обеих сторон.

О том, что это происходило именно в таком плане и передавалось учителем ученику, подтверждает трактат Сумбо Хамбо под названием Восхитительные танцы", - руководство по танцам (которые исполняют при обряде) чога Земли и танцам жертвоприношения. В названом труде известный историк XVIII века, ученый монах, писавший на тибетском языке, дает довольно подробное описание того, как исполняются танцы мандаты и жертвоприношения и какие при этом совершаются обряды. В частности дается руководство по обряду посвя-

Шения: как готовит учитель ученика, как его проверяет, какие молитвы читаются учеником, какому богу и как производится медитация.

Во второй части, где описывается, как совершаются ритуальные танцы, много говорится о характере движений, о шагах - "ваджрный шаг с одним острием", как рисовать ногой ваджру с двумя, тремя, пятью остриями. Называются мудра: - "большой лотосовый круг", "ваджрный кулак", мудра "подавление земли", движение "морская волна" и др. В этом трактате очень четко соединяются мантры и танцевальные движения ног, тела, мудры.

Автор трактата дает в нескольких местах указания как должна исполняться музыка, идет запись музыкального сопровождения при помощи цифр и специальных значков над ними. Вероятно, это партия ударных инструментов, которые задают ритм.

Руководство по танцам жертвоприношения в финале завершается великолепным гимном благодарения, хвалой высшему божеству ман-далы, которые, по всей вероятности, произносились в синхрон всеми участниками обряда жертвоприношения.

Итак, можно заключить, что практические руководства к ритуальным танцам тантрийской системы представляют собой весьма сложные сочинения, - целый комплекс канонических требований, указаний, рекомендаций, сочетающийся с теоретическими знаниями по самой тантрийской мистике. И если закрытость этих сочинений, связанная с их эзотерическим содержанием делала их в течение длительного периода времени недоступными для исследователей, то с ходом времени, похоже, ситуация меняется к лучшему. Достижения современной научной мысли во многих областях знания ныне неожиданно перекликаются с древнейшими эзотерическими сведениями. Подходят, видимо, сроки и для учения Калачакры.

Продолжая тему священных танцев в Бурятии и прекращения их традиции в связи с запретом практики любых религиозных самовыражений, с гонениями, обрушившимися на духовенство и разрушением храмов и монастырей, мы не можем не упомянуть один яркий факт появления фрагмента буддийской мистерии в спектакле профессионального бурятского театра. Случилось это в сезоне 1939-40 годов, когда молодой бурят-монгольский музыкально-драматический театр, готовясь к ответственным выступлениям в Москве, включил во вторую редакцию музыкальной драмы "Баир" сцену танцев в масках цама. Сцена эта появилась в третьем акте спектакля, на торжествах во дворце хана, куда проник герой драмы Баир, скрывшийся под маской и затем замешавшийся среди маскарадного представления. Он незаметно проникает в подземелье, где томилась похищенная людьми хана его возлюбленная Булаган. Герой освобождает ее и под масками они скрываются, бегут за пределы ханства. А танец масок, увлекший всех присутствовавших (а равно, скажем, и зрителей в зале) продолжался. Постановщик спектакля, народный артист СССР Г.Ц.Цыдынжапов выступил и как автор сценической редакции цама. Именно ему пришлось решать непростой вопрос - что из мистериального театра можно взять и показать на советской сцене, как сохранить красочную театрально-эффектную форму мистерии, заменив религиозно-мистическое содержание иными, мирскими, народными мотивами?

В качестве центральной фигуры был взят наиболее демократический персонаж цама - Белый Старик, народность происхождения которого была вне всякого сомнения. Танцевальная мелодия Сагаан Убу-гууна, по мнению Г.Цыдынжапова, основана на народном напеве "Намсарайндолган" (вызов счастья). Не однажды видевший представления цама докшитов в Бурятии и Монголии, знакомый с некоторыми письменными источниками описания цамов, Г.Ц.Цыдынжапов сам напел многие мелодии мистерии композитору П.М.Берлинскому. Он же провел много часов в беседах, пробных поисках, репетициях, в исканиях приемлемого сценического варианта цама с выдающимся балетмейстером, правда, тогда еще молодым, народным артистом СССР И.А.Моисеевым, уточняя характер танцев отдельных персонажей, отбирая нужные пластические выражения.

Мима Белого Старика с его чисто мирскими заботами контрастировала с танцами буддийских божеств. Причем эти божества трактовались как обманчивые, двуликие. Маска была двухсторонней. С одной стороны изображалось красивое женское лицо - маска богини Сагаан Дара эхэ (Белая Тара), с другой - гневный облик докшитов.

Танцовщики появлялись вначале на сцене в облике доброй богини, повернувшись к Старику женской маской, обольщая его, увлекая за собой в плавную ритмическую пляску. Старик охотно общался с красавицами, входил в их круг, танцевал и пропускал тот момент, когда очаровательные женские существа, превращались в гневных чудовищ, наступавших теперь на него в грозном шествии.

Весь трясясь от страха., Белый Старик искал защиты от страшных докшитов, но теперь в поход на него шли и другие маски, шла смерть - хохимай. И, наконец, по сцене в воздухе проносился, извиваясь и изрыгая из пасти дым и пламя, дракон, голова и тело которого (длиною в несколько метров) были пропитаны фосфоресцирующей краской.

Старик в изнеможении падал, сдаваясь, капитулируя перед таким грозным нашествием чудовищ, и в полузабытьи звонил в маленький колокольчик, имеющий волшебное свойство. На звук колокольчика появлялись несколько баторов (богатырей) и начинался танец-пантомима - битва с чудовищами, заканчивающаяся победой светлых сил.

Костюмировка цама в "Баире" не представляла больших затруднений, так как были использованы отчасти подлинные костюмы мистерии, сохранившиеся еще кое-где в хозяйстве дацанов, после их закрытия в середине 30-х годов. В начале подлинными были и маски, но они оказались столь тяжелыми, что по просьбе танцовщиков пришлось театру заказать более облегченные маски из папье-маше и меньших размеров.

Так впервые фрагмент буддийской мистерии, умело трансформированный для того времени, вошел как один из красочных моментов в народно-поэтический спектакль бурятского театра. Многочисленные одобрительные отзывы в прессе после показа "Баира" в Москве, подтверждали верность решения постановщиками этой далеко не простой задачи. Приведем высказывание народного артиста СССР С.В.Образцова: "Танец масок - "Цам", который мы увидели в спектакле, большое событие. Оно безусловно обогащает каждого из нас, мастеров театра. Это замечательный образец подлинно народного искусства. Великолепно поставленный на стройной сюжетной основе танец является поистине сказочным явлением". ("Бурят-Монгольская правда", 1940, 24 октября).

Во второй, половине 40-х годов, когда музыкальная драма "Баир" уже не шла на сцене Музыкально-драматического театра, танец масок как чисто концертный танцевально-пантомимический номер был перенесен в репертуар государственного ансамбля песни и танца "Байкал" под названием "Сон старика" и в течение нескольких десятилетий украшал программу последнего, был показан во многих городах России, бывшего Союза и за рубежом. Эта долгая жизнь одного фрагмента буддийской.мистерии на профессиональной сцене говорит о большой привлекательности, зрелигцности, особом магнетизме театральности, заложенной в основе этого древнего мистериального обряда.

И если сегодня подошло время собирать камни, чтобы восстановить, построить внутри каждого из нас храм нашего Сердца, а затем восстановить заново великую связь простого человека с Высшими Космическими Силами, которая когда-то была естественна и прочна как дыхание, если современная научная мысль уже прорывается к тайнам, спрятанным в аллегориях оккультизма, значит, надо ожидать - будут открыты и секреты учения Калачакры.

И тогда, может быть, появятся, вырастут молодые талантливые танцмейстеры, которые сумеют понять значение священных танцев, значение духовных жертвоприношений как благодарность человека Высшим Силам, сумеют соединить высокий смысл мантры с красотою его пластического и танцевального выражения.

Которым, мне кажется, Википедия и пользовалась)

«Нет такого места, где бы не присутствовал Будда. А раз так, священные танцы с подношениями Будде, наполненные верой и благими намерениями, имеют двойную цель. Люди, наблюдающие за танцами, могут получить пользу через приятные ощущения радости, а сами участники танцев совершают подношения всем Буддам, Бодхисаттвам и другим просветленным существам»

Цам — торжественное религиозное служение, совершаемое ежегодно на открытом воздухе в буддийских монастырях. Цам может быть не приурочен к историческому событию или определённому дню. Цель его — показать присутствие божества на земле и отдалить злых духов (шимнусов) от последователей Будды.
Истоки Цам - в религии Бон - это древнейшая форма гималайского язычества. Люди, живущие в необычайно суровом и непредсказуемом климате Тибета и не имеющие возможности что-либо изменить в окружающем их мире, отождествляли все, что их окружало со своенравными и враждебными духами, которых они не видели, но которых, как они полагали, можно было контролировать только с помощью оккультного мастерства. Большинство бонских духов были враждебны человеку и имели ярко выраженные черты демонов дре. Но были также и духи, которых можно было задобрить или победить. Они превращались в благодетелей и защитников и рассматривались после этого как боги - лха.
Умилостивлять одних духов и подчинять других должен был шаман, бон-по.
Считается, что Цам возник и развился в Тибете, и связан с тантрийской системой буддизма и ламаизма. Традиция приписывает идею исполнения первых священных танцев в масках богов Гуру Падма Самбхаве - великому деятелю буддийской веры, при сооружении монастыря Самьяй в VIII веке. Якобы тогда этот торжественный обряд богослужения помог великому Учителю, главе секты красношапочников победить сопротивление местной религии бон-по. Предполагается происхождение этих танцев из Индии, где в древности особые актеры в масках и одеждах богов танцевали и вели диалоги на языке богов, демонов и людей. Хотя, исходя из всего вышеизложенного, становится понятным, что священные танцы пришли в тибетский буддизм из традиции Бон.

Обряд состоит из танцевальной пантомимы, исполняемой ламами, которые маскируются докшитами (хранителями), то есть надевают маски из папье-маше, изображающие того или другого докшита, и вместе с шанаками (ламами-созерцателями), выступающими без масок
В течение нескольких недель перед исполнением мистерии в монастырях идут специальные службы, проводятся приготовления к церемонии.

Изначально, в классическом варианте, маски изготавливались из дерева и были очень тяжеловесными. Но из-за их непрактичности, на смену им пришли маски в более облегченном варианте - из папье-маше. Маски, изображающие высших тантрических божеств, наделены тремя глазами. Особенно зловещий вид имеют маски гневных и грозных божеств из ряда докшитов - персонажей докшитского Цама - "защитников закона" - хранителей веры. Один их внешний вид должен был отпугивать врагов буддизма и вселять ужас в сердца зрителей. Окраска «лиц» у них зловещая: красная, синяя, зеленая, выражение хищное, свирепое, кровожадное. Предназначение докшитов заключалось в том, чтобы уничтожить еретиков и врагов религии, и внешний вид этих гневных защитников веры соответствовал их предназначению. Маска зачастую в два-три раза превышает размер человеческого лица, поэтому монахи, исполняющие танцы в масках, смотрят не через глаза, а через ноздри и рот. Перед использованием маска должна быть освящена. Лама читает соответствующие молитвы, бросая зерна освященного риса. Маски, особенно те, что передаются из поколения в поколение, считаются священными реликвиями, обладающими магическими свойствами.

Сама по себе мистерия - это тайная религиозная церемония. А "цам" это целостный многочасовой комплекс танцев-пантомим монахов и лам в специальных ритуальных масках, изображающих различных божеств, духов и героев. Религиозная мистерия, ставшая храмовым ритуалом во многих крупных буддийских монастырях, преследует несколько целей. Прежде всего, это способ усмирения и нейтрализации злых духов, которые мешают вере. Кроме этого, танец призван очистить сознание и душу. Практически каждая маска у высших дхармапал, а точнее, черепа в ее венце, олицетворяют какой-нибудь из пяти пороков - зависть, жадность, гнев, гордыню, корысть. Однако праведный гнев приветствуется, потому что таким гневом можно очиститься. Во время танца докшитов (суровых, «гневных» хранителей веры), происходит уничтожение духовного негатива. Во-вторых, мистерия Цам проводится, когда человек готовился к состоянию «бардо», то есть умирал. Или, согласно буддизму, переходил в другое состояние, именуемое «бардо», когда душа человека должна за короткое время найти себе место, новое обиталище. В-третьих, Цам - это средство, ведущее к просветлению.
Не следует забывать и о главной задаче мистерии Цам - распространение блага для местности, где она проводится.

Энергия, излучаемая монахами-танцорами и их энергетика, проецируемая на зрителей, просто зашкаливала все разумные и неразумные пределы.
Танец Цам не является сам по себе «конечным» ритуалом. Он представляет собой лишь часть, хоть и довольно обширную часть, тантрической практики целостного ритуала. Танец есть дополнением к другим более значимым составляющим. Особый метод позволяет исполнителю представить в танце движения, которые он визуализировал до начала танца и в его процессе, а потому эту сложную форму поклонения способны выполнять лишь немногие исполнтели в каждом поколении, достигшие высоких результатов.

И несколько слов от себя. Во-первых, хотя для многочисленных зрителей танец - это представление и развлечение (зрителей потом покажу отдельным постом), по сути - это сложный ритуал, к которому ламы специально готовятся, и во время танца находятся в измененном состоянии сознания, чпстично перевоплощаясь в духа, маску которого они носят.
Воздействие танца на зрителя зависит от его подготовки. Нам, непосвященным, не удалось погрузиться в состояние транса и отправиться "за грань своего сознания". И однако же воздействие очень сильное. И сознание - да, меняет.

Мы были зрителями танца Цам в течение двух дней подряд. Первый покаду без комментариев, о втором немн6ого скажу.
В первый день мы приехали не к началу (которое во времени жестко не фиксировано), а немного позже


2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

17.

18.

19.

20.

21.

22.

23.Второй день. Начинается все с выхода музыкантов, часть из которых потом занимеет места "оркестра", и лам без масок

24.

25. Совсем маленькие мальчики

26. Портрет в хоте церемонии находится над оркестром

27. А потом уже выходят маски